Павел Шек - Нарушая клятвы

Прогулка по сырому лесу совсем не радовала. Я ожидал, что будет много грязи и непроходимых участков, но всё оказалось не так плохо. Диана шла налегке, выбирая дорогу, я же чувствовал себя вьючной лошадью, таща на спине вещи. Один раз повезло наткнуться на кабанью тропу, ведущую в нужном направлении, но по большей части мы пробирались через кустарник или обходили подтопленные участки леса. Что касается следов варваров, то, сколько я не старался, найти хоть что-то, говорящее об их присутствии, не получалось. А вот чего было много, так это грибов. Большими колониями они селились на трухлявых пнях или рядом с поваленными деревьями. Никогда не любил грибы, хотя и приходилось собрать их в детстве. Рядом с нашим городом лесов почти не было, а от того, что росло на полях после дождя, у меня всегда болел живот.

В лесу всегда темнеет непривычно быстро. Вроде бы небо ещё серое, а дорогу уже не разобрать. Найдя довольно ровный и сухой участок, поставили палатку. Нарубили лапника на подстилку, разожгли костерок. Когда рядом большой отряд и много людей, ночевать в лесу не так страшно. А вот когда остаёшься один или, как сейчас вдвоём с кем-то, то с непривычки накатывает какая-то жуть. Звуков всевозможных – море: шуршание грызунов, уханье, звук ветра, качающего верхушки деревьев, треск костра. Из-за яркого огня дальше трёх метров ничего не видно. Как будто весь мир ограничен этим крошечным пространством.

– Ты целый день молчишь, – сказала Диана. Вода в походном чайнике закипела, и она заваривала луговые травы. Достала большую глиняную кружку, которую ещё в поместье Блэс до краёв наполнила мёдом. Размотала кусочек кожи, играющий роль крышки, слизнула налипшие на неё капельки. – Что? Не будешь?

– Давай, – я улыбнулся, глядя на неё. – Хандра меня одолевает, и я ей поддаюсь. Всё как-то странно происходит. Магию использовать не смей, – передразнил я голос Матео, бросив в костёр маленькую веточку. – Да и та должна скоро исчезнуть. Не удивлюсь, если завтра мне скажут, что для того, чтобы выжить, я должен людей есть…

– Я буду ловить тебе самых добрых, – сказала она. Непонятно, серьёзно или в шутку.

– Почему добрых? – я поднял на неё взгляд.

– В книгах пишут, что они самые вкусные. Злодеи всегда самых красивых и обязательно добрых едят. Потому что они вкуснее других.

– Странные ты книги читаешь, – рассмеялся я, принимая кружку с отваром. Диана положила туда ложку мёда, отчего аромат стал ещё более приятным. – Но за заботу спасибо. Кстати, я что-то в последнее время не видел тебя за этим занятием.

Она потянулась к своей сумке и вытащила оттуда две книжки с фиолетовыми корешками.

– Любимые истории мамы Иоланты, – узнал я. – Тебе такое нравится?

– Ты уже спрашивал. Иногда попадаются очень интересные истории. Иногда – странные, – добавила она тише.

– Странные, да, – покивал я. – Ты ужинай и ложись спать. Раз нас двое, а идти ещё демоны знают сколько дней, придётся дежурить по очереди. Я тебя разбужу.

Она кивнула соглашаясь. Быстро допив чай и в два укуса проглотив хлеб с вяленым мясом, ушла в палатку. Я же прислушался к ночному шуму, пытаясь выделить сову, ухающую где-то недалеко.

– Хорошо бы дождь не пошёл, – тихо добавил я.

Чтобы не уснуть я решил немного попрактиковаться в магии. Создал ниточку силы, разделил её на несколько потоков, как описано в справочнике Бессо. Может, Матео не совсем прав? Не замечаю я никаких отклонений. Река магии всё так же рядом и всё так же смердит загрязнением.

Подкидывать дрова в костёр не стал, ожидая, что он немного прогорит, оставив угли, чтобы легче развести утром огонь и выпить горячего чаю. Время бежало неспешно, перевалив за полночь, затем отмотав ещё час. Нити магии передо мной время от времени складывались в одну и ту же простую форму исцеления. Мне уже не требовалось произносить всю формулу целиком. Достаточно использовать просто чистую силу. Рассеяв линии, я замер, прислушался. Ночных звуков меньше не стало, возможно, наоборот, прибавилось. Наверное, потому, что костёр перестал трещать. Где-то на границе слышимости можно было уловить непонятное шуршание и хруст веток. Кабан? Но внимание моё привлекло не это. С противоположной стороны я почувствовал короткое, едва заметно намерение. К нам пытался подкрасться кто-то разумный.

Закатав рукав, я пропустил немного силы через струну арфы. Конец стальной нити скользнул на землю и словно змея начал двигаться, огибая костёр. Я же на четвереньках пополз к палатке. Просунув руку за полог, нащупал ножку Дианы, разбудив её. Не думал, что она снимает сапоги на ночь. Уже через секунду она выглянула наружу, вопросительно посмотрев на меня. Приложив палец к губам, показал в сторону, откуда почувствовал незваных гостей. Примерно в этот самый момент мы одновременно уловили яркое и острое убийственное намерение. При этом гораздо ближе, чем можно было подумать. Буквально шагах в пятнадцати от костра. Ладонь Дианы легла мне на плечо, а уже через секунду она стояла перед палаткой, держа меч в руке. Мы замерли прислушиваясь. Убийственное намерение оборвалось так же внезапно, как и появилось. Хрустнула ветка, затем ещё одна ближе. На границе света догорающего костра появилась фигура мужчины. Он шагнул в свет, волоча за собой кого-то, держа за ворот куртки. Я видел его утром у конюшен. Как раз он проверял подковы у лошадей. Довольно непримечательная внешность. Если скользишь по толпе асверов взглядом, то за него никогда не зацепится взгляд. Женщине, которую он тащил за ворот, сильным ударом едва не отрубили голову, перебив позвоночник. Судя по коротким рожкам, она была не из старшего рода. Жаль не вижу лица, чтобы сказать, видел ли я её утром или нет. Положив тело, мужчина сунул руку за пазуху, вынимая конверт. Наклонившись, аккуратно опустил его на сумку, лежащую рядом с костром. Ухватив женщину всё так же за ворот куртки, он приподнял её и ушёл в темноту. Какое-то время мы слышали удаляющиеся шаги и шуршание веток.

– Что это было? – спросил я.

– Ш, – прошептала Диана, перехватывая меч и немного поворачиваясь. Она кого-то видела в темноте. Я же, как ни пытался, не мог понять, есть ли рядом кто-то или нет.

Так прошло несколько минут. Пока мы ждали, я вспомнил лицо мужчины. Точнее, эмоцию и тяжёлый взгляд. В нём смешалось всё: обида, разочарование, боль и злость. Последняя эмоция была особенно яркой. Так обычно смотрят, когда тебя предаёт близкий человек, которому ты доверял. Пройдя к костру, бросил в него пару заранее заготовленных веток. Немного пошурудил, чтобы быстрее разгорелось. Оставленный конверт был запечатан капелькой сургуча и знакомым знаком с пуговицы на рукаве Рикарды Адан. Три волнистые линии, одна над другой, рядом ещё одна, сломанная пополам, словно изображение горы. Помню, цеплялся за него взглядом раньше, но не помню, чтобы она использовала его подобным образом.