Лара Делаж - Пророчество королевы Севера

Водан начал зубами рвать отвратительную, вонючую, слизкую плоть. Проглотил и почувствовал, как внутри все сжалось резкой, раздирающей болью… Мартина больше не пела. Умерла? Это уже не имело значения…

Он молча пополз туда, где шли крысы, повинуясь безотчетному чувству, не думая ни о чем и уже не ощущая ничего: ни ужасной боли в желудке, ни ран от раздираемого камнями тела.

Водан полз на звук маленьких лап, то и дело теряя сознание. Все его иссякающие силы, вся его угасающая жизнь превратились в этот последний порыв, последний рывок… Он не заметил, как вновь потерял сознание и пришел в себя от боли – страшной, ужасной боли в ухе. Закричал и сам себя не услышал, но почувствовал, как побежали по нему маленькие, теплые, колючие лапы…

Ощупал голову: вместо одного уха была яма, мокрая и невероятно болезненная. Крысы начали есть его живым… Мальчик снова сделал последний уже рывок туда, куда ушли крысы, и протиснулся в какой-то невероятно узкий, заваленный чем-то острым лаз. Он не помнил больше ничего…

Водан очнулся от покачивания и боли. Кажется, болело все: каждый дюйм тела, болели даже мысли… Его по-прежнему окружала темнота, что-то сдавливало голову, которая разрывалась от шума пульсирующей крови.

Кто он? Где он? Он умер? Он жив? Нечто коснулось его пересохших, покрытых коркой губ… Что это? Он вспомнил – вода! Чистая, прохладная вода! Кто-то пытается влить ее ему в рот… Мальчику удалось сделать несколько глотков, прежде чем снова провалиться в беспамятство… Откуда-то издалека донеслись слова: «Неужели выживет?» Другой голос что-то ответил, но окончания разговора Водан уже не слышал…

Варг сжимал в ладонях лицо Эды. Какие холодные щеки, как лед… какая тонкая кожа… Он видел синие спавшиеся вены на шее. Нет! Нет! Нет! Только не это! Она жива?.. Или она уже умерла?

Когда он увидел ее, лежащую под кустом калины в луже крови со стрелой в груди, он снова забыл, кто он и что делает в этом мире. Он забыл про брата, он забыл про всех его солдат. Он уже не помнил, о чем говорил с Тимуром и что собирался сделать. Он весь был с ней – в ней была вся его жизнь, в ней заключался весь его мир.

Сколько ненависти всегда клокотало в его груди! Сколько ненависти… Ненависть, которая была его другом, которая питала его столько лет… У ненависти есть сила – ненависть дала ему возможность пережить все, что случилось с ним. Но любовь, только любовь заполняет сейчас все его существо… У кого больше силы: у ненависти или у любви? Он попытался возненавидеть ее смерть и не смог… Только любовь…

Во все времена смерть была богиней. Ей поклонялись, ей приносили жертвы, у нее просили так много… Он никогда ничего не просил ни у кого – ни у людей, ни у богов. Сейчас он разговаривал со смертью: «Смерть, я знаю, ты всегда рядом. Ты стоишь у каждого за левым плечом и ждешь своего часа… Но не сейчас, не ее. Возьми меня, возьми все, что хочешь, но оставь ей жизнь!»

Он молился… Он столько лет не молился, он забыл, что это и как это делают. Кому он молится? Смерти… Откуда в нем столько любви? Неужели она, смерть, заберет у него эту красивую тонкую женщину с лисьей косой и светло-бронзовой кожей? Он никогда никого не любил так, как Эду – ни мать, ни отца, ни брата, ни Веронику, ни их детей…

«Я люблю ее, я так ее люблю! Я никого и никогда не любил до нее, мне это только казалось… И теперь, когда я узнал, что такое любовь, ты не можешь ее забрать! Не сейчас, пожалуйста! Не сейчас… Ты не можешь ее взять… нет… Она тоже твоя слуга, она сеет смерть вокруг, она безжалостна… Ты не можешь убить саму себя. Ей неведома любовь… Ей была неведома, до меня… Она любит меня! Неужели она пришла в этот мир только затем, чтобы узнать что такое любовь и умереть? И это единственное ее предназначение в этом мире? Возьми меня, возьми моих друзей, возьми жизнь моего брата, – он понимал кощунство своих мыслей, но не мог прекратить этот разговор со смертью, – возьми все, все… Мое тело давно не имеет ценности… ни мой разум… ни моя жизнь… Ничто не имеет ценности, кроме ее жизни! Возьми мою память. Я отрекаюсь от себя… Мое прошлое… моя ненависть… возьми все, что у меня есть. Ты видишь, я наг перед тобой! Смерть, возьми все, что ценно для меня: мои воспоминания, мою прошлую жизнь, глаза моих растерзанных детей, тело моей первой жены… Я никого не любил и никого не люблю кроме нее. Души всех убитых мною – воинов, женщин, мужчин, армейских, мирных жителей – возьми все, только оставь ее. Не сейчас, не на моих глазах… После меня, пожалуйста, после меня!»

Он не понимал, откуда капала вода на ее уже посиневшее лицо. Голубоватые капли на голубой коже… Он не помнил, как он поднял ее распластанное тело и прижал к себе, кто заставил его сесть на коня и повернуть к лагерю. И ни в коем случае не трогать, ни в коем случае не трогать торчащую из груди стрелу!

Кавада… Кавада приехала сегодня. Она лекарь… Она хороший лекарь. Она должна ее спасти…

Варг не помнил, как он прискакал в лагерь, прижимая Эду к груди… Откуда вдруг взялось все: простыни, покрывала, сама Кавада в мужской, короткой на нее одежде, с поцарапанными кистями и такими непривычно короткими волосами, все время вылазившими из-за ушей и падающими на щеки… Кто и как отобрал его сокровище из рук и уложил его жену на землю? Кто и что делает с ней?

«Вернись! Вернись! Вернись… вернись… вернись… вернись…» – Варг потерял ощущение времени, места, ее холодного лица в своих ладонях. Где это он? Камни… черные камни вокруг. Он почувствовал холод, смертный холод на своем лице. Не ветер, нет – просто смерть… Увидел Эду, идущую меж камней вдаль… «Эда! Эда! Эда!» – он бежал за ней и не мог ее догнать, ноги вязли в клочковатом тумане. Варг плакал, и слезы катились по лицу.

– Эда, не оставляй меня… или возьми с собой!

Она обернулась, пустые янтарные глаза смотрели сквозь него и ничего не видели…

– Мама! – закричал вдруг тонкий голос, – Мама… мама… не уходи!

Они повернулись на голос оба: он и она, уже почти окутанная серым туманом. К ним откуда-то со стороны, где с шумом текла быстрая вода, бежал ребенок с льняными волосами и глазами цвета зеленого льда… Ребенок? Откуда тут взялся ребенок? Варг испугался, что пока он смотрит на малыша, Эда исчезнет. Он слышал голос, зовущий: «Мама, не умирай! Пожалуйста, не умирай!» – но смотрел только на нее, исчезающую в вязком тумане.

Что-то произошло, в его руках появилась сила… Он раздвигал завесу серого тумана, который вдруг перестал сгущаться. Он шел сквозь пелену, как будто это был поток воды, поглощающий ее. Ребенок исчез из виду… Вся его сила, вся его воля были направлены на борьбу с этим туманом. Варг приближался к Эде, он видел уже ее безжизненные глаза – они смотрят и не замечают его… Его кисть прошла сквозь руку призрака. Он заключил ее в объятия и почувствовал, что она принимает форму.