Анастасия Суворова - Багорт. Том 1

Угнетаемая этим мыслями она пораньше вернулась в замок, чтобы поспать в теплой постели перед своей ночной вахтой. Не прошло и трех часов как она завернулась в мягкое одеяло, и ее разбудил стук в дверь — пришла Родмила.

— Проходи, — сонно пробормотала Дея, — я сейчас оденусь.

Веда зашла и села на диван в каминной, а Дея ушла одеваться в спальню. Когда девушка вышла, Родмила смерила ее презрительным взглядом.

— Чем я тебе не угодила? — спросила Дея холодно. — Ты на меня так смотришь, будто я у тебя кусок пирога отхватила?

— Кусок пирога?! — с возмущением вопрошала Родмила. — Да ты у меня кое-что посущественней украсть пытаешься!

Дея ошарашено посмотрела на раскрасневшуюся Ведунью и только теперь поняла, что она была Владу не просто другом.

— Ты думала, он увлекся тобой? — продолжала Родмила. — Может оно и так. Но знай, никто не задерживался подле него дольше недели. А сколько таких птичек как ты всего было, уже и не упомнишь. Он и имен то их не запоминал, просто звал всех пташками, чтобы не путаться.

— Значит, он никогда не был один, — констатировала Дея, чувствуя, как из нее стремительно вытекают жизненные силы.

— Он всегда один, — с поразительной болью произнесла Родмила. — Никто не в силах заполнить пустоту в его сердце.

— Даже ты? — спросила Дея с ноткой сарказма в голосе. — Ведь твоя неделя уже истекла, а ты все еще при нем.

— Моя неделя растянулась на три года, — с чувством превосходства ответила Родмила и усмехнулась, посмотрев на соперницу.

— И как же тебе удалось не наскучит ему? — с издевкой спросила Дея. — Может, ты все же знаешь, чем наполнить его пустое сердце?

Настроение Родмилы поразительно быстро менялось. Она уже не казалась такой уверенной и озлобленной как минуту назад. Уставившись куда-то вдаль, она заговорила:

— Иногда мне кажется, что вакуум не в его сердце, а там, где оно должно быть. Поверь, его неспроста назвали «мраморным».

— И все же, ты сумела задержаться подле него дольше других.

— Просто я никогда и ничего от него не требовала, — продолжала говорить Родмила не с Деей, а сама с собой, — я благодарно принимала столько внимания, сколько он мог мне дать.

— Внимания? — изумилась Дея, — не любви?

— Я не дурочка, — Ведунья, наконец, посмотрела на соперницу в упор, — и тебе советую не обольщаться. Любить, по крайне, мере как прочие, Влад не умеет. Он может быть галантен, внимателен и даже ласков, но не путай это с любовью. Ты всего лишь его маленькое увлечение, но это скоро пройдет, и он снова станет моим.

— Сомневаюсь, что Влад может тебе принадлежать, если он только галантен с тобой, — ответила ей Дея, направляясь к дверям.

— Он может быть не только галантным, но и неприятным, — бросила Родмила, уже скрывающейся за дверью Деи. — Не отвязывай его. Он захочет сбежать и тогда наша спасательная операция будет бессмысленной.

Дея поняла, что имела в виду подружка Влада, когда зашла в палату. Больной лежал на кровати, уставившись в потолок, его руки и ноги были пристегнуты ремнями, что опоясывали борт койки. Горий возился со склянками. Эта сцена напомнила Деи кинокартины о концлагерях, и она содрогнулась.

— А, вы пришли, — обрадовался лекарь, — надеюсь, вы поспали хоть немного?

— Да.

— Я оставляю его на вас, но если он изъявит желание посетить уборную, разбудите меня. И заклинаю, не покупайтесь на его уловки и не расстегивайте ремни, — добавил он шепотом. — В прошлый раз он сбежал, и мы не могли найти его целый месяц. А когда все же отыскали, он был так изможден, что лечился все лето.

Дея сглотнула и согласно кивнула.

— Вот и отлично. Через пару часов к вам заглянет Еша и принесет бодрящий чай и чего-нибудь перекусить.

— Я справлюсь, — заверила его Дея, хотя сама не была в этом уверена, — идите отдыхать.

— Ты уверена? — спросил Влад своим обычным меланхоличным тоном, когда за лекарем закрылась дверь.

— Нет, — ответила Дея честно, — не уверена, но я надеюсь, что ты не станешь меня испытывать. Ведь когда результат известен, игра теряет остроту, не так ли?

Влад тяжело вздохнул, продолжая разглядывать кладку на потолке. Дея поняла, что диалога не выйдет и устроилась в кресло, с принесенными из библиотеки принадлежностями для письма.

Влад так ни разу и не обернулся, пока Дея старательно водила по бумаге пером, пытаясь вспомнить те навыки черчения, что сумела пробрести в интернате. Наконец рисунок был готов, и она отложила листок в сторону.

— Ты пытаешься прочесть свою судьбу по кладке кирпичей на потолке? — обратилась она к Владу, не в силах больше выносить угнетающую тишину.

— Нет, — коротко ответил он.

Дея поняла, что к беседе Вед не расположен, и все же немного помедлив, она спросила дрогнувшим голосом.

— Почему ты не пришел на назначенную встречу?

— Не смог.

Выспрашивать было унизительно, но Дею ужасно подавляла недосказанность между ними.

— Я заходила к тебе домой, но тебя там не оказалось, — продолжила она все тем же дрожащим голосом.

— Решил прогуляться, — неоднозначно ответил Влад.

— В дождь?

— Чем тебе не угодил дождь?

— Да, в общем, не чем, — растерянно пробормотала Дея, — просто для прогулок обычно выбираю погожие деньки.

— Не терплю однообразия, — отозвался Влад, по-прежнему не смотря на нее. — Даже вечная безоблачность утомляет, моя пташка.

Каждое сказанное им слово было гвоздем вбитым в ее сердце, а от последнего Дею чуть не перекосило, но она все же попыталась поддержать разговор, не смотря на то, что он не был приятным.

— К сожалению, у меня не было возможности проверить эту теорию. Там, откуда я прибыла, солнце жаловало меня не часто, в отличие от дождей.

— Я имел в виду климат иного рода, — пояснил Влад бесцветным голосом.

Он с поразительным упорством делал их разговор невыносим, и все Деины силы ушли на то, чтобы сдержать себя в руках и не расплакаться. Она перестала искать темы для беседы и снова принялась выводить рисунки на бумаге. Так они и просидели в полной тишине, пока не пришел Еша. Дея вышла к нему, чтобы принять поднос с чаем и рогаликами.

— Как он? — спросил ассистент.

— Угрюмо, — коротко ответила девушка.

От юного лекаря не укрылась Деина подавленность и он попытался ее утешить.

— Когда человек болен, он, как правило, угрюм. Но когда ему станет лучше, это пройдет.

— Боюсь, ему может и не стать лучше. По-моему, он болен душою.

Еша не нашел, что на это сказать и просто протянул Деи поднос.

— Спасибо, — поблагодарила она и скрылась за дверью.

Когда девушка зашла в палату, то чуть было не выронила свой ужин. Пристальный взгляд, в котором сквозила злоба и любопытство, был направлен на нее словно дуло пистолета.