Виктория Шваб - Туннель из костей [litres]

Джейкоб стискивает зубы.

– Обязательно было пачкать меня этой дрянью?

Конечно, сходство не идеальное, но и этого может оказаться достаточно.

И лучше бы так оно и было, потому что у меня больше нет вариантов.

И времени нет.

Меня пошатывает. Это знак, что я провела здесь слишком много времени.

– Теперь за тобой должок – целая куча комиксов, – говорит Джейкоб. Я знаю, что он пытался пошутить. Получилось так себе, и я понимаю, что он очень нервничает. Даже боится. Обычно это только игра – так он помогает мне чувствовать себя смелее. А теперь я вижу его испуганным по-настоящему, и это, ну… это вселяет ужас.

Я рассказываю Джейкобу о том, что задумала, и указываю на ближайшую к нам костяную башню.

Через каждые два фута вверх в ней выложены волнистые линии из черепов, они скалятся, глядя на нас пустыми глазницами. Я цепляюсь за них, как за опору, а Джейкоб, сплетя пальцы, подсаживает меня еще выше, помогает забраться на верх стены. Я стараюсь думать о ней именно так: это стена. Не груда берцовых костей и черепов, опасно скользящих под моим весом, а просто стена. За стеной можно спрятаться и подождать. Задев головой низкий сырой потолок, я съеживаюсь, стараясь не думать обо всем этом.

Отсюда я не вижу лицо Джейкоба, его скрывает козырек чужой шапки. И не так уж трудно представить себе, что это не он, а совсем другой человек. Мальчик, который ищет младшего брата.

– Тома! – зовет он, звонкий голос разносится по туннелям.

Тома… Тома…

Время тянется, ничего не происходит.

– Тома!..

Тома… Тома…

И тут…

Непонятно откуда, словно из-под земли, появляется мальчик. Он не выбежал из-за угла, он вообще не бежит. Только что Джейкоб был в туннеле один, а теперь их уже двое.

Джейкоб не сразу замечает его.

Он стоит к мальчику спиной и зовет, вглядываясь в темноту.

– Тома!..

Тома… Тома…

Малыш растерянно склоняет голову набок. На мгновение красный свет в его глазах вспыхивает ярче, как в лампочке, которая вот-вот перегорит. Тома делает шаг вперед и останавливается, едва не наступив на белый кусочек бумаги. Это одна из фотографий, которые я разложила в туннеле, словно хлебные крошки, указывающие заблудившемуся мальчику дорогу домой.

Я вижу, как Тома садится на корточки и поднимает снимок. Перед ним Ришар, положивший руку на плечо младшему брату. Тома сосредоточенно прищуривается. В его глазах снова загорается красный свет.

Кажется, мой план работает.

Джейкоб продолжает двигаться по туннелю, как мы и договаривались. Тома идет за ним следом.

Я ползу вперед, кости больно впиваются в ладони.

Увидев следующую фотографию, Тома опускается на колени. А вот еще один снимок. И еще. Окружающее маленькую фигурку алое свечение бледнеет с каждой новой находкой. С каждым воспоминанием.

Я продолжаю ползти по стене, стараясь не отставать от Тома, который направляется к Джейкобу.

Стена подо мной неоднородна. Сторона, выходящая в туннель, прочная, кости в ней закреплены и хорошо держатся. Но за этим фасадом – просто наваленные груды древних костей, и я изо всех сил стараюсь не соскользнуть с узкой полоски твердой «почвы».

Наконец, туннель заканчивается.

Джейкоб останавливается, ощупывает кости, преградившие ему путь, и поворачивает обратно.

Я не вижу его лица, зато вижу, как он вздрагивает и застывает, увидев мальчика, прижимающего к груди старые фотографии. Или Джейкоб более талантливый актер, чем я думала, или он и правда не слышал, как Тома шел за ним по пятам.

– Тома, – окликает он, и я замечаю, каких трудов ему стоит сдержать дрожь в голосе.

Держись , думаю я, видя, что воздух вокруг Тома начинает клубиться.

– Ришар?

Голос Тома звучит тихо, неуверенно.

Джейкоб протягивает руку, и Тома, кажется, готов пожать ее. Красное свечение глаз почти погасло, а я почти спустилась, но вдруг натыкаюсь коленом на острую косточку…

И кость ломается с громким треском. Мне удается не упасть, но звук в темноте кажется оглушительным – так хрустит сухая ветка в тихом ночном лесу.

Слишком поздно я понимаю, что натворила.

Слишком поздно – я соскальзываю с прочной стенки в кучу гнилых костей.

Слишком поздно – куча проседает под моим весом, словно сухие листья, и я падаю вниз, вниз, вниз в темноту.

Темнота бывает разная.

Бывает теплая красноватая тьма, когда закрываешь глаза.

Бывает дрожащий полумрак кинозала, в котором светится только экран.

А бывает полная тьма без проблеска света, как под землей. В таких местах темно настолько, что не видишь даже своих рук. Не видишь очертаний своего тела. Ни одной из тех вещей, которые – ты точно это знаешь! – тебя окружают.

Вот в такой тьме я сейчас нахожусь.

Я кашляю, легкие наполняются пеплом и сажей. Сбоку кто-то скребется. И я думаю о том, как умер Тома, погребенный под грудой костей.

Но я-то еще жива.

Все еще жива.

Хотя ничего и не вижу.

И тут я вспоминаю про мобильник. Кое-как извернувшись, вытаскиваю его из кармана – связи здесь нет, но я никуда звонить не собираюсь. Все что мне нужно – это свет. Я включаю телефон и встроенный фонарик. Все вокруг озаряется белым сиянием. То что я вижу, выглядит… неприятно. Я лежу на спине в яме, вокруг кости и хлопья пыли. Перевернувшись, я встаю на колени, опираюсь на руки и пытаюсь дышать реже, чтобы не наглотаться всей этой гадости и гнили. Я провалилась неглубоко, фута на четыре. Я могу дотянуться до верха, уцепиться за прочный край, но кости под ногами крошатся или врезаются острыми краями. При каждом движении в воздух поднимаются облака чего-то, что я стараюсь не вдыхать, и даже думать об этом не хочу.

– Кэссиди! – зовет Джейкоб звенящим от ужаса голосом.

– Со мной все хорошо! – откликаюсь я бодро.

– А со мной вот не очень!

Я снова озираюсь. С трех сторон ничего кроме темноты, а слева – стена из черепов и берцовых костей. Прижавшись к ней глазом, я вижу в щель Джейкоба, освещенного алым светом. Он удерживает Тома, прижимая его к себе обеими руками.

Тома извивается, пытаясь освободиться. Воздух вокруг него дрожит и светится красным, и весь туннель дрожит и мерцает. Красный свет заливает пол, потолок и костяные стены.

Полтергейст злится .

Я тянусь, пытаясь выбраться из-за ямы, но ни за что не могу ухватиться. Края оползают, на руках остается грязь, пыль и что-то маслянистое. Я слышу шаги и с тревогой понимаю, что скоро мы будем здесь не одни.

– Кэсс! – задыхаясь, зовет Джейкоб.

– Держись! – кричу я, а сама оглядываюсь, пытаясь найти выход из положения. Пробую засунуть ногу в щель между черепами, но ничего не выходит. Наверх мне не забраться, это точно.