Лара Ингвар - Академия пяти дорог [litres]

– Начинается, – выдавил Роах сквозь зубы. – Это Эмма – главная сплетница в городе. Включай Танцующую леди на полную.

Улыбка сама растянулась от уха до уха. Я нежно прильнула к графу и склонила голову ему на плечо, балансируя на грани приличного поведения.

– Как непривычно видеть вас в свете, да еще и со столь премилой особой, – женщина говорила громким и очень высоким голосом. Кажется, я узнала ее – передо мной стояла владелица одноименного салона. Она буквально жила за счет сплетен, ведь дамы приходили в этот салон и тратили свои деньги, чтобы насладиться слухами. Моя мама была частым посетителем салона.

– Это Маримар – моя невеста, – сказал граф.

– Оу, вы решили обзавестись младшей женой? – дама кивнула, в ушах раскачивались увесистые серьги.

– Я решил обзавестись единственной женой. Маримар принадлежит к древнему клану Синего Огня, окончила школу Танцующих леди и сейчас обучается в Военной академии.

Я поклонилась опешившей женщине. Глаза нас поднимать не учили, Танцующим леди не пристало смотреть вокруг себя, но все же я украдкой оглядывала зал. Вокруг нас образовалось кольцо слушающих, я готова была поклясться, что вижу, как шевелятся уши некоторых дам, словно у гончих, почуявших лису.

– Вероятно, вы знаете мою матушку, Эмилию, – произнесла я, – она частый гость в вашем салоне и отзывалась о вас с изрядной долей восхищения.

Я потупила глазки, в страхе что каким-то образом Эмма догадается, что я вру и что моя мама отзывалась о ней разве что с добавлением слов «жирная» или «старая карга».

– Ах… Как это прекрасно! Как она поживает? Как ваши прекрасные братья.

И мы повели непринужденную светскую беседу, во время которой я пыталась показать лучшие свои качества, улыбалась и делала комплименты. Словом, вела себя как на экзамене у Аделины. Слово «прекрасно» было любимым у моей собеседницы, и она описывала им все, от блюд и убранства до характера нашего короля. Внезапно наш разговор прервали громкие слова, обращенные к Роаху:

– Решения, принятые в страсти, как правило, опрометчивы. Ты уверен, что женитьба на сквире из обедневшего рода принесет тебе хоть какую-нибудь пользу.

Как рыжеволосая красавица, наблюдавшая за нами, смогла вклиниться в разговор? Она нарушила правила этикета, прилюдно оскорбила меня. Роах взглянул на нее так, что я бы на ее месте от страха провалилась под землю. Женщина же стояла, гордо выпятив обширное декольте и сверля меня взглядом. Причина ее храбрости, быть может, находилась в ее правой руке – бокал, который она держала, явно был не первым.

– Киара, тебе не кажется, что прилюдная сцена сейчас не к месту? – граф оглядел ее от ножек в атласных алых туфельках до макушки, словно сравнивая с кем-то. Затем взглянул сверху вниз и улыбнулся. Эта его улыбка не укрылась ни от кого.

Она же подстегнула женщину к дальнейшей словесной перепалке:

– Прилюдную сцену устроил ты, когда притащил сюда эту малолетку. Вот на кого ты меня променял! Я молчала, когда узнала, что ты приходишь в школу Танцующих леди, молчала, когда ты начал таскаться за ней по улицам, и не сказала ни слова, когда узнала, что ты подписал на нее контракт как на младшую жену. Но это?!

Она подошла ко мне вплотную. Оказалось, она была гораздо выше меня. Нам говорили о возникновении подобных ситуаций, но никогда не упоминали, что делать, если подобная сцена разразится в присутствии зрителей. Кажется, им сейчас было гораздо интересней, чем на представлении.

Если бы это был бой, я бы ударила ее ребром ладони по шее и спокойно ушла, но здесь… при стольких свидетелях… Пока я молчала, обдумывая дальнейший план действий, Киара обратила свой праведный гнев непосредственно на меня:

– Мы должны были пожениться следующей весной, Роах обещал мне! Но появляешься ты, совращаешь его. Маленькая шлюха!

И тут меня осенило. Для начала нужно было избавиться от лишних свидетелей. Я изобразила ужас от услышанного, прикрыла рот рукой. Вырвалась от Роаха и поволокла ничего не понимающую женщину туда, где располагалась наша ложа. Она бы и рада была сопротивляться, но ей мешали каблуки, а я, несмотря на рост, очень сильна. Когда я закрыла двери, оградив нас с ней от лишних свидетелей, началось мое представление.

Я всхлипнула, закрыла лицо руками:

– Я не знала, что вы хотели пожениться! О духи стихий!

Бросившись ей на грудь, я принялась притворно рыдать. Она растерянно положила руку мне на голову.

– Я буду гореть в аду! – шептала я сквозь стиснутые зубы. Женщина ничего не понимала, поэтому я быстро затараторила: – Когда он пришел в школу, я делала все, чтобы он не обратил на меня своего внимания. А затем я попыталась сбежать от него в Военную академию. И там он меня настиг. Он говорил, что ему нравится охота, – я начала входить в роль, и по моим щекам действительно потекли слезы, а голос задрожал.

– Я была девственницей! Девственницей, Киара! Я даже никогда не целовалась. А он… он поцеловал меня насильно, и… и он такой сильный – я не могла сопротивляться, – вот тут меня реально накрыло, и я зарыдала истерически, потому что почти все, что я рассказывала, по сути было правдой.

Женщина смотрела на меня по-другому. Было видно, как в ее душе разгорается сочувствие.

– Я и так сквир, позор родителей, так теперь еще и обесчещена! Он разрушил мою репутацию, и надо мной смеются во всей академии. Дни и ночи я провожу в его личном домике и жду его, жду, когда он придет, и молюсь, чтобы он был в хорошем настроении.

Она взяла мои руки, пальцы мои задрожали.

– Я не знала, что Роах такой тиран, – прошептала она, мысленно уже радуясь тому, что эта «птица счастья» пролетела мимо нее.

– Он тиран и подлец. И только неимоверными усилиями мне удалось его уговорить сделать меня единственной женой.

А затем меня понесло, и рассказ мой начал обрастать подробностями, благодаря которым Роах выступил как эгоистичный мерзавец и ревнивец, не знающий слова «нет». Под конец моей истории плакали мы уже вместе. Вместе же вышли на суд общественности, держась за руки как две старые подруги. Киара подлетела к Роаху и влепила ему звонкую пощечину, к моей радости, и прошипела:

– Если ты обидишь эту девочку, я тебя уничтожу! И не смей ко мне больше приближаться. – Она обняла меня напоследок. Шепнула: – Держись.

Киара покидала фойе с гордо поднятой головой.

Обратно мы ехали в молчании, поскольку оба устали от разговоров. Я пересказала графу вкратце наш с Киарой разговор, и он схватился за голову:

– Ну и чудовищем ты меня выставила.

Мне оставалось только пожать плечами. За что боролись, на то и напоролись, так сказать. Лошади шли медленно, кучер их не подгонял. А мне уже очень хотелось попасть домой, принять душ и смыть с лица косметику.