Виталий Невзоров - Эпоха переселения душ

Лейтенант Шелудько искренне полагал, что голод один из лучших воспитателей, после самих сослуживцев конечно, и потому пользовался им в любой подходящий момент. А момент был преотличный: из госпиталя вернулся рядовой Владимирский. Вася вызывал у лейтенанта чувство глубокого отвращения: паршивый интеллигентишка, учил в университете всякую никому не нужную муру, и боец из него никудышный — тряпка! Не то что, например, Иванько, тот в плечах был в косую сажень, при надобности водопроводную трубу мог в узел связать, а Вася… тот и отжаться–то больше десяти раз не мог. Шелудько сплюнул! Лейтенант его невзлюбил с того самого первого дня полгода назад, когда он спросил Васю:

— Рядовой Владимирский! Расскажите мне устройство походной рации.

— Главной частью рации является индуктивный контур, который представляет собой индуктивную катушку определённой индуктивности, соединённую с конденсатором переменной ёмкости параллельно… — закончить рядовой не успел.

— Я тебе всю физику сейчас в трёх буквах расскажу! Че ты мне выёхиваешься! — вызверился Шелудько, — тут весь взвод на умняке сидит или только один дегенеративный? <���Бл>, с «индукностями» можешь в сортир сходить, ты хоть посрать без заумствований способен? Тут ручка есть, <���бл.>: сначала крутишь, потом слушаешь! Вот и весь принцип работы, а он тут <���х-ю> городит! Ручка служит для вращения вправо, влево и другие стороны для генерации телефонного сигнала. А отец у тебя кто?

— Инженер–электронщик, товарищ лейтенант!

— Ягодка от яблочки далеко не катится, — подвёл итог командир взвода, окончательно уверившись в наследственной дегенеративности рядового.

Впрочем, у лейтенанта был свой рецепт, как исправить юродивого. Как раз перед болезнью он заставил этого Владимирского отжиматься, а в это время весь взвод обедал. Пока рядовой отжимается — все обедают, как только боец устал — трубим конец обеда. Это называлось «физкультурный обед». Кстати, очень помогал в плане физподготовки, после такого обеда половина взвода часа два учило Васю жизни в казарме, а потом сами же и заставляли его в любое свободное время отжиматься.

Лейтенант опять сплюнул: воспоминания о том славном физкультурном обеде омрачились неприятностями последней недели: сначала этот припадочный переполошил всех и лейтенанта долго и нудно вопрошали все кому не лень. А потом и того хуже, оказалось, что в окаянном госпитале какая–то чертовщина случилась. Лейтенант так и не понял какая, но следователи из окружной военпрокуратуры, и даже особист в части побывали. Теперь полковник Коломенский смотрел на него волком. Мало того, что у полкана нашли язву, и теперь ему пить приходилось втихоря от жены, так ещё и эти особисты и прокурорские. Жена–то полкана ежедневно пилит, а Коломенский отрывается на всех, кто под руку попадётся… и на нём, лейтенанте, в первую очередь… так и до «микромайора [3] «Микромайорами» на военном сленге называли младших лейтенантов, из–за того, что у них на погонах была, как и майоров, одна звёздочка, только маленькая. Младшие лейтенанты в войсках — явление редкое, из–за того что училища выпускали сразу лейтенантов, а младшими лейтенантами становились только разжалованные лейтенанты, что в общем–то было весьма редким событием. » недолго слететь.

Настроение лейтенанта и так было паршивое, что выражалось в усиленной муштре подчинённого его личного состава, а с появлением рядового Владимирского и вовсе испортилось. Лейтенант полагал, что этот рядовой затеял приснопамятный припадок, чтоб от службы прокосить, не удалось, но в госпитале «наотдыхался» это гад предостаточно. Идея физкультурного обеда была единственным просветом в тёмных мыслях лейтенанта. Эту идею он и довёл до взвода.

Несколько ребят покрепче со значением посмотрели на архимага. Это было странно, но Вася даже и не подумал показывать страха, а ведь тогда его «отдренировали» на редкость качественно. Сосед Васи выплюнул сквозь зубы: «чтоб, гнида, отжимался подольше, а то если опять без обеда будем, я <���б> тебя урою на !». Архимаг снова промолчал, хотя Грааль уже просто кричал ему о недружественных намерениях бóльшей части окружающих людей.

По команде взвод дружно и очень быстро начал заглатывать кипящую жижу, по недоразумению называемую супом. Все боялись не успеть, некоторые по быстрому заталкивали в рот целиком куски хлеба. А Витольду было приказано отжиматься. Архимаг и начал отжиматься. Влитая ещё в больнице сила сделала упражнения и вовсе не трудными, архимаг даже не обращал на них внимания, глубоко задумавшись об увиденном за неполные полдня. Как учёному, магу всё вокруг было чрезвычайно интересно, он получил массу новых впечатлений, и теперь производил в уме быстрые прикидочные расчеты трансгрессионных тензоров для увиденных явлений. Попробовал даже сделать некоторые астральные изопроекции. Одно дело теоретически прикидывать, как будет выглядеть мир при других постоянных континуума, а другое дело самому, «в живую» увидеть не только это, но и родившийся в таких условиях социум. В целом можно сказать, что действительность превзошла все ожидания архимага, и он был доволен, как кот, добравшийся до сметаны. Из приятных мыслей мастер оказался выдернутым приказом прекратить отжиматься. Когда он встал, то обнаружил, что большинство сослуживцев выглядят несколько ошарашено… Это ж надо, отжался шестьсот раз! Ни фига себе…

— А чего раньше не отжимался столько? — офицер выглядел малость пришибленным.

— Не помню, товарищ лейтенант, у меня ещё память не совсем восстановилась, — ответил архимаг, как можно старательнее подражая стилю речи виденных им военных.

— Вольно! Разойдись!

Большинство из взвода остались происшедшим весьма довольными, доставший всех своими физкультурными обедами лейтенант теперь был посрамлён, а взвод, наконец, смог нормально пообедать.

— Ну, Васёк, ты молоток! Так держать! Не знаю уж какую тебе там клизму в госпитале за<���х>чили, но ты классно их оттянул! — резюмировал Валерка. Насколько смог вспомнить архимаг, он был Васиным соседом по строю и по кровати, а также практически единственным во взводе, с которым Вася поддерживал более или менее дружеские отношения.

Василию разрешили пообедать не спеша, что архимаг и сделал с великим удовольствием. Правда, пища была отвратительного вкуса и низкой питательности, но, судя по всему, голод в этой Вселенной был каким–то универсальным качеством, наравне с «вязким» астралом.

«Уж нет ли тут какой глубинной взаимосвязи?» — проскользнула невольная мысль.

А лейтенанту же наоборот, обед совсем не понравился: вместо положительных эмоций преобладали отрицательные. «Теперь весь взвод сначала натрескался так, что брюха их лопаются, а теперь насмехаются над ним» — думал лейтенант, и чем больше он размышлял, тем меньше ему это нравилось. Обычно лейтенант с самого начала выбирал наиболее хилого солдата для шпыняния его по любому поводу и без. Он же служил ему и для удовлетворения своих садистских наклонностей, и как козёл отпущения при любых проблемах, и как живое наглядное пособие остальным солдатам того, как делать не надо. Отработанная годами система сейчас дала совершенно непонятный сбой, почему лейтенант понять не мог, и от того злился ещё больше.