Елена Лисавчук - Сумеречный ветер

– Наша прелесть! – наполнял воздух их вой. – Смерть… Смерть… Смерть…

Сильнее ярости из-за того, что кто-то ослушался приказа капитана и причинил Окаре вред, была тревога за нее. Страх ледяной дланью сковал сердце Доара.

Обронив всего пару слов, Доар растаял в вихрях портала.

– Ни «как ты себя чувствуешь», ни «молодец, что спасла горожан и не утопила «Сумеречный ветер», – возмущенно бурчала под нос Окара. – Чурбан бесчувственный!

Она, значит, чудом не угодила в темные руки бестелесного, ее едва не сделали даишей, а ему все равно! Безликие покорялись бы ей, между прочим! От злости воркория стукнула кулаком по поручням и едва не взвыла от боли. Ничего, вот вернется Доар, и она ему растолкует, какой важной птицей теперь стала.

Над головой девушки вороньем кружили буреносцы. Окара слышала их слабый шепот. Она перестала бояться этих тварей, поняв, что в действительности они первыми ощутили в ней силу бессмертной. Поэтому она и слышала их голоса.

Сейчас внутреннее чутье говорило, что после кровавой битвы с безликими они слабее котенка и бригантину в воздух не поднимут. Буреносцам нужно восстановить силы, как и измотанным сокетам. Да и самой Окаре не помешало бы отдохнуть.

Девушка неуверенно сделала пробные шаги, но ноги заскользили по мокрой палубе. Кровь и соленая вода, казалось, заполонили все вокруг. Запах соли, пропитавший древесину, смешался с тяжелым запахом пота, исходящим от сокетов. Сражение было нелегким.

К Окаре, покачиваясь от слабости, приблизился Рин. Облокотившись одной рукой о поручни, другой он неожиданно обнял ее. Проделал парень это на глазах Дарины, которая бежала ему на помощь. Девушка замедлилась, и ее щеки окрасились смущенным румянцем. Под виноватым взглядом Окары она резко отвернулась и пошла в другую сторону.

– Разве жрецам позволено обнимать благородных воркорий? – не в силах сопротивляться, укорила друга младшая Тоберон.

– Нам много что позволено, – тихо рассмеялся Рин, но отстранился. Он заглянул в глаза девушке и неловко признался: – Я рад, что ты сумела разорвать связь. В тебе нет ничего обыкновенного, Окара Тоберон.

– Необыкновенной мне быть ровно до ужина, – отшутилась та и предупредила: —Дарина видела, как ты меня обнимал, и, похоже, ее это сильно расстроило.

– Она не понимает, – покачал головой парень, в глазах которого Окара нет-нет да замечала силу столетней мудрости.

– Я сама ничего не понимаю, – негромко обронила она. – В голове не укладывается, что я одна из этих… бессмертных.

– Прямо сейчас ты не бессмертная. После встречи с бестелесным в фантомной петле тебя свалит с ног и легкий ветерок, – по-доброму усмехнулся Рин и по-дружески похлопал ее по руке, которой Окара вцепилась в поручни, чтобы не упасть.

От слабости голова у нее немного кружилась, а ноги плохо держали. Девушка состроила кислую рожицу другу и… тут же под порывом ветра опрокинулась на спину. В голове зазвенело. Подумав, что Рин оказался недалек от истины, она рассмеялась над своей неуклюжестью и попыталась подняться. Но локоть пронзила боль, и Окара рухнула обратно на палубу. Жалобный стон вырвался из ее груди, а прямо над ней возник силуэт сестры.

– Думала, бросив на берегу, ты от меня легко избавишься? – зло прошипела Кеона. – Просчиталась, мерзавка! Я была и остаюсь сильнее тебя!

Она протянула руку, и ветряным потоком Окару протащило по жесткой палубе. Цепляя занозы, больно ударяясь о доски, девушка пыталась остановить скольжение, но была слишком вымотана. Кеону же, наоборот, переполнила сила.

До звездочек в глазах младшая Тоберон врезалась в борт и распласталась на досках. Не давая сестре времени на передышку, к ней летела Кеона. Ветер кружил у ее ног, а сама она упивалась ощущением всесилия.

Мало кто на «Сумеречном ветре» смог бы противостоять первой помощнице. Даже буреносцы ей были нипочем – она и о них уже позаботилась. Ветряная воронка, что развернулась над кораблем, не давала им спуститься и удерживала от нападения.

Они кружили над головой Кеоны, но и их магии не хватало, чтобы обойти магическую защиту и прийти на выручку «своей прелести». Шрамы украшают мужчин, но этого нельзя сказать о женщинах. Поэтому первой помощнице рваные раны на лице были ни к чему.

– Ты отравила команду! Подняла бунт на бригантине! – громко обвинила Кеона сестру в измене и оглушительно велела: – В клетку ее!

Младшая Тоберон не стала ее переубеждать.

– Отстань от нее, – вмешался Рин и, с трудом удерживаясь на ногах, бросился к подруге. – Окара спасла нас, город… и тебя!

– Этого тоже в клетку! – взвилась Кеона. Взмахом руки и точно направленным воздушным потоком она сбила с ног зарвавшегося сокета. Посмотрела на остальных исподлобья и прорычала: – Кто хочет составить компанию этим двоим?

Схватив сестру за локоть и расшвыривая порывом магического ветра ослабевших после битвы сокетов, Кеона насильно потащила девушку вниз. Поднимаясь, сумеречники во главе с Рином следовали за ними.

Клятва, данная капитану, мешала ослушаться прямого приказа его первой помощницы, но и оставаться в стороне они не пожелали. Кеоне не нравился их ропот, но она знай себе рычала от ярости да тащила за собой едва волочившую ноги сестру.

В сопровождении команды они спустились в трюм. Швырнув Окару в клетку, старшая Тоберон захлопнула дверцу и повернулась к заполнившим коридор сокетам.

– Каждый из вас побывает там, поняли? Каждый, кто встал на сторону бунтовщицы!

Пристукнув каблуками, она протиснулась через ряды сумеречников и стремительно скрылась в коридорах.

Сокеты насколько возможно приблизились к клетке. Окара смотрела в глаза тех, кто пошел за ней на битву с безликими, и видела застывшую в них грусть. Им тяжело было видеть, как мощный артефакт вытягивает из нее оставшиеся жизненные крохи, потому что магии в ней после встречи с повелителем тьмы не осталось.

Сумеречники хотели, но ничем не могли помочь той, что спасла невинные души от порабощения. Той, что не побоялась бросить вызов бестелесному. В их глазах Окара была спасительницей и не заслуживала наказания, но в отсутствие Доара власть в руках принадлежала первой помощнице.

Алые ленты хищно обвили запястья и щиколотки воркории. Она услышала шипение, похожее на змеиное, и дикая боль прошила ее тело. Девушка, не желая пугать сокетов и закусив до крови губу, застонала и, поджав под себя ноги, скрючилась.

Накатила новая иссушающая волна. Изогнув в агонии спину, вонзив ногти в ладони, Окара не выдержала и пронзительно закричала. Отчаянно катаясь по полу, она пыталась хоть как-то заглушить уничтожающую ее мучительную боль.