Павел Шек - Нарушая клятвы

Кара закрыла глаза, пытаясь вспомнить несколько строчек несложной молитвы. В них возносилась благодарность Великой матери за то, что она защищает тех, кто служит ей. Она оберегает их сон и следит, чтобы ничего плохого не случилось днём. Каждый поклоняющийся Великой матери обещал служить только ей и жестоко расправляться с теми, кто выступает против.

Кара пыталась понять, почему богиню называют Великая мать. Почему «великая», что она для этого сделала? И чья она мать? Её за руку взяла Лейна, потянув за собой. Приложила палец к губам, кивая на маму. Тихонько, чтобы не потревожить её, они вышли из комнаты. Елена открыла глаза минут через десять. Посмотрела на магические светильники, огонёк в которых подрагивал и потрескивал, словно питающий кристалл разрядился. Встав, она вышла через потайную дверь за постаментом. Пройдя по узкому коридору, вышла в крошечное помещение, похожее на молитвенную комнату. Разница только в том, что вместо постамента там был установлен каменный стол.

– Какое самое страшное преступление совершает слуга, приближённый к хозяину? Он пытается узнать его секреты. Подслушивает, подглядывает, выспрашивает...

Елена коснулась пальчиком ножки женщины, привязанной кожаными ремнями к каменному столу. Сделав два шага, она провела пальцем вверх по ноге, перейдя на живот, затем к груди. Женщина промычала что-то, но кляп помешал разобрать слова.

– Если тебе так интересно, кому мы поклоняемся, мы познакомим тебя с ней лично.

В руке Елены появился нож с изогнутым лезвием. Она не знала нужных молитв, поэтому шептала всё, что приходило в голову. Уговаривала Великую мать принять жертву и обратить внимание на двух девушек, которые обязательно станут служить ей. Станут самыми верными её последователями.

Не замечая приглушенные кляпом крики и метания женщины, супруга императора коротким ударом кривого ножа оборвала её жизнь.

Так хорошо начавшийся день постепенно менял окрас. Яркое и тёплое солнце перестало радовать и начало раздражать тем, что мне стало жарко. Лёгкий ветерок начал отдавать неприятными запахами, а от прогулки по перекопанному полю на сапоги налипло столько грязи, что проще было их снять и идти босиком. И это раздражение постепенно перерастало в злость. Обходя большую лужу, я поймал себя на мысли, что сейчас моё лицо, должно быть, напоминает перекошенную и недовольную рожу. Злую и безобразную. Подойдя к воде, попытался рассмотреть собственное отражение. Так и есть: волосы взъерошены, хмурый взгляд, цвет глаз противно-жёлтый. Осталось оскалиться, показывая клыки. Упырь — как есть.

– Подумаешь, старый дед решил сделать то же самое, что и ты. Только способ выбрал не такой, – услышал я собственный голос. — Твою же мать!

Я выругался, вспоминая старосту деревни и всех его родственников нехорошим словом. Затем добавил ещё пару тяжёлых эпитетов. Выдохнул, пнул комок грязи, отправляя его в лужу.

– Для полного счастья не хватает только помешательства. Думаешь, поговорить со старостой — хорошая идея? — я посмотрел в сторону деревни.

В груди зажёгся неприятный огонёк, говорящий, что лучше будет не вмешиваться, иначе этот разговор может закончиться дракой. А ещё я понял, что, помимо прочего, раздражение добавляет желание заполучить капельку крови. Сразу вспомнилась Александра. Интересно, как у неё дела в столице. Надеюсь, всё идёт не так погано, как у нас. С этой мыслью я зашагал обратно к дому. Решил, что если староста попытается нас остановить или сделать так, чтобы мы замолчали, вот и будет повод разобраться с этим вопросом. Если нет, то пусть Даниель разбирается.

Возле дома асверов крутилось аж четверо оборотней в своём волчьем облике. Трое парней и женщина. Один, самый молодой, так усердно следил за двором, в надежде увидеть Клаудию, что не заметил меня.

– Если ты её поцарапаешь, пусть даже случайно, она спалит всю эту деревню к демонам собачьим.

Оборотень от неожиданности прыгнул вперёд, выскакивая на дорогу из проулка между домами. Затравленно обернулся и помчался вниз по улице. Подавив желание свистнуть ему вслед, я прошёл к дому. Встречать меня никто не спешил, поэтому я сам открыл дверь, встав на пороге. В отличие от утреннего визита, света в общей комнате значительно прибавилось. Убрали тёмные занавески, распахнули одно из окон, проветривая помещение. А вот атмосфера внутри царила тяжёлая.

— Что случилось? — спросил я, глядя на собравшихся за столом девушек.

— Ничего, – в один голос ответили Ивейн и Гуин. Между их взглядами проскользнула молния, треск от которой можно было услышать.

— Спорят, кто сильней, — сдала их Диана. Она сидела на ближайшей койке и перематывала кожаными ремешками рукоять охотничьего ножа. Она сбила режущую кромку, но при большом желании им всё ещё можно было убить. Помню, что обещал позаниматься с ней. Только не нравилось мне её методика обучения. Она включала одну единственную программу «быстро убивать при помощи ножа». А на мой вопрос, не лучше ли сначала научиться защищаться, она сделала круглые глаза и спросила «зачем?».

– Вам бы только драться, – вздохнул я. – Хотите, Диана вас поучит. Обеих. Я заморочусь, найду пару железных прутьев, чтобы она вас отделала хорошенько.

Ивейн сразу опустила взгляд, изображая невинность, а вот Гуин заинтересованно посмотрела на Диану.

-- Всё это потом, – быстро сказал я, чтобы они ничего не удумали. – Собирайтесь, мы уезжаем.

– Уже? – оживилась Клаудия.

– Деревня мне не понравилась, – ехидно произнёс я. – Поедем в другую. Может быть, там живут оборотни не с кашей в голове. А ещё забираем с собой маму Офелию и её дочек. Пять дней пути для взрослого, – я едва не застонал. – С детьми сколько мы будем идти? Две недели? Ладно, разберёмся. Диана, мне нужна будет твоя помощь, кое-кого забрать. А вы пока забудьте о драках. Собирайтесь и бегом к маме Офелии.

За короткое время моего отсутствия в деревне ничего не изменилось. Было всё так же тихо и спокойно. Но какая-то напряжённость в воздухе повисла. Диана из всего сказанного уяснила, что происходит или скоро произойдёт что-то неприятное. Поэтому резко изменила отношение к жителям деревни, воспринимая каждого как возможную угрозу. Мы дошли до центра, остановились у клетки с «предателем». Он с самым отрешённым видом разглядывал небо. Подойдя ближе, я взялся за деревянную жердь, потянув немного на себя. Она хрустнула, но почти не поддалась.

– Крепкая, – хмыкнул я. Потянул сильнее, упираясь второй рукой в стойку. Мне показалось, что кровь, бегущая по венам, стала горячее. Хотел поймать это ощущение, разобраться в нём, но жердь сдалась быстрее. Громко хрустнув, сломалась пополам и выпала из грубо вырубленных пазов. – Выходи. Давай, давай, пока я не передумал.