Любовь Барановская - Год Волчицы

Ты. Как же мы перескочили на «ты»? Я даже не заметила, когда это произошло… Кажется, он думал о том же, потому что вдруг произнёс:

― Как там у Пушкина… Пустое «Вы» сердечным «ты» она, обмолвясь, заменила…

― И все счастливые мечты в душе влюблённой возбудила, ― продолжила я.

― Пред ней задумчиво стою, свести очей с неё нет силы…

― И говорю ей: как Вы милы! И мыслю: как тебя…

Последнее слово я произнести не смогла. Наши лица были так близко, стоило мне чуть пошевелиться, и наши губы соприкоснулись бы… Я, еле дыша, отвернулась.

― Пора возвращаться, ― хрипло произнес он. Я лишь кивнула.

Оказалась дома я поздно, а вернее, рано ― часов в пять утра. Потому и спала до вечера. Когда же проснулась, увидела Марьям, которая листала книгу по домоводству.

― Привет! Во сколько же ты вернулась, подруга? ― улыбнулась она.

― Не помню, ― зевнула я. ― На часы не смотрела.

― Ну и как там Глеб?

― Вроде жив-здоров.

― У вас с ним…

― Что ты, погуляли немножко в другом мире и всё.

― Скучно…

― А у вас с Никитой как?

― Отлично, спасибо. Мы наконец-то договорились встретиться… Наверное, я расскажу ему о своих чувствах… В общем, буду поздно, не жди. А лучше ― не жди, а действуй!

― Да не хочу я никаких действий!

― Почему? Что не так?

Я задумалась. Как бы это сформулировать…

― Пугает меня он. Напором, взглядом, словами…

― Не готова к отношениям?

― Вот именно! А у него на лбу написано ― любовь обмену и возврату не подлежит! Сложно это всё…

― Ладно, не дрейфь! Само как-нибудь разрулится… А если и нет, то кто-нибудь другой подвернётся, не такой серьёзный. Ну, я пошла, до завтра!

― Пока…

Целый вечер одиночества. И чем заняться?

Одевшись и перекусив, я оглядела комнату. Чтение? Макраме? Рисование?

Раздался стук в дверь. Ох, только не…

― Здравствуй, Глеб. Какими судьбами?

Как же он прекрасен! И так невозмутим.

― Да так. Мне стало скучно, и я подумал: «А вдруг ещё кто-то скучает?» И вот…

― И вот ты здесь.

― Точно. Прогуляемся?

Пожав плечами, я последовала за ним.

Мы пришли на берег. Глядя на гитару, которую он взял с собой, я спросила:

― Сыграешь что-нибудь?

― Как скажешь, ― учтиво склонил он голову.

Борясь с чувством нереальности происходящего, я даже не запомнила, что именно он пел… Что-то в духе бардов или даже средневековых менестрелей, конечно же, о любви. В какой-то миг он поднял глаза, и мы встретились взглядами. Он улыбнулся. Так… хорошо улыбнулся, что мой страх пропал, сменившись безграничным доверием. Чёрная дыра, которая всегда зияла в его глазах, исчезла без следа, и он сразу стал таким простым, родным и любящим человеком… Я даже не заметила, как кончилась песня.

― Спой ещё!

И он пел… Гитара и его руки будто бы стали единым целым, песни взлетали к небу, на котором светил яркий месяц… Всё было так прекрасно… Удивительное спокойствие, которое охватило меня, пьянило, как выпитый залпом бокал шампанского. Я положила голову ему на плечо, и музыка смолкла. Кажется, ещё секунда, и он бы обнял меня, а я бы не сопротивлялась…

Но тут из кустов выскочил шакал и оскалился, глядя на нас. Секунда ― и Глеба уже нет рядом, черная огромная птица несётся навстречу мигом струсившему зверю. Шакал метнулся в лес, а Глеб, чуть запыхавшись, подбежал ко мне, уже вновь превратившись в человека.

― Чернокрыл?!

Он смущенно кивнул.

― Почему ты не сказал?

― Ты не спрашивала.

― Спрашивала, и не один раз! У Орла!

― Но Орлы ведь не умеют говорить.

― А превращение, как вижу, занимает всего пару секунд! Ты солгал!

― Я промолчал, ― уточнил он.

― Не важно! А я верила тебе…

― Кира! ― он шагнул ко мне, но я уже бросилась к поселку. Надо всё хорошенько обдумать…

Марьям пришла под утро. Вздохнув, присела на крыльцо рядом со мной. Помолчали.

― Ну и что случилось? ― не выдержала наконец она. ― Поссорились?

Я рассказала ей всё. Она слушала внимательно, не перебивая, и от одного её молчаливого сочувствия сразу стало легче.

― Что ты думаешь обо всём этом?

― Даже не знаю… Конечно, неприятно, что он соврал… Но ведь это не конец света? Он же тебя не предал, не изменил и всё такое? Напротив, хотел всегда тебя защищать… У всех есть свои маленькие секреты. Ты правильно поступила. Не надо сгоряча действовать, обдумай всё, остынь… Займись чем-нибудь.

― Но чем?

Маша задумалась. А потом весело спросила:

― К холодному оружию как относишься?

― В общем нейтрально, а что?

― Хочешь в совершенстве владеть мечом?

Заманчивое предложение.

― И как же?

― Есть в горах один древний китаец… Ну, насколько он древний, я не знаю, но старый ― это точно. Пойдем.

― В горы?!

― Да нет же, ― рассмеялась она. ― Можно ведь от деда куда угодно переместиться.

Китаец оказался таким… китаистым. И вправду древний ― лет сто плюс-минус четверть века. Марьям надолго не задержалась, лишь проводила меня. Китаец возник из ниоткуда, как будто из-под земли вырос.

― Что привело тебя ко мне, странница? ― высокопарно начал он.

Я слегка растерялась.

― Э-э-э… Ну, мне подруга сказала, что Вы можете научить меня обращаться с мечом. Но если Вы заняты, то, конечно…

― Тебе повезло, Волчица. В ближайшие лет десять я как раз абсолютно свободен, ― и он совершенно неожиданно подмигнул мне. ― Как тебя зовут?

― Кира…

― А я ― Кин-Кунг. Можешь звать меня просто Кунг. Ну что, пойдём искать твой меч?

― Как это? ― удивилась я.

― Это древний ритуал обретения оружия. Чтобы овладеть мечом, ты должна сама создать его.

Эти слова не очень-то воодушевили меня, но что делать, отступать поздно…

Весь день мы бродили по узким тропкам, поднимались на вершины и спускались в ущелья. Никогда не думала, что поиск может быть так утомителен! Кунг то и дело наклонялся, подбирал пару кусков породы и предлагал выбрать один из них. Порой это оказывался металл, иногда ― драгоценные камни.

Наконец, набрав целую сумку, мы подошли к жилищу Кунга. Возле дома была небольшая пристройка, в которой мне и предстояло жить. Но, хотя уже стемнело, он не отпустил меня. До утра мы возились с мечом. Я раздувала огонь, приносила металлы, подавала инструменты, а Учитель плавил металлы, смешивал их, заливал в формы… Наконец мой меч был готов.

Очень длинный, с удобной рукоятью, украшенной переливающимися камнями, он оказался невероятно тяжёлым. Я чуть не выронила его.

Учитель смерил меня долгим взглядом.

― Н-да, в таком состоянии многому не научишься. Так и быть, иди поспи часа три.

― Сколько? Я не спала почти двое суток!

― И что с того? Волчица ты или Кошка? Жизнь в их общине не пошла тебе на пользу!

― Откуда Вы столько знаете обо мне? ― не выдержала я.