Лара Делаж - Пророчество королевы Севера

– Извините, если вмешиваюсь не в свое дело… Но вам не боязно оставлять Каваду одну?

– Я не оставил ее одну, – глаза графа странно блеснули. – С ней двое сопровождающих и один слуга.

– Я очень извиняюсь за мою назойливость, – министр растерянно заморгал глазами, – но позвольте вам заметить, что один из солдат смотрит на нее так, словно в следующую минуту намерен ее изнасиловать.

Тарис наклонил голову к плечу, и Верон подумал, что он похож на орла.

– Вы мне однажды сказали, что не принимаете меня за идиота… Или вы поменяли мнение?

– Мой друг, я вас совершенно не понимаю… Мне всегда кажется, что рядом с вами я стремительно глупею.

– Хорошо, поясню, – смилостивился Бен. – Если вы не считаете, что я стал идиотом, как, по-вашему, я могу не замечать этих грязных взглядов, обращенных на мою женщину?

- Вы думаете, что второй солдат ее сумеет защитить? Да и мальчик ничего не сможет поделать против взрослого мужчины…

– Верон, вы когда-нибудь видели, как обучают лошадей или собак?

– Честно говоря, воспитание животных находится за пределами сферы моих интересов.

– Хорошо. У вас были дети?

– К сожалению, нет…

– О, боги, вы меня утомляете! Как вы считаете, если ходить за маленьким ребенком и не давать ему шага ступить, он когда-нибудь научится что-то делать самостоятельно?

Министр вздохнул, и внимательно наблюдающий его Тарис заметил облегчение в глазах собеседника.

– Но вы ведь не можете оставить ребенка в комнате, где горит очаг с открытой печной заслонкой!

– Верон, не принимайте все буквально. Кавада не ребенок. К вашему сведению, она может обращаться с холодным оружием лучше вас. Она уже обжигалась. Пусть научится закрывать печную заслонку самостоятельно. Разумеется, я прослежу за этим.

– Но ведь вы со мной! Как вы можете быть уверены в том, что там сейчас происходит?

– Могу. Эти солдаты не любят друг друга. Более того, они враги и не смогут договориться. Если бы они были достаточно умны для этого, я бы ее с ними не оставил. И с ней все-таки мальчик. Поверьте мне, вы его недооцениваете. До наступления темноты можете быть спокойны.

– А… с наступлением темноты?

– Я буду поблизости… Но знаете, что беспокоит меня?

– Нет…

– Ваше поведение, – и, поскольку Верон молчал, граф продолжал: – Вы настолько влюблены в астролога, что осмелились выразить заботу о ней передо мной?

– Я… я подумал, что мы друзья – все трое… – глаза министра забегали.

– Вы знаете старинную мудрость, что можно быть либо умным, либо влюбленным? Так вот, в разговоре с Кавадой или о Каваде вы теряете весь свой ум. И вашу осторожность, что меня начинает пугать. Мы, кажется, едем знакомиться с вашей невестой?

– Тарис, – Верон поднял на него блестящие глаза. – Я не хочу скрывать, что мне нравится Кавада. Вы прекрасно понимаете, что она не может не нравиться. На днях вы обозначились, что в скором времени объявите свое настоящее имя и будете искать руки одной из дочерей шаха Дра-вийского царства. Если есть возможность, что вы оставите нашего астролога одну, пожалуйста, скажите мне сейчас.

– Что это изменит?

– Я не женюсь. Я ни в коем случае не буду путаться ни у кого под ногами. Но в тот момент, когда вы решите поменять женщину, я ей предложу все, что у меня есть. И вас не будет мучить совесть.

Бен расхохотался по-настоящему весело.

– Верон, я вас разочарую: у меня нет совести. Или, скажем так, она мне не мешает жить, – он посмотрел в ту сторону, откуда они уехали. – Ваша открытость со мной делает вам честь. Не хочу скрывать, что вы мне нравитесь все больше и больше… Поэтому, наверное, надо прояснить ситуацию. Я никогда не оставлю Каваду одну, пока жив кто-то из нас двоих. А, судя по всему, жить я буду долго. Эта женщина пустила глубокие корни и в моей жизни, и в сердце. Факт моей будущей женитьбы ни на что не повлияет. Так что шансов у вас нет, можете сочетаться браком с легким сердцем.

– Благодарю вас за откровенность, – министр опустил глаза. – Давайте закончим этот разговор. Я все понял. Так что мы продолжаем путь в имение Сияр… или я его продолжу один?

– Зная вашу способность к верховой езде, предлагаю остаться здесь и ждать моего возвращения. Дабы к вашей невесте не прискакал один конь, а вы не сломали шею где-нибудь по дороге. Я даже припас для вас занятие: постарайтесь научиться ловить рыбу.

– Но как? Голыми руками?

– Нет. Поучитесь поражать цель из лука. У вас полдня на тренировку…

Солнце катилось по небу, как стекает капля с медленно наклоняющегося листа. Дувший весь день северный ветер внезапно стих перед самым закатом, и неожиданно распелись птицы. Из них особенно выделялся полевой жаворонок, и его песня была так печальна и страстна, что всадник остановил коня и спешился. Разогретый воздух поднимался от степи вверх, и его движение физически ощущалось и даже, казалось, было заметно по дрожанию бесцветного пространства, переходящего в небо.

Жаворонок прекратил пение, и графу до боли в сердце захотелось снова услышать ее, эту трепетную мелодию жизни… Он лег на землю лицом вниз, почувствовав сразу ударивший в нос крепкий, горький запах полыни.

Как он любил вдыхать ароматы степи! Жаворонок, наверное, улетел, подумал Тарис и загрустил… Нет, он его подождет, вдруг маленький серый комочек живой плоти встряхнется и продолжит свою вечернюю песню. Лежал и вдыхал горячий зной, поднимающийся от земли. Привыкнув к запахам, различил тонкий тимьян, смолистый можжевельник. Куда подевался этот жаворонок? Одни перепела… Их звуки не трогают сердце.

Он расслабился всем телом, представив, что растекается по степи, и вдруг подумал о смерти… Если души не уходят сразу в другой мир, куда они деваются? Почему мир живых так накрепко защищен от мира мертвых? И кем? Кавада умеет разговаривать с мертвыми…

Он беспокоился о ней со вчерашнего вечера. Беспокоился, когда видел, как она спокойно и тихо беседует с рыцарями Арута, как они посмеиваются вместе над чем-то… Они ей нравились, а она нравилась им. Ему стало обидно, что женщина не подошла к нему, а осталась с северными принцами. Он знал, что убьет их в первую же ночь, как только догонит. Нет смысла затягивать убийство. Надо поменять лошадей и продолжать путь… У него не дрогнуло сердце и не возникло мысли, что, может, стоит их пощадить? Их судьба была предрешена тогда, когда случился переворот, подготовленный Эрландом – смерть была всего лишь отсрочена, но не отменена. Закончилось время правителей Севера. Империя восстанет, как феникс из пепла, и снова вберет в себя Арут.

Он вспомнил, как первый раз путешествовал на север: отец взял бра-тьев-близнецов с собой. Сказал матери, что пора из мальчиков делать мужчин… Им с братом нравилась дорога. У них уже были свои лошади, но, тем не менее, они с удовольствием проводили время в повозке, лежа на свежескошенном сене… Почему он вспомнил эту поездку? Запахи – тонкие нематериальные субстанции – неразрывной цепью связали прошлое и сегодняшний день. Он подумал, что после того, как брат едва не убил его, не слышал никаких ароматов много лет, потерял обоняние… Как больше ничего и не ощущал, словно вместе с чертами лица утратил способность чувствовать. Любовь, сожаление, ненависть, страх, вожделение, радость покинули его. В памяти всплыли слова Варга: «Я тоже уже почти мертв. Во всяком случае, я уже давно не ощущаю себя живым». Вот так и он прожил последние семнадцать лет… Что случилось, что его душа возродилась? Вернулась способность любить, ненавидеть, появились желания и мечты? Он воссоздал в памяти этот момент…