Лара Ингвар - Академия пяти дорог [litres]

– Я поборюсь за тебя с Роахом. Он граф – а я скоро стану королем! А ты, ты так прекрасна, ты должна быть со мной.

– Я как-то не настолько амбициозна, чтобы становиться королевой.

Ану уже зацеловывал мою руку до локтя… щекотно и приятно. Какой же он красивый, этот маг огня. Между тем Ану оторвался от моих рук и произнес:

– Ничего, у меня будет несколько королев. Но ты станешь первой!

Я вырвала у него свои руки, развернулась к выходу, слезы застилали глаза, видимо, слова Ану были той самой каплей, переполнившей стакан.

Вот это да! А чего я еще могла ожидать от восточного кочевника? Верности? Возможности быть единственной? Правду говорил Укр, не выйдет у нас с Ану любви.

– Я принадлежу Роаху, и не лезь ко мне больше! – крикнула я обиженно.

Ану выглядел потрясенным, он переводил взгляд с меня на дверной проем, и наоборот. Да что там такого интересного?

– Приятно, что вы об этом помните, – раздался холодный голос графа.

Он стоял в дверях, и, в отличие от Ану, от него исходил не жар, а холод. Я не хотела идти к нему, но с одной стороны – он, с другой – маг огня.

В моем воображении один принял вид плахи, а другой гарема. Один убьет меня, как только узнает, что я маг воды. Другой с радостью утащит в племя тиурь, если ему предоставится такая возможность. Меня не устраивает ни один, ни другой вариант.

– Вы что-то хотели? – спросила я графа.

– Я… инспектирую мужское общежитие, – произнес Роах, глядя куда-то вбок.

– Не смею вам мешать, – сказала я и гордо протопала мимо графа, оставив его наедине с Ану. Пусть выясняют отношения как хотят, у меня начинается урок по светскому этикету.

Фири занимался со мной четыре часа кряду. В этот раз он притащил портреты знати и заставил меня выучить всех, с кем мне предстоит общаться при дворе. Он обращал внимание на тех дам, которым Роах дал от ворот поворот. Таких насчитывалось свыше десятка.

Многие хотели прибрать к рукам такого завидного жениха, как граф: он был богат, красив, силен и принадлежал к знатному роду. Тот факт, что он решил связать свою судьбу со мной, стало главным событием последнего месяца. Фири говорил, что высок будет шанс, что меня попытаются скомпрометировать, он настоятельно не советовал оставаться наедине с кем-либо из мужчин и опасаться трех женщин, к числу которых принадлежала Киара. Что ж, с ней мы отношения уладили, и я записала ее в число своих союзников. Другими была двадцатитрехлетняя фаворитка короля, которая безуспешно пыталась переметнуться к графу, и женщина, чью дочь он отверг в качестве невесты. Обе они славились своим скверным характером и могли навлечь на меня неприятности.

Перед тем как уйти, Фири чуть больше рассказал мне о праздновании Дня листопада при дворе. Он очень сурово запретил мне надолго отлучаться от графа и гулять в одиночестве по королевскому Лабиринту. В День листопада мужчинам, принадлежащим к высшей аристократии, было позволительно совратить любую женщину, даже если она являлась чьей-то женой или невестой. Женщину нужно было всеми силами заманить в Зеленый Лабиринт в саду императорского дворца. Если она последовала туда, значит, что она согласна на все, что с ней могло там произойти.

– Этим обычно пользуются молодые юноши, чтобы побыть наедине с понравившимися женщинами. Никто никогда не узнает, с кем ты был в Лабиринте, но что с тобой там что-то происходило – узнают все. А еще позвольте личный вопрос, Маримар.

Я настороженно кивнула, мне нравился Фири, но я не люблю, когда кто-то пытается лезть ко мне в душу.

– Я никогда не замечал в вас страсти по отношению к графу, не заметил и ревности, когда говорил о тех, кого он отверг или принял.

Я подумала, как ответить на этот вопрос так, чтобы не испортить легенду и вместе с тем не солгать, Фири чувствовал ложь нутром, не просто так он выживал среди дворцовых интриг.

– У нас с графом сложные отношения. Я никогда не прощу его за то, что он заключил на меня контракт в угоду своей похоти. Но вместе с тем я благодарна ему за то, что он заботится обо мне, хотя и делает это своеобразно.

Не верила я в любовь, но кольца, слабо мерцающие на моих пальцах, доказывали, что граф, если и не влюблен в меня, хотя бы желает защитить. Как он нырял тогда за мной в озеро, как лечил после нападения старшекурсников.

Но даже если граф что-то ко мне чувствует, я не расскажу ему о той страшной тайне, что несет в себе моя кровь, о том, что я маг воды.

Роман сдержал слово и следующей ночью пробрался в окно, держа в руках пару старинных рукописей. Я закрыла шторы и помогла тяжело рухнувшему на пол другу подняться.

– Ты лучше их держи, – он протянул мне свою ношу, – это то, что удалось достать. Даже для моего отца они стоят слишком дорого.

Я взяла ветхие свитки и осторожно поместила их на стол в гостиной. Тут уже ждал чай, ароматный парок поднимался над кружками. Я так волновалась весь день, что погода над территорией академии была пасмурной, постоянно моросил мелкий противный дождь.

Мы с Романом развернули первый свиток. Он был исписан убористым почерком какого-то слабого мага воды, жившего более трехсот лет назад. Мы вместе вчитывались в эту чушь, но нам не было понятно ровным счетом ничего.

– Дабы обрести силы безмерные, магу воды должно пройти через испытания непомерные. Весь мир обрушивается на него, проверяет на прочность его дух и тело. Только достойный может получить способность управлять этой древней стихией, и да снизойдет благодать духов…

Роман фыркнул:

– Столько денег за бредни этого маразматика!

Я продолжала вчитываться, порой даже крупица ценной информации окупала приобретение документа. Это я усвоила во время своей подготовки к экзаменам. И действительно, ближе к концу в документе было написано: «Вся сила прирожденных магов воды в их эмоциях заключена, спокойное сердце и разум помогают управлять стихией. Гнев магу воды сдерживать надобно, а если нет сил более, то глаза закрыть и погрузиться в омут внутреннего моря».

– Говорю ж, маразматик, внутренние водоемы у него. Но ничего, во втором свитке пять упражнений для магов, сейчас и начнем практиковать!

Вовсе написанное первым магом не было безумием, я знала, о каком внутреннем море он писал, только я не знала раньше, как назвать эту часть своей души. Туда я ныряла, когда испытывала боль, оттуда брала решимость. Та часть меня была чем-то изначальным, она не ведала эмоций, жалости и любви, спокойная и дикая, как сама стихия. На секунду я почувствовала, будто могу уловить связь между тучами над своей головой и внутренним морем, будто еще немного – и я все пойму и все смогу, но это чувство пропало так же быстро, как и появилось. Пришлось встряхнуть головой, чтобы отогнать наваждение.