Андрей Ватагин - Героями не рождаются 3. Том III

– Уснёшь тут, – пробормотал он себе под нос.

Пару секунд спустя он уже сладко посапывал, откинувшись на подушку, после аккуратного воздействия на Брешь Покоя. Пацан оказался достаточно измотан, и этого более чем хватило, чтобы он уснул без задних ног. Пришлось вновь задействовать бестелесность и пройти прямо сквозь стекло, как как закрыть за мной окно стало уже некому, оставив позади погружённую в темноту комнату. Впрочем, мне тоже следовало хоть немного отдохнуть – мало того, что завтра меня наверняка загоняют на работе, после неё ещё следует завернуть в бар. Но, к сожалению, не для того, чтобы пропустить стаканчик чего покрепче после тяжелого дня. Вирт как раз отписался, что ничего конкретного про Бурбона с его командой не нарыл, а значит, пришло время навестить Площадь.

Как я и предсказывал, сегодня на работе за меня взялись с удвоенной силой, припахав посыльным между отделами, так что я весь день, не считая получасового перерыва на обед, мотался по всему далеко не маленькому зданию МИДа с перевязкой папок в зубах, да отдельными указаниями в памяти, которые требовалось передать тому или иному адресату на словах. И не дай бог что-нибудь перепутать! Впрочем, на память я никогда не жаловался, а слабенький транс позволил переносить все эти тяготы и лишения с достоинством, невозмутимостью и без единой жалобы, которую, казалось, только и ждал от меня куратор, если я правильно интерпретировал его ехидный взгляд.

Но даже так — я не был бы собой, если бы не потратил это время с пользой, обдумывая произошедшие вчера события. И, в первую очередь это касалось моего скоротечного, но полного неприятных сюрпризов и откровений столкновения с Гремлином. На самом деле этого парня мне было откровенно жалко, пусть последующий рассказ Провидца о том, как в его видении мутант жестоко расправился с одним из моих учеников, и подкорректировал моё мнение.

Однако того, что он являлся всего лишь трудным подростком, затянутым в плохую компанию, это не отменяло. Да, я говорил, что это был его и только его выбор, однако в моих словах не обошлось без доли лукавства — я знал, что мне следовало сделать, чтобы мои ученики спали спокойно, и этими доводами пытался убедить прежде всего себя. Когда же я выследил Гремлина в подземелье, и он, видимо от безнадёги, озверел окончательно, даже тогда я медлил, позволив втянуть себя в бой. Да, он оказался скоротечен, но мог бы вообще не начаться, если бы я сходу поприветствовал его Испепелением в морду. Но всё моё воспитание противилось тому, чтобы применять к совсем ещё сопляку крайние меры, как бы чудовищно он не выглядел.

Учитывая, что несколько месяцев назад я сильно его покалечил и оставил умирать возле пошедшего в разнос Искажения, эти переживания выглядели по меньшей мере лицемерно. Но вот такие люди сложные и противоречивые существа, а уж для мироходца, находящегося лишь на заре своего становления и постоянно мечущегося из крайности в крайность в поисках себя, это утверждение актуально вдвойне.

Когда Гремлин вколол себе очередную дрянь, после чего неаппетитной массой размазался по стенам, полу и потолку, я даже испытал облегчение от того, что не убил его лично. Но, меж тем, его кровь – или то, что к концу всех мутаций её заменяло – всё равно на моих руках. Впрочем, тогда мне было совсем не до самокопаний. То, чему я стал свидетелем, вторичная принудительная эволюция – это оказалось воистину завораживающим зрелищем. Не то, как Гремлина исказило физически, разумеется, а то, как видоизменялся его узор. Он становился сложнее и многограннее. И это изменение явно зашло куда-то не туда, ведь ранее его способности были направлены прежде всего на ловкость и вёрткость. Но та туша, в которую он превратился, выглядела какой угодно, но только не ловкой.

Возможно произошёл сбой сверхсилы, а быть может Астральная оболочка с аурой просто не смогли подстроиться под трансформацию — из-за сияния узора их было не разглядеть — финал у всего этого оказался один. В общем, пришлось задержаться, чтобы забросать измазанное требухой помещение огненными пульсарами. Хоть я не разглядел даже намёка на активный узор, решил действовать наверняка. Да и от барахла в ящиках также следовало избавиться, а то, если нашлась такая опасная штука, что превратила мощного мутанта в мокрое место, не хочу даже думать, что ещё там могло оказаться.

Вот примерно под такие не самые весёлые мысли и воспоминания прошёл мой рабочий день. Тяжёлые папки в руках, поездки на лифтах, бесконечные коридоры, отлов адресатов и необходимость держать в уме дополнительную информацию, помогли мне не раскиснуть и сохранить деловой настрой до конца дня. Что, признаться, было не лишним, ведь вскоре мне предстояло зайти на территорию дельцов.

***

Обычно я не появлялся на Площади при полном параде, однако, в свете последних событий, было бы глупо мелькать среди множества незнакомых сверхов, не озаботившись личной защитой по максимуму. А всё потому, что дело, ради которого мне пришлось сюда прийти, не терпело отлагательств, что потребовало от меня… большей активности, чем я обычно себе позволяю. Например, заявиться вечером, когда Площадь переполнена сверхами самого разного толка.

Я, гордо подняв покрытую капюшоном голову, прошествовал через оживлённый сквер мимо уже второй раз отреставрированного памятника — хотя после того, что сотворил с ним Монарх, глупо говорить о какой-то реставрации, его просто отлили заново – стараясь не обращать внимания на явно нездоровое внимание к своей персоне. Стоило мне пройти мимо очередного сверха, как он, забыв о всех своих делах начинал тут же таращиться на меня, словно увидел восьмое чудо света. Это касалось и абсолютно неприметных личностей, и Диких, пытавшихся выделиться за счёт необычных костюмов, и даже вполне солидно прикинутых парней, что, скорее всего, являлись обеспечивающими порядок охранниками.

Я еле удержал себя от того, чтобы передёрнуть плечами при мысли о том, что же начнётся, когда я переступлю порог бара. Возможно, это всё-таки была не самая хорошая идея? Нет, кое-что требовало немедленного прояснения, и, если уж Валет не сможет мне помочь, значит… значит придётся придумывать что-то ещё, пока некие излишне в себе уверенные и чересчур деятельные наёмники вновь не поставили под удар кого-нибудь из моих близких, только чтобы до меня добраться.

Огибая не смеющие ко мне подойти компании — можно только поприветствовать их благоразумие – я добрался до ступеней, ведущих в святая святых Площади. Дежуривший в предбаннике охранник вытаращился на меня точно также, как и его коллеги на улице, а когда я вошёл в полутёмное помещение бара, непривычно забитое народом, на мне скрестились взгляды чуть ли не всех присутствующих, а многоголосый гомон мгновенно стих. Во всяком случае, сразу же возникло ощущение, словно я на сцене, а жаждущая зрелищ аудитория, даже не понимая, что от меня ждать, готова разразиться овациями на любое моё действие, расскажу ли я им стихотворение или покажу неприличный жест.