Ребекка Роанхорс - След молнии [litres]

Небо на западе чернильно-черное, а под ним – открытая пустыня. Нам везет: свет от звезд прикрыла легкая облачность, и убывающая луна сегодня тоньше щепки. Самый короткий путь проходит через Тсэ-Бонито, но мы все согласились с тем, что лучше объехать город с юга, даже если на это уйдет какое-то время.

– Придется проскочить вдоль южной Стены, – предложил Хастиин. – Вряд ли Псы-Законники станут искать вас так далеко на юге. У них не хватит на это сил.

– В этом есть и хорошая сторона, – говорит Клайв.

– Какая? – спрашиваю я.

– Вы увидите южную Стену.

Хастиин кивает:

– Это да. Двести с лишним миль [84] Больше 320 км. сплошной бирюзы высотой в пятьдесят футов [85] 15,2 метра. . Чертово чудо Шестого Мира.

Стена оказалась именно такой, какой описал ее Хастиин. Вначале показалось синее мерцание в предрассветных сумерках, больше похожее на далекий океан. Но когда мы подъехали поближе, я увидела, что такое настоящие результаты работы Дийин Дине .

Хастиин поднимает руку, и мы все останавливаемся в единодушном изумлении. Глушим двигатели и тянемся вперед.

– По ту сторону этой самой Стены бушевал чертов кошмар Большой Воды, – говорит один из Жаждущих своему приятелю – так громко, что его слышно через открытые окна грузовика.

– Ее вид заставляет чувствовать себя счастливым от того, что ты дине , не так ли?

– Нет, – говорит Кай так тихо, что слышу его я одна. – Ее вид заставляет чувствовать себя ничтожным.

Я ничего не отвечаю, но Кай близок к истине. Стена – лишнее напоминание о силе, с которой мы столкнемся через несколько часов. Потому что если только Дийин Дине смогли сотворить нечто подобное, то каковы наши шансы против самого Нейзгани?

– Поехали, – говорю я.

Затем включаю передачу и трогаюсь первой. Гудэйкры и Жаждущие присоединяются к нам, и мы едем на запад еще пятьдесят миль [86] Примерно 80 км. , держась справа от Стены, пока Хастиин не подает сигнал поворачивать на север.

Время летит быстро. Волнение от близкого вида Стены и общая нервозность заставляют нас оставаться настороже, не теряя боевой готовности. Поначалу из рации доносится множество шуток. Близнецы, вновь выехавшие вперед, предупреждают о каждом мелком арройо, на который может напороться колесами грузовик, но потом успокаиваются. В открытое окно задувает ветер, и тихая предрассветная прохлада понемногу заполняет кабину. Мы с Каем молчим, поскольку каждый погружен в свои мысли. Тишина между нами становится густой и удивительно напряженной.

– Ты хорошо выспался? – спрашиваю его озабоченно.

Я знаю, что он истратил большой объем энергии, исцеляя меня, но сегодня я собираюсь попросить у него еще больше.

На мгновение он замирает и смотрит на меня с обескураженным видом, но потом, кажется, встряхивается.

– Да, но опять снились плохие сны. Никак не могу от них избавиться.

Я киваю. Уверена, что сегодня нас всех мучили кошмары.

Два часа спустя мы сворачиваем у Раф Рок, оставляя позади все дороги и любые признаки цивилизации. Я мельком бросаю взгляд через плечо, но городок быстро исчезает в темноте.

– Уже недалеко, – говорю я Каю. – Гнездо Плохих Людей, которое мы уничтожили, находилось в шахте. Она давно заброшена, но оттуда до сих пор таскают и продают старое оборудование. Кроме того, Плохие Люди используют для своих церемоний угольные пласты…

Я осознаю, что болтаю много лишнего. Это нервы. Да и Кай меня практически не слушает. Через лобовое стекло он смотрит куда-то в небо. Я бросаю взгляд в том же направлении.

– Посмотри на небо, – говорит он. – Тебе не кажется, что это ненормально?

В это время небо уже должно было налиться яркой синевой, как положено осенним утром, но вместо этого оно выглядит слегка позеленевшим. Откуда-то издалека доносится гром.

– Как в моем сне, – шепчу я.

Кай резко оборачивается и обеспокоенно смотрит на меня широко раскрытыми глазами.

– Мне приснился сон. Когда мы только познакомились. Какая-то странная фигня. Нейзгани был одет как колдун, а у тебя были крылья. Во всяком случае, небо там было точно такое же, как сейчас над Черным Плато.

– Я верю в сны, – хрипло отвечает Кай. – Думаешь, тот сон что-то предвещал?

Я хмурюсь:

– Надеюсь, нет. Потому что он закончился плохо. Эй, с тобой все в порядке? Ты выглядишь…

В рации раздается треск.

– Кролик, это Рисса. Как слышно? Прием.

Кай берет рацию в руки.

– Это Кролик. Что видите? Прием.

– Ты до сих пор позволяешь ей называть тебя Кроликом? – спрашиваю я.

– Ей невозможно ничего объяснить, – вздыхает он.

Снова раздается голос Риссы:

– Ничего не видим.

– Ты не могла бы уточнить? Прием.

– Я имею в виду, у входа в шахту, там, где велела искать Мэгги, ничего нет. Прием.

– Ты уверена? – спрашиваю я, схватив рацию. Затем запоздало добавляю: – Прием.

– Да, уверена. Ты же сказала ехать к шахте, верно? Так вот, мы на месте, только здесь…

Передача растворяется в статическом шуме. Что-то гулко бумкает в динамике, разносясь эхом вокруг нас. В башню старого шахтного шламохранилища бьет молния.

– Вот наша подсказка, – говорю я Каю высоким нервным голосом, после чего останавливаю грузовик, ощущая всем телом пульсирующую тревогу.

Я открываю дверь и выскальзываю наружу. Кай перебирается на мое место.

– Ты уверена, что хочешь это сделать? – спрашивает он.

– Просто придерживайся плана, ладно?

Он кивает.

– Мэгги…

Я поднимаю глаза. Мои нервы уже на пределе, адреналин зашкаливает. В этот момент я уже думаю о том, что произойдет дальше.

– Помни, что мы друзья, хорошо? – говорит он. – И что я… на твоей стороне.

Я улыбаюсь:

– Больше, чем друзья. Мы напарники. Теперь езжай. Не заставляй остальных ждать.

Я захлопываю дверь, затем провожаю взглядом свой грохочущий грузовичок, исчезающий во тьме, и нервно встряхиваю руки. Меня тревожит этот безумный план. Тревожит, что, несмотря на заверения Кая, в этот раз я не выживу.

Я жду, пока пыльный след грузовика не исчезнет окончательно, потом быстро пробегаюсь ладонью по оружию. Дробовик на спине, патроны в патронташе. Böker отсутствует, зато у меня остались метательные ножи и «глок», а также новый кожаный мешочек, пристегнутый к поясу, в котором хранятся наайее атс’ос Койота. Кольца слегка греют мне бедро, словно живые существа. Я расправляю плечи и делаю несколько глубоких вдохов.

Затем начинаю бежать неторопливой трусцой по сухой растрескавшейся почве. Земля здесь бесплодна – ее даже сравнить нельзя с относительной пышностью гор или моей маленькой долиной. Болезненная печаль Черного Плато действует на меня угнетающе. В усиливающемся свете, под этим зеленым небом, она вдруг становится настолько похожей на мой жуткий сон, что по рукам пробегают холодные мурашки.