Майкл Салливан - Смерть леди Далгат. Исчезновение дочери Уинтера

Она так отчаянно желала сделать сказку былью, что привыкла отворачиваться .

Но герцог не пришел к ней ни в первую брачную ночь, ни в следующую – ни в одну из ночей. Они спали в разных спальнях. Лео был немногословен. Говорили, что он необщителен по природе. Дженни с этим смирилась. Когда поползли слухи и даже слуги начали звать ее Девкой-виски, Лео ничего не сделал. Он по-прежнему улыбался Дженни, выполнял ее желания, делал комплименты, но объятия были редки, а поцелуи – еще реже. Он любит меня, но все по-разному проявляют свои чувства , твердила себе Дженни. Ей требовалось верить, что Лео испытывает то же, что и она, потому что в противном случае ее сердце разбилось бы на крошечные осколки, которые никогда не склеить вместе.

Почему я до сих пор здесь? Почему Лео не нашел меня? А он вообще искал?

На глаза Дженни навернулись слезы, горячие и жгучие от горькой правды.

Она не была глупой. В этом отчасти заключалась ее проблема. Дженни давно все поняла. Герцог женился на ней не ради денег. В этом все ошиблись. Он женился на ней, потому что нуждался в жене, причем быстро. Любой жене.

Это неправда , продолжала возражать себе Дженни. Но внутренний голос терял силу, заглушаемый фактами, которые больше нельзя было игнорировать. Она проигрывала битву. Дженни старалась плакать тихо, чтобы не услышала Меркатор. Это не сработало.

– Ты голодна? – спросила Меркатор.

– Вопрос с подвохом? – поинтересовалась Дженни, вытирая глаза и шмыгая носом.

– У меня есть хлеб. Хочешь?

– Я бы отдалась Виллару за кусок хлеба.

– Хлеб не настолько хорош, – усмехнулась Меркатор.

Дженни рассмеялась.

После той первой беседы о пожирателях золота атмосфера в тюрьме изменилась. Меркатор пока не была готова распахнуть дверь камеры и отпустить Дженни, но, похоже, считала похищение ошибкой. Мгновение было мягким, нежным, утешительным, забавным. Странно, что обратной стороной слез является смех. Они могли бы быть двумя подругами, засидевшимися допоздна втайне от родителей, чтобы обсуждать молодых людей, одежду – все то, чем делятся подруги. Только Меркатор не была подругой Дженни. И не имела причин ее подбадривать.

– Прости за неуважение к твоему мужу, – произнесла Дженни.

– К кому?

– А разве Виллар не твой…

– Феррол сохрани, нет! Как тебе могло прийти в голову, что мы с ним… – Меркатор помолчала. – Виллар – глава своего клана, Орфе. А я – глава Сикара. Это старейшие и самые уважаемые семьи мир. Между нами нет романтических отношений. По правде говоря, думаю, я ему отвратительна.

– У него нет повода так считать. Ты очень добрая.

– Не забудь, что я участвовала в твоем похищении. Разве это доброта?

– Ты предложила мне хлеб, а я знаю, что у тебя его мало. Ты могла этого не делать.

Меркатор не ответила. За дверью воцарилась тишина.

– А, ясно. Этот хлеб – моя последняя трапеза?

– Нет! – пылко возразила Меркатор. – Просто хлеб.

Повисшая пауза была напряженной.

– Время еще есть, – наконец сказала Меркатор.

– А что будет, когда оно закончится?

– Честно говоря, не известно.

– Полагаю, что Виллар знает. – Дженни стиснула челюсти. Она понимала, что теперь лгать себе бесполезно, однако в правде тоже не было особого смысла. Результат от этого не изменится.

– Так ты хочешь хлеб или нет?

– Нет, – ответила Дженни. – Зачем тратить его впустую.

На сей раз тишина затянулась. Из-за двери долго не доносилось никаких звуков, а потом Дженни услышала вздох Меркатор.

– В чем дело? – спросила она.

– Теперь я его тоже не хочу.

– Зря ты так. Ты заплатила за него деньги и теперь должна его съесть.

Снова пауза. Потом раздался шорох. Дженни была далеко от двери и не видела Меркатор, но, судя по звуку, мир села, причем резко.

– Мне это не нравится! – с отчаянием воскликнула Меркатор. – По-моему, ты хороший человек. В стиле Виллара – схватить единственного достойного аристократа. Просто… я должна… мы должны… нужно что-то сделать, и уж лучше было похитить тебя.

– Лучше, чем что?

– Чем смерть. Многие погибнут. – За дверью раздался громкий шум, что-то стукнуло об пол. – Если бы твой муж согласился на наши требования, то все бы закончилось. Мы ведь не просим несметных богатств, лишь хотим обладать правами, которые и так есть у всех. И ты пыталась добиться именно этого.

– Значит, ты мне веришь?

– Теперь – да. Ты действительно находилась на собрании купеческой гильдии и предложила принять в нее калианцев и гномов.

– Сомневаюсь, что кто-либо из присутствовавших описал бы это подобным образом.

– Верно. Они сказали, что Девка-виски окончательно свихнулась. Мол, эта сучка шантажировала их – и рано или поздно уничтожит весь город.

– По крайней мере, я произвела впечатление.

– Да. Но почему герцог не согласился? Почему не потребовал от гильдий изменить свои хартии? Или ему плевать на своих людей? Плевать на тебя?

Дженни не ответила. Она не знала ответа – и это ранило ее столь сильно, что на глаза вновь навернулись слезы. Дженни закрыла лицо руками, пытаясь приглушить всхлипы, будто заталкивая их так глубоко, что все тело сотрясалось в агонии.

– Прости, – произнесла Меркатор. – Это было грубо с моей стороны.

Ключ повернулся в замке, и дверь в камеру открылась. Обычно Меркатор осторожно ставила еду на пол, не приближаясь к Дженни. На сей раз она шагнула внутрь и отдала ей кусок хлеба.

– Съешь его. Или выкинь. Мне безразлично. – И ушла, захлопнув и заперев за собой дверь.

– Спасибо, – сказала Дженни.

– Не говори так.

– Я искренне.

– Я тоже.

Дженни впилась зубами в хлеб. Это была первая настоящая еда за многие дни.

– Все равно спасибо, – тихо пробормотала Дженни.

– Я тебя слышу!

– Извини.

Меркатор застонала.

Меркатор подняла голову. Занавеска, прикрывавшая арочный вход вместо двери, откинулась. Виллар снова пришел ей мешать. Он был насквозь мокрым и остановился у входа, чтобы выжать волосы. Потом сбросил плащ и дважды встряхнул, избавляясь от воды.

– Она еще жива? – спросил Виллар, глядя на закрытую дверь в каморку. Это превратилось в своеобразный ритуал. Он всегда сразу задавал этот вопрос.

Каждой церкви нужны свои ритуалы , подумала Меркатор.

– Да, – откликнулась герцогиня, – я еще жива! А как продвигаются твои поиски доказательств, что ты не являешься случайным плодом любви распутной летучей мыши-оборотня и лошадиной задницы?

Меркатор поднесла синюю руку к лицу, чтобы приглушить смешок.

Виллар часто задавал один и тот же вопрос – а их пленница всегда придумывала новый ответ, причем весьма оригинальный. У этой женщины был на удивление изобретательный ум.