Игорь Мельн - Кладбище забытых талантов

Долгое молчание тянулось злым духом по пятам, более того, растягивало и время: казалось, они уже давно вышли за пределы кладбища. Неловкости ситуации добавляла влажная грязь, в которую кроссовки Анжелы впивались со странным звуком, но с более мерзким они отлипали; каблук же Наташи проваливался еще глубже, пачкав основную часть обуви, отчего всякий новый шаг порождал гневный вздох.

Сквозь монотонное чавканье грязи, особенно если везло сделать тихий шаг, слышалась тихая мелодия. Чтобы уничтожить скуку, Анжела напевала мелодию, не раскрывав рта. Звуки шагов служили ей барабанным ритмом, хотя несколько заглушали и нервировали.

Шаг — противный звук. Еще один. Теперь в унисон. Вот опять. Снова. Раздражающе снова.

— Черт бы тебя побрал за такую молчанку! Как ты же бесишь!

— А что говорить? Обсуждать наших мальчиков, спорить, кто первее найдет амулеты, или поливать друг друга бранью? Мне нечего тебе сказать.

— Вот же стерва.

— Кто бы говорил.

На лице Наташи, однако, проскользнула улыбка, словно согласие с той долей грубости, что находилась в ней.

— Знаешь, у меня ведь талант предсказательницы. И не смотри так, потому что я цыганочка, я с тебя ничего не возьму. Показать тебе, что случится?

— Линии судьбы, любви и жизни расскажут все обо мне? Я и так знаю, что впереди, как ни старайся, ждут тяготы, а женихи мне не нужны. Никогда не верила гадалкам.

— Ранишь в самое сердце, черт возьми! Сама ты гадалка! Я предсказываю и делаю это не по рукам. Линии, волшебные шары, карты — все это удел шарлатанок. Карты, кстати, есть, но это просто, чтобы занять руки.

— И чем же ты отличаешься от мошенниц?

— У меня и правда что-то вроде… предчувствия. Я просто смотрю на человека, иногда касаюсь, и в голове появляются мысли, образы, которые потом сбываются. Обычно я никому не говорю их.

Глубокий прищур Анжелы выражал недоверие, но глаза едва уловимо заблестели в полумраке.

— Умеешь заинтересовать… Я докажу, что предсказания неправдивы тем, что соглашусь открыть будущее сопернику. Что ты хочешь взамен?

— Я же сказала, что это бесплатно. Золотить ручки будешь бабкам на базарах. — Наташа встала напротив и поправила сутулость призрачной девушки, утихомирила, обхватив ладонями, неспокойные пальцы. — Замри! И вытяни, черт подери, руки — я не кусаюсь! Вот так. Можешь еще глаза закрыть, а то я смущаюсь под твоим недоверчивым взглядом. Шучу: сама закрою.

Анжела повиновалась и позволила рассматривать ее столько, сколько потребовалось; она почувствовала себя музой для художника, который должен отразить в сознании тонкие черты внешности, чтобы позже перенести их на бумагу. Когда накопившееся тепло прогрело ладони, Наташа закрыла глаза и сквозь веки были видны шевеления от левого до правого краев, подергивания; брови хмурились, как от напряженной мысли, и расслаблялись, затем вздымались, нагоняв улыбку, которая мгновенно пропадала. Около минуты она перебирала многочисленные образы в голове, отстранившись от ощущений извне.

— Предательство, — начала она резко, отчего Анжела, погружавшаяся в сон, встрепенулась. — От того дохляка? Возможно. Или вторая девчонка? Я вижу, что кто-то из команды отдает амулеты, ваши амулеты, другому призраку.

— Это все? Если ты про Юрия, то я без укора совести могу сказать, что это чушь.

— Черт! Как знаешь. Просто имей в виду. Я бы на твоем месте была бдительнее. Ты знаешь их всего день, а уже оказалась запертой в подвале.

— Ты во многом ошибаешься насчет него, а вот про ту девочку… Не знаю. Я и без того не особо ей доверяла.

— Не за что.

По левую сторону туннеля обнаружилась приоткрытая дверь, пропустить которую удалось бы, если бы Наташа всю дорогу не озиралась по сторонам. Теперь же унять любопытство было крайне тяжело.

Комната походила на старинную кладовую: на десятках протянутых под потолком веревках сушились самые разные по цвету и запаху травы, связанные в пучки, настолько сушеные, что, казалось, осыплются при любом дуновении ветра; твердые веточки деревьев и кустарников, косточки фруктов и ягод хранились в шкафах и тумбах вместе со стеклянными пузырьками высотой с палец. Все это наполняло помещение ароматом, от которого исчезали все горестные и злостные мысли.

Напротив входной двери находился стол с ветхой книгой, толстой от множества листов. Подле на керосиновой горелке стоял темный чугунный котелок; в ожидании работы он постарел, уже не надеявшись подарить миру новый целебный отвар, но покрыться ржавчиной не посмел. Под столом спряталась бочка с водой, на поверхности которой плавал деревянный черпак.

В далекие времена в обстановке комнаты не было ничего удивительного, но теперь она вполне годилась для выставки в музее.

Как только призрачные девушки переступили высокий порог, едва не споткнувшись, дверь за ними захлопнулась намертво. Они тут же принялись колотить древесину, будто та чувствовала натиск тумаков и могла поддаться. Дверь крепко слилась со своим косяком, как старые друзья, которые не виделись много лет, и разнять их силой было невозможно.

— Черт возьми! Заклинила, скотина! — выругалась Наташа, дергая ручку двери.

Впрочем, призрачные девушки сами не заметили, как позабыли о заключении, принявшись изучать местный быт. Обернувшись, они медленно, словно ожидая нападения дикого зверя, двинулись к центру комнаты, после чего разбрелись.

Наташа осматривала пучки трав, касавшись их пальцами, отчего те роняли сухие лепестки и листья. Хотя похожие находились, многообразие поражало: бутоны всех цветов радуги и многих их оттенков, стебли гладкие и пушистые, с малыми листьями и большими, коренья длинные и короткие, ветвистые, толстые и тонкие — они кружили голову, если смотреть точно вверх, создавав иллюзию полета над травянистым полем головой вниз. Пучки были разложены в особом порядке, так что над каждым к веревке крепилась табличка с выдолбленной буквой давно позабытого языка.

Неизвестный алфавит на желтых страницах книги, рассыпавшихся от времени, дырявых от насекомых, мгновенно захватил внимание Анжелы. Она листала фолиант бережно, но бумага все равно трещала, угрожав уничтожить себя и бесценные знания, таившиеся на ней. Переплет, скрепленный прочными нитями, ни одна из которых не посмела истлеть, гордо сдерживал пышный букет страниц. Конечно, значение написанного было непонятно, но, помимо рецептов зелий, встречались диковинные зарисовки их действий. Обычно в них нормальный человек претерпевал немыслимые изменения: превращался в животное, исчезал, уменьшал и увеличивал размеры…

Анжела пролистала книгу до конца, подметив интересные свойства некоторых зелий. Не составило труда догадаться, что отвары могут сыграть решающую роль в борьбе с монстрами. Превратить их в скользких жаб или же осыпать глыбами льда — все это казалось заманчивым, но особенно привлекло внимание зелье невидимости. Легче всего было бы незаметно проскользнуть мимо чудовищ, чем сражаться с ними.