Лара Делаж - Пророчество королевы Севера

Ворон снова расправил крылья, чтобы взлететь… Как же он отяжелел! Привык к кускам бросаемой ему пищи… Но подняться в воздух он уже не смог. Закрепленная вверху над тушей мастерски скрытая в листве сеть мгновенно накрыла его, заглушив карканье. Он увидел, как спрятавшийся в овраге человек бросился к нему. И тут же узнал его – шаман…

– Не дергайся, – сказал Кхах тихо. – Я знаю, кто ты. И не причиню тебе вреда, если ты мне поможешь.

Он ловко просунул руку под сеть и вытащил птицу, прижав клюв к ее груди так, чтобы ворон не мог его клюнуть. Тот только вращал темнофиолетовым глазом. Человек вывернул когтистые лапы и смотал их веревкой, надел на черную голову жертвы кожаный, дурно пахнущий мертвым ястребом колпак и засунул птицу в мешок. Каркай не каркай – никто не услышит… Шаман оглянулся, спрятал уже ненужную сеть, засунул убитую перепелку за пояс, свистнул, резво взобрался на вышедшего из леса буланого конька и повернул его к чаще.

Кхах почти не понукал коня. Лошадь сама знала дорогу, ловко пробиралась между деревьями, потом начала подыматься в гору, вновь спускаться, пересекала броды. Опустилась ночь, но маленькая лошадка останавливалась лишь по нужде. Не слезал и шаман с нее, пока рано утром не услышал знакомый шум воды. Конек вышел на берег, к хорошо спрятанной среди ельника избушке.

Всадник пересек бурную реку, слез с лошади и снял с нее веревочную уздечку. Бесшумно двинулся к дому, озираясь кругом, как зверь, сжимая в руках длинный кривой нож и раздувая и так широкие ноздри, словно услышал чужой запах. Ворон сзади в мешке заворочался, издал глухой звук. Кхах молчал, ставил ноги осторожно, будто шел по льду. Подошел к избушке и дотронулся до комка свежей грязи на сходцах.

Поднес к глазам налипшую глину с обрывком травы, понюхал. Мягко толкнул дверь, та открылась не скрипнув, но впустив внутрь солнечный луч.

Этот луч и разбудил того, кто спал на лавке: маленькая головка с соломенными волосами вскинулась на тонкой шее. Девушка, нагая и очень юная, прикрываясь, прижимала к груди снятое холщовое платье.

Шаман обвел взглядом избушку. Девочка забилась в угол лежанки и поспешно пыталась натянуть сарафан, который был ей явно велик. Больше никого не было. На полу лежала обувка – смятые куски кожи, в которые заворачивались ноги, без подошв и каблуков.

– Чья ты будешь? Что здесь делаешь? – насупился шаман и вложил нож в ножны.

Надевшая уже платье девушка совсем вжалась в угол и ничего не говорила.

– Ну, отвечай! – повысил голос Кхах, подходя к незваной гостье. Она еще больше сжалась в комочек и закрыла глаза, как будто ожидала, что он ее не заметит, если она сама не будет на него смотреть. Хозяин избушки сел рядом. – Ты бежишь к кому-то или от кого-то?

– От кого-то, – прошептала девушка, распахнув серые глаза. Шаман провел рукой по выбившимся у лба соломенным волосам.

– Куда бежишь-то?

– В лес…

– В лесу волки… и медведи…

– Там, откуда бегу, пострашнее волков и медведей…

– Есть у тебя кто-то, к кому прийти можешь?

Девочка отрицательно покачала головой. Кхах вздохнул, подошел к столу и положил на него шевелящийся мешок. Занялся своими делами, словно не видел беглянку. Снял обувь и остался босиком, повесил на сучок шапку. Пошел за водой, разжег в печи огонь, снова вышел, уже с топором и ножом, начал что-то мастерить… В его руках формировалась большая, крепко сработанная клетка. Достал ворона и посадил в нее, снял с его головы колпак, распутал лапы. Птица начала клевать руку, и тогда шаман больно дернул ее за ногу и сказал:

– А ну, не шали! Сиди тихо.

Вышел, разделал тушку перепелки, вернулся с какими-то корешками и стал варить суп.

– И что мне теперь с тобой делать? – вдруг спросил, будто обращаясь к огню, над которым сидел.

– Скажи, куда мне идти. Покажи путь, как на юг спуститься, в Валлас.

- Что ты в Валласе забыла? – шаман повернул голову к девчушке.

– Там люди живут, много людей… Я работать могу – по дому, за скотиной ходить.

Кхах неодобрительно разглядывал девушку.

– На севере маленькая девочка может гулять спокойно. Северные люди уважают женщин. Но стоит тебе выйти из Сумеречного Леса, попадешь в руки солдатам Валласа или крестьянам, надругаются над тобой, – он разговаривал, словно сам с собой.

– Что же мне делать? – прошептала она, трогательно прижимая к груди руки.

– Не знаю.

Шаман пошарил рукой на полке над лежанкой и достал свои колдовские орудия. Щелкнул пальцами, зашептал что-то непонятное… Над черепом горного козла потянулся дымок и пополз к девушке. Солнце заглянуло в приоткрытую дверь и снова спряталось, но света было достаточно. От горящего очага распространялось тепло, да и сама избушка была теплой. Котел, в котором варилась птица с кореньями, стал отдавать приятный, аппетитный запах супа. Ворон, все наблюдавший из своей только сделанной клетки, негромко каркнул.

– От немилого бежишь, – шаман не спрашивал, а утверждал.

– Да, – пискнула девочка.

– Правильно. Не суженый он тебе, – Кхах вглядывался в пустоту. – Великая честь ждет тебя, тебя… и меня.

Дым протянулся и пропал. Ничто не нарушало потрескивания поленьев и звука бурлящей воды в котелке. Ворон в клетке не шевелился.

– Не могу тебя силой держать, но если хочешь остаться – оставайся, хозяйство вести будешь. Научу тебя кое-чему… Не трону, не бойся, нельзя мне…

– Хочу, – испуганно кивнула головой гостья. – Ты шаман?

– Да. Как тебя звать-то?

– Кари… А тебя?

– Называй меня Кхах – имя для людей, людское… Давай, Кари, смастерим тебе лежанку. Негоже нам одной пользоваться…

Ворон снова каркнул. Девушка перевела на него взгляд:

– А птица у тебя волшебная?

– Почему ты так решила?

– Смотрит она на меня… как человек.

– Да. Волшебная, – кивнул шаман.

Тарис безжалостно погнал коня, не обращая внимания на вопли и причитания Верона у него за спиной. Граф поменял ему лошадь, вместо спокойной и медленной кобылы дал высокого серого жеребца с почти черными ногами. Министр боялся скорости. Его попутчик не оборачивался, и мало-помалу взывающий к нему бедолага приспособился и к езде галопом. Однако, миновав холм, Бен развернул коня и спешился.

– Мы что, не спешим? – спросил Верон, чувствуя, что у него уже болят колени.

– Спешим… Только путь мы продолжим завтра утром – вместе, я имею в виду. Сегодня я вас оставлю.

Министр искал в суровых серых глазах причину столь непонятного решения, но взгляд собеседника ничего не выражал.

– Тарис, мы едем в Сияр?

– Да.

– Так почему вы меня оставляете?

– Мне надо присмотреть кое за чем сегодня вечером…

Наконец Верон начал что-то понимать. Или ему показалось, что он понимает?..