Ника Ракитина - Завтрашний Ветер. Луна-и-Звезда [СИ]

Аррайда ушла в заднюю комнату, хихикая, и так и уснула с улыбкой на губах. Ворчунья, мастер Дождя-на-Песке, разбудила воительницу на рассвете, и даже если сегодня не ложилась, по ее лицу это определить было невозможно.

В Балморе Черрим наконец исполнил давнюю свою мечту переодеть Эдвину Элберт аристократкой, совершающей паломничество к алтарю Гордости. В испытании Семи Добродетелей странствие туда считалось самым опасным. Нужно было войти за Призрачные врата на Красную гору, и поднявшись по склону на северо-запад, возложить камень душ к подножию стелы, вытесанной в честь могущества альмсиви и гордости данмерских побед.

Нилено Дорвайн, которую они навестили, бойцового кота шумно поддержала и обеспечила отряд всей необходимой маскировкой. Пыхающая яростью магичка сломилась под общими уговорами, сменила практичное платье на роскошные одежды, а волосы обмотала куском прозрачного шелка, закрыв его краем лицо так, что виднелись одни глаза. Мускус телванни перебивал пряную вонь гуарьей шкуры, а надменности жестов могла бы позавидовать императрица Кейла Вория.

Паломницу сопровождали четыре стража, похожие, как близнецы. В одинаковых шлемах с личинами, одинаковых черненых кирасах и плащах из тонко выделанной кожи. И хаджиты-слуги, ехавшие на тележке. Остальной отряд, поделенный на четыре части, прикрывал их со всех сторон, передвигаясь по гребням холмов вдоль фояды.

Серьезно столкнуться с врагами им довелось единожды — в развалинах Ассарнатамат, как раз посередине между Балморой и Призрачными вратами. Несчастных даэдр покрошили, практически не задерживаясь. Черрим сознался, что это проще, чем выполнять капризы Эдвины. И все ее: «Подай, поддержи, я устала…», — произнесенные томным либо пронзительно-капризным голосом, надоели хуже соленого риса.

Магичка, надувшись, сообщила, что котище сам все это придумал, так что пускай и расхлебывает. Что аристократкой она не была отродясь, и единственный пример для подражания, который удалось вспомнить — девица-киродиил Виатрикс Петилия, которая примазывалась к ним когда-то в Альдруне, убеждая, что им по пути. По крайней мере, до форта Лунной Бабочки, где она найдет себе проводника.

— Нашла? — спросил с любопытством Тьермэйлин.

Эдвина с бойцовым котом переглянулись и яростно зашипели. Видимо, Петилия досадила им обоим.

По крайней мере, после этого подначивать они друг друга перестали.

Фояда вилась меж покрытыми желтым и серым лишайником склонами холмов, под лапами гуаров похрустывали песок и мелкие камни. И редкие кустики, корнями вцепляющиеся в негостеприимную землю, казались среди неприветливой серости настоящим чудом.

Но вот проделанная лавой в склонах Красной горы дорога вильнула в последний раз, робкая зелень стала гуще, и Аррайда, приподнявшись в стременах, наяву увидела крылатую крепость, приснившуюся ей в Пещере Воплощения. Изогнутый гребень крыши над надвратным храмом, два купола, венчающие крыло Заката и крыло Рассвета, и прикрытая герсой широкая арка, ведущая в сырую темноту. А в обе стороны от Призрачных врат молочный, туго натянутый, гудящий от напряжения полог Призрачного предела, и столбы, столбы с ликами альмсиви, его поддерживающие. Штукатурка выветрилась, и лица стерты и почти неразличимы.

— Меня просто колотит от его магии, — созналась госпожа Элберт, не позволив Нереварину потерять лицо. — Идем уже внутрь.

Оставив нескольких степняков присмотреть за гуарами, остальные ступеньками и извилистыми переходами добрались до гостиницы, где обычно располагались паломники, пришедшие помолиться у алтаря Гордости. Но этим вечером, кроме их отряда, Призрачные врата никто не навестил. Все чувствовали тяжелые времена, и гостиница пустовала. Только в общем зале у стойки цедил свое пойло старый солдат.

Со спины он так был похож на Кая, что сердце Нереварина рвануло под горло и комом застряло в нем. Но старик оглянулся, и наваждение развеялось.

Имперец смотрел на Аррайду линялыми голубыми глазами. Лицо было рубленое, с застрявшим в складках загаром. Брови хмурились, угол губ дергался то ли в тике, то ли в кривой ухмылке.

Нереварин подумала, что пялится почти неприлично, и опустила глаза.

Легионер встал. Он был высоким и широким в плечах и прямо держал спину.

— Я слышал, ты идешь туда, — киродиилец дернул подбородком. — Туда, на Красную гору. Я слишком стар, чтобы идти с тобой. Вот, сижу, пью здесь. Но… вот, возьми, — он сунул девушке в руки позеленевший кругляш с профилем Тиберия Септима. — Счастливую монету старика. Пригодится непременно. И помни, что наши сердца с тобой.

Горло перехватило еще сильнее. Аррайда кивнула молча.

— Меня Вулфом звать, запомнишь? Скажешь этому шармату в его гнезде, что нас не покорить. Ему только кажется, что империя слаба и что его план близок к завершению. Но Дагот ошибается. И скоро ты докажешь ему это.

Девушка кивнула еще раз.

Легионер поймал ее за подбородок и заглянул в глаза.

— Удачи! Она тебе понадобится. А сейчас я провожу тебя в комнату, тебе надо отдохнуть.

И взял у трактирщицы ключ.

Аррайда заснула быстро и спала сладко и глубоко, без сновидений.

А когда проснулась, захотела поблагодарить старого солдата еще раз. Но в общем зале его не было. Девушка потрясла за плечо трактирщицу-данмерку Галоре Сальви, прикорнувшую у стойки, с головой, опущенной на руки. Та вскинулась и долго лупала красными глазами-камушками, пытаясь уразуметь, чего от нее надо гостье. Решительно скрутила волосы узлом на темени, переколов шпильки, и пожала плечами:

— Не понимаю, о ком ты говоришь.

Аррайда постаралась как можно внятней описать все, что о Вулфе запомнила. Словно говорила с ребенком.

— Здесь не было никакого Вулфа! Ни норда. Ни киродиила. Да и с чего бы легионеру здесь торчать? — в голосе данмерки прозвучали сварливые нотки. — И нет, здесь никто не ночевал, кроме вас. Мы вообще ждем атаки тварей и постарались всех известить, что сюда приезжать не стоит. Ветеран, хы, — она слабо хмыкнула. — Может, завтрак? А вода для умывания у вас в комнате. Если остыла — я прикажу ее разогреть.

Нереварин, кипя от досады, оставила трактирщицу в покое. Но кого ни спрашивала еще о старом солдате, все, словно сговорившись, твердили, что такого здесь не видели.

А к завтраку приехал Ллариус Варро, и она прекратила напрасные поиски.

За клецками с мясом водяных гончих и суджаммой, которые гостям подали в сводчатом, скудно освещенном зале, генерал шумно делился новостями.

— Орвас Дрен о-очень недоволен. Рабы бегут в твое войско. Он жаловался брату. Но Ведам только посоветовал ему нанять больше сторожей. И… заметь, — Ллариус приподнял вилку, — я собираюсь это использовать.