Василий Криптонов - Эра Огня 5. Мятежное пламя [СИ]

—Конечно! — У Авеллы сияли глаза. — Это ведь…

—Да с тобой-то всё понятно с самого начала было, — отмахнулся Лореотис. — Куда сэр Мортегар, туда и ты. А вот ему бы засомневаться хоть на секунду! Клянусь Огнём, пацан, с тех пор как впервые пристроил своего маленького дружка, ты стал совершенно невыносим! Как можно, не обладая ни граммом смелости, постоянно, упорно лезть в самое пекло? И ладно бы самому лезть — но и других с собой тащить!

—Это и называется «управлять кланом», Лореотис, — сказал я. — Тебе не понять.

Лореотис вяло обложил меня матом, я сочувственно покивал.

—Всё запомнили? — спросил он. — Повторите!

—Держаться за Мортегара, — сказала Авелла. — Изо всех сил держаться и не отпускать!

Мои инструкции были чуть посложнее, но я тоже справился:

—Представить ящик с печатями Огня. Послать Огонь искать его в других мирах. Как только почувствую устойчивую связь, сказать тебе. Ты направишь свой ресурс в огонь, чтобы магия не прервалась, когда у меня она исчезнет. После этого я заклинаю Огонь отправить меня к печатям, и мы переносимся в мой мир. Там берём печати и как можно скорее возвращаемся в огонь. Он нас переносит назад. Всё.

—И не задерживаться, — сказал Лореотис.

—Для тебя ведь здесь всё равно пройдёт лишь миг…

—Для меня — да. А для тебя не составит никакого труда вляпаться там в какую-нибудь неприятность и вообще не вернуться. В результате я так и останусь тут стоять, глядя в огонь, вечно. Или… Нет, я не знаю, что вообще может тут случиться.

И никто не знал. Даже хранительница. Некоторыми вещами просто никто и никогда не занимался. Да они и в голову-то никому никогда не приходили. Опять приходится всё на себе тестировать, эх…

—На счёт три, — сказал Лореотис. — Раз, два…

Как только он сказал «три», мы с Авеллой одновременно шагнули в огонь. Пламя обожгло, но не так, чтобы очень. Всё же было своей Стихией. Жа́ра это не отменяло, но ни горящей одежды, ни травм быть не должно. И всё же чувство было таким, будто кожа сейчас полопается. Защищаться от огня мне было нельзя, мне наоборот нужно было слиться с ним в единое целое.

Услышав, как сквозь зубы зашипела Авелла, я поспешил закрыть глаза. Итак, ящик с печатями. Чёрненький такой. На столе у меня остался. Чёрный ящичек с чёрными печатями, которые делаются из розового агата, а потом зачем-то покрываются чёрной краской, или типа того. Нужно найти их, Огонь! Ты слышишь? Ищем в других мирах!

Господи, как же больно!

Перед глазами заплясал огонёк. Я видел его сквозь закрытые веки… Нет, не «сквозь». Он был внутри меня. Кажется, это была моя душа, или какая-то её часть, которая отправилась на поиски. И вслед за ним потянулись фиолетовые нити.

Сначала одна — печати. Потом другая — Натсэ. Третья — загадка. Четвёртая — Боргента. Пятая — Маленькая Талли. Да что же меня там ждёт? Почему столько нитей ведёт туда?!

Несколько секунд казалось, что нити просто разматываются в пустоту, но вот за них будто дёрнули. За все пять одновременно, сильно, уверенно. Это ли не устойчивая связь?

—Лореотис, давай! — крикнул я.

Почувствовал, как огонь вспыхнул сильнее вокруг нас с Авеллой, вознёсся над нашими головами. Авелла тихонько запищала, стараясь сдержать крик. Я и сам уже едва терпел эту боль, этот жар, этот дым, из-за которого невозможно дышать.

Огонь, пойдём со мной

Фраза эта всплыла откуда-то едва ли не из генетической памяти, и я ощутил знакомое состояние — как будто падаю сквозь ничто, сквозь пустоту, а рядом со мной падает Авелла и изо всех сил цепляется за мою руку.

Вдруг сделалось страшно: а что если она не удержится? Что если её оторвёт от меня, и мы разлетимся по разным мирам? Как потом найти её? Сумею ли я?!

Но нас не разделило. Мы остались вместе до самого конца.

Падение завершилось так же внезапно, как началось. Я, кашляя и моргая, повалился на пол. Да, я успел сообразить, что это — пол, не земля, а значит, всё произошедшее — не глюк, и мы действительно куда-то там перенеслись.

Вокруг звучали голоса. Много голосов. И ни одного я не мог понять. Зато сам, лично допёр до того, что не переключил локацию, пока мог. А теперь у меня нет интерфейса. И, значит, я в своём родном мире — чужак. Не смогу никого понять, и меня никто не поймёт. Это, впрочем, не так уж страшно. Я сюда не разговаривать пришёл.

А голоса звучали взволнованно, если не сказать больше. Страх в них слышался. И откуда их столько? Родители, что ли, гостей назвали? Ничего не понимаю. Эх, глаза, глаза бы разодрать! Чёрт, чувствую себя так, будто заново родился, в плохом смысле этого слова. Наверное, есть хорошая причина тому, что мы забываем миг появления на свет. Если это хоть вполовину так плохо, как то, что я переживаю сейчас…

Почему-то Авелла переживала гораздо меньше.

—Ой, Мортегар, это и есть твой мир?! — услышал я её восхищённый голос. — Ой… Сколько тут… всего! — Топот туфель. — Вон, я вижу, вижу безлошадные повозки, о которых говорила Натсэ! Мортегар! Мы правда у тебя дома! А это кто? Твои родственники, да? Ты не говорил, что у тебя их так много. Они такие смешные, Мортегар! Вставай, ну что же ты? Познакомь меня с ними!

Она вцепилась в меня, как клещ, и потянула вверх. Я, докашливая, поднялся и разлепил-таки глаза.

Увиденное ввергло меня в ступор.

Мы были не у меня дома. Вот совсем.

Миша этой ночью плохо спал. Чуть ли не впервые за всю жизнь. Обычно стоило упасть в кровать — и сон тут же срубал его под корень. Но нынче… Слишком уж много всего накопилось.

Главным образом его беспокоил отец. Разговор вышел долгий, трудный. Папа у Миши был человеком широких взглядов и обычно глубоко в дела сына не лез. Но увидев золотые монеты, покрытые непонятными письменами, резко изменился в лице.

Миша старался быть честным. Описал встречу с черноволосой фиолетовоглазой незнакомкой и всё, что за этим последовало. Однако отец почему-то сделал акценты не на тех вещах, на которых концентрировался Миша. То, что Настя была грустной и красивой, он вообще пропустил мимо ушей.

— Значит, — сказал он, попыхивая традиционным вечерним кальяном, — какая-то грязная эмигрантка, угрожая холодным оружием, вынудила тебя купить ей одежду и незаконно проникнуть на территорию образовательного учреждения, где избила и, возможно, нанесла увечья нескольким школьникам. После чего она всучила тебе крайне подозрительное золото, чтобы ты обо всём молчал.

— Нет, пап, — поёжился Миша, сидя напротив отца в курительной комнате. — Ты как-то не так всё… Я сам хотел ей помочь…

— Меч она тебе к горлу подносила?

— Ну, скорее на плечо положила…

— Это называется «угроза». Не надо её оправдывать, Михаил, я хорошо знаю, как могут работать подобные дамы. Одна клофелинщица у мужика из дома вместе с подельниками имущества — на полтора миллиона вывезла. Так он, представь, когда её поймали, заявление забрал. Её, мол, вынудили, она не такая, у неё глаза добрые. И что ты думаешь?