Федор Чешко - Изверги [= Урман] [litres]

Выпустив мертвеца – пока тот падал, в его голый живот впилась еще одна летучая смерть – Мечник сбил с ног оторопело стоящего во весь рост Кудлая.

А потом…

Давненько уже Мечнику не приходилось бегать вот так – во всю прыть, навстречу собственной гибели. И несмотря на всякие его ухищрения (нырки, раскачивания, прыжки из стороны в сторону) гибель без малого встретилась-таки с ним.

Провыв в самое ухо, стрела хлестнула оперением по Мечниковой скуле; еще одна разлетелась вдребезги, грянувшись о его прикрытую железной чешуей грудь…

Но ближе, все ближе был утопивший подножие в густом кустарнике ветвистый, полуусохший от своей немыслимой древности дуб; и все четче виделось в его безлистой прозрачной кроне темное пятно – слишком большое для прошлогоднего грачиного гнезда…

Мечник готовился сходу вломиться в колючую путаницу терновых ветвей, когда навстречу ему бесшумно вскинулись две человеческие фигуры. Излюбленная мордовская повадка: затаившаяся на дереве кукушка отмеряет срок человеческих жизней длинными стрелами, и затаившаяся под деревом охорона – на случай, ежели выследят дальнострельщика.

Эти – рослые, широкие в плечах и в кости – не прятали лица под зверинным мехом. Серенький предутренний свет боязливо взблескивал на железных остриях двух коротких копий; цветные мордовские (конечно же мордовские!) узоры-вышивки на воротах да передах холщовых рубах казались темными гадючьими выползками; глаза цепко ощупывали набегающего Мечника, выискивая место для злого беззамашного удара, после которого не понадобится бить еще раз…

Один из засадщиков медленно двинулся навстречу Кудеславу, другой скользнул в сторону, норовя зайти сбоку, а после – сзади.

Не рановато ли они себя обнаружили? Сорвались, не выдержали?.. Может, и так. Только слабо верится, будто вот этим двоим могло оказаться не под силу спокойное ожиданье врага, слепо несущегося прямиком на засаду.

Впрочем, подобные гадания были не ко времени и не к месту.

Не добежав два-три шага до врагов, Мечник внезапно прыгнул, вытягиваясь плашмя в нырке под выставленное навстречу копье; Кудеславов меч, будто голова нападающей змеи, стремительно дернулся вперед-назад, на треть клинковой длины ужалив ближнего мордвина чуть ниже пояса. И тут же, едва коснувшись травы, в перекате, Кудеслав достал клинком сперва колено, а через миг и горло второго.

А еще через миг к вершине дуба взметнулось подхваченное Мечником мордовское копье, и там, в вершине, что-то тяжелое, мягкое, сорвалось и пошло валиться с ветки на ветку – ниже, все ниже…

Костерок негромко потрескивал, пощелкивал, а то вдруг принимался звенеть – так жаркой полуденной порой звенят вплавленные в неподвижный воздух цветочные мухи. На какой-то миг Кудеславу даже примерещилось, будто невесомый сизый дымок вместо прозрачной горечи сосновой живицы пахнет горьковатым медом млеющих на солнцепеке алых цветов смолевки. Но цветов еще не было, не было солнцепека, и солнца не было тоже.

Была ночь. Тихая и светлая, почти во всем под стать предыдущей – с той лишь разницей, что нынче Мечнику не приходилось убивать и спасать. Зато ему пришлось пробираться в град своей же общины опасливым татем-скрадником.

Да, ночь была светла и тиха; по верху частокола бродила неусыпная стража; в окружающем градскую поляну порченом редколесье Кудеслав заметил дозоры с собаками…

И тем не менее задуманное удалось с ужасающей легкостью.

Он-то заметил дозорных, а вот они его – нет. Даже собаки не помогли родовичам-охоронникам: умелому человеку не составит большого труда обмануть песье чутье.

Было, было, было чему ужасаться. Встревоженный туманными угрозами нежеланных гостей, внезапной строптивостью кователей-слобожан да необычным поведением извергов, Яромир увеличил число сторожи против обычного едва ли не вдвое. При этом старейшина наверняка озаботился каждому охороннику растолковать, что нынче следует проявить особое тщание. И тем не менее Кудеслав спокойно переплыл Истру (правда, не в виду градской поляны, а чуть ниже по течению); прокрался к тыну, перелез через него (тын стар, давненько не чинен, однако же мест, где можно преодолеть его в одиночку, не много, и эти-то места следовало бы стеречь прилежней всего)…

Никем не примеченный, Мечник из заречья добрался до самой общинной избы. Конечно, в оправдание сторожам можно было бы помянуть Кудеславово редкостное воинское умение…

Только подобным умением обладает не один Кудеслав. При такой охороне Волк с десятком своих за ночь бы полобщины вырезал. Да и мордовские удальцы, небось, охулку на руку не положат…

Кажется, впервые в жизни Кудеслав, войдя в общинную избу, не воздал Навьим ничего, кроме положенных приговорок – это если можно считать приговорками беззвучное шевеление губ. Говорить вслух помешала боязнь разбудить кого-нибудь из Яромировых домочадцев.

Хорошо, что родовые обычаи обязывали старейшину жить близ Неугасимого Огнища. При мутных сумеречных отсветах прогорающих угольев Мечник без труда распознал на полатях старейшину, спавшего меж двух своих жен.

Чуть размыслив, Кудеслав все-таки запалил от Огнища лучину (не лучину даже – подобранную с пола тонкую щепочку) и, держа ее возле своего лица, вновь склонился над Яромиром.

Старейшина очнулся, едва лишь Мечниковы пальцы коснулись его плеча. Опасения Кудеслава оказались напрасными – Яромир не вскрикнул, не дернулся. Его могучее тело напряглось было на какой-то миг, и тут же обмякло: узнал.

Поняв, что шуметь нельзя, старейшина осторожно выбрался из ложа.

– Оденься и пойдем, – выдохнул Мечник, гася догоревшую до пальцев щепку. – Оденься хорошо – нам не близко.

Всю дорогу обратно Кудеслав примерял происходящее на себя: а ему самому – воину – хватило бы выдержки делать, что велят, и безропотно ждать объяснений? Может и хватило бы, а может и нет. Скорее всего, нет. Еще одно объяснение единоголосности схода, избравшего Яромира главою общины.

Выскользнуть из града вдвоем оказалось не сложнее, чем прокрасться в него водиночку. По пути Мечник несколько раз оглядывался, удостоверяясь, что старейшина все еще идет следом – даже так, держась всего на шаг позади, тот не выдавал своего присутствия ни единым звуком.

Охотник. Да такой, которому почти не было равных, покуда племя не поставило его над собою.

Ну почему даже самые умелые охотники не могут сторожить хоть вполовину так хорошо, как умеют красться?

Пробираясь сюда с заречного берега, Кудеслав одолевал Истру вплавь, толкая перед собой плотик с одеждой. Обратно они с Яромиром переправились куда удобней и проще. Вообще-то Мечник предпочел бы вернуться так же, как и приплыл, но старейшина отправился прямиком к общинному причалу, а на осторожный Кудеславов протест ответил лишь нетерпеливым хмыканьем.