Роберт Сальваторе - Без границ

Такой спокойный облик для всегда суматошного Города Пауков, города, посвященного Госпоже Хаоса. Даб'ней пришло в голову, что любой, кто входил в пещеру с этой стороны, не зная хорошо дроу, получал такое первое впечатление о Мензоберранзане, какое приводило его к смерти или порабощению.

Как и хотели верховные матери.

Никогда раньше Даб'ней не задумывалась, что такой облик может быть тактическим выбором, а не просто красивыми декорациями. Но теперь, здесь, всё стало понятно.

— Должен быть красивым, — не особенно весело отозвался Закнафейн.

— Подумай о сосредоточенной здесь власти, среди этих огней и сумрака, — сказала Даб'ней, придвигаясь ещё ближе. — Кто кроме богов и великих владык нижних планов может пойти против нас и уцелеть?

— Власть создавать всё, что мы пожелаем, — согласился Закнафейн. — Только вместо этого мы так заняты убийством друг друга, что не смеем выглянуть за собственные стены. Стены, которые мы возвели, защищаясь друг от друга, а не от чужаков.

— Так заняты убийством друг друга, — насмешливо повторила Даб'ней, усмехаясь. — Насколько я помню, Закнафейн весьма в этом преуспел.

Оружейник пожал плечами и оглянулся на женщину.

— Иначе я давно был бы мёртв. И какая разница? Если их не убью я, уверен, они найдут кого-нибудь другого, чьи клинки возьмутся за эту задачу.

— Интересно, сколько дроу считают точно так же? — спросила Даб'ней.

— Недостаточно, — отозвался он. — И так всё и будет продолжаться, пока, быть может, мы не убьём достаточно других дроу, чтобы позволить какому-то другому народу прийти и отплатить нам за нашу жестокость.

— Нашу жестокость? Это из-за их жестокости мы оказались здесь!

Короткий ответный смешок Закнафейна был таким смиренным, что заставил Даб'ней на какое-то время замяться.

— Нас предал Кореллон Ларетиан, — напомнила ему жрица. — Кореллон, бог эльфов с поверхности, который отдал нас Ллос — отдал нас, как будто рофов!

— Но ты же любишь Ллос, — парировал Закнафейн.

Даб'ней знала, что её замешательство, скорее всего, говорит само за себя, но она была застигнута врасплох и не смогла отреагировать достаточно быстро. «Любовь» была не тем словом, которым она могла бы описать свои чувства к Паучьей Королеве. Она боялась Ллос и понимала свой долг перед Ллос, и была предана Ллос, поскольку иное в Мензоберранзане означало, что тебя бросят и скоро убьют.

— Разве большая часть представителей любой расы не любит своих богинь? — спросила она, пытаясь как-то избежать этой неудобной темы, тем более с таким грубым и циничным собеседником, как Закнафейн До'Урден.

— Разве? Или они просто любят успокаивать свой страх смерти?

— Преданность — это не только страх, — настаивала она.

— Может быть, но когда дело касается богов и жизни после смерти, подозреваю, что дело именно в этом, — ответил Закнафейн. — Страх смерти слишком силён, как и страх никогда не увидеть тех, кого мы любим.

Он издал свой очередной беспомощный смешок, сочащийся фатализмом и ядом.

— Но при этом мы так боимся, что не осмеливаемся любить, правда?

Даб'ней зарылась лицом в волосы Закнафейна и ничего не ответила. По крайней мере — не словами, но он наверняка почувствовал её всхлипы, и этого было достаточно.

— Мы все пойманы, — прошептал он, обращаясь к себе и городу, а не к ней — Даб'ней знала. — Нами так долго правил страх, что мы боимся бояться.

— Ллос учит нас, что мы выше всех остальных, — сказала тогда Даб'ней, поскольку в этот миг действительно боялась, боялась, что даже такой разговор лишит её благосклонности Паучьей Королевы. Жрица без этой благосклонности — даже не обладавшая более официальным званием — будет поистине уязвимой. — Ты предпочёл бы, чтобы мы унижались перед злыми эльфами или горбатились в шахтах вонючих дварфов, или умоляли о принятии у короткоживущих, глупых людишек?

— Нет, конечно нет, — ответил он, и Даб'ней показалось, что она услышала нотки сарказма. — Лучше будем держаться за обиду, которая передаётся через поколения, по поводу события, которое могло иметь место на самом деле, а могло и не иметь, и может быть, было таким, как нам рассказывают, а может — и нет.

— Богохульство, — прошептала она предупреждение.

— Разве? Неужели изменение самой истории эльфийского народа ради личной выгоды противоречит заповедям, которые оставила Паучья Королева верховной матери Бэнр или любой другой? — отозвался Закнафейн.

Даб'ней и сама не раз задумывалась над этим, и подозревала, что практически каждый дроу много раз задавался тем же вопросом.

— Пленники, — прошептал Закнафейн. — Мы все пленники в темнице, которую построили сами.

— Разве твоя жизнь так плоха, Закнафейн? — спросила она, сжимая его крепче и прижимаясь лицом к шее. — Думать об этом сейчас, именно в этот момент… что ж, ты действительно меня уязвил.

Это вызвало у него улыбку, которую она рада была видеть. Оба замолчали и принялись смотреть на пляшущие и сверкающие волшебные огни Мензоберранзана, наслаждаясь прекрасным спокойствием.

Хотя знали, что это ложь.

Всего несколько дней спустя Закнафейн нырнул в тёмный переулок в Браэрине. Он считал себя дураком, раз пришёл сюда только из-за слов Даб'ней, и решил, что идёт навстречу собственной гибели.

Однако награда была слишком велика, чтобы просто о ней забыть.

В конце прямой улочки между двумя зданиями он аккуратно обогнул сталагмит, который служил правым углом поворота, и выглянул вперёд. Второй отрезок тоже пустовал, ширина прохода колебалась, но была достаточной, чтобы вместить тайные ниши. Это место было незнакомо Закнафейну, но он уже обошёл здания и сталагмиты этой паутины переулков и был уверен, что если его действительно ожидает награда, то она находится за этим вторым поворотом.

Он крался вперёд, бесшумный, как смерть. Он выглянул за угол.

Аратис Хьюн стоял всего в десяти шагах, прислонившись спиной к дальней стене переулка, слева от него была дверь — быстрый выход.

Закнафейн знал, что судя по позе мужчины может превратить это в засаду. Аратис Хьюн не держал в руках оружия. Он кого-то ждал, но не Закнафейна. Нет, он ждал Даб'ней, и поэтому у него не было особых причин осторожничать.

Если броситься вперёд на полной скорости, вся инициатива достанется Закнафейну. Оружейник превосходил Аратиса Хьюна и скорее всего мог закончить бой ещё до его начала. Но вместо этого Закнафейн покачал головой и в открытую вышел из-за угла, с мечами в ножнах, чтобы встретить своего врага.

По лицу Аратиса было видно, что он удивлён. Он оторвался от стены, выпрямился, опустил руки по бокам.

— Что ты здесь делаешь?

— Ты ожидал кого-то другого? — отозвался Закнафейн.