Татьяна Линг - Святослав Загорский. Закон Севера [Publisher: SelfPub]

– Тужься, говорю, невыносимая девка! – позволила себе хамство повитуха. Знамо дело, принимает княжеского ребятёнка, а ежели что, так с неё шкуру с первой спустят. Святослав дал ей прочно понять: главное – дитя, а Софья в этих родах лишь временная хранительница, что должна произвести на свет здорового и крепкого ребёнка. Но ладно бы рожавшая. Эта же непутёвая всего боялась: и боли, и потуг и дурного глаза. Была в родах нервной, а это могло сильно навредить ребёночку, по опыту повитухи.

– Не могу, – захныкала Софья.

Мокрая роженица лежала в душной комнате, и, казалось, выхода из неё нет.

– Тогда и княгиней тебе не стать! – взревела бабка. – И ты сдохнешь, и ребёнка за собой уволочёшь!

Гнев сильнее боли, он прорвался сквозь замутнённое и измученное сознание и придал телу сил, необходимых, чтобы со звериным криком с силой вытолкнуть из себя младенца.

Светёлку огласил крик ребёнка.

– Кто? – срывая голос, из последних сил прокричала роженица.

Старуха, стирая с ребёнка кровь, беззубо улыбнулась:

– Сын у тебя княгиня, сын!

Женщина откинулась на подушки, забываясь счастливым сном. В это мгновение родился не только маленький князь, но и сама княгиня – Софья Загорская.

Ярема прокашлялся, да так, что почувствовал во рту привкус крови. Выплюнул. Сильный голова, здоровенный мужик лежал на земле, от которой тоже пахло кровью. Прошла весна, и наступило лето, когда Злой решил выступить на ханов, найти след Осинки и остальных северян, что попали в неволю. Месяц мытарств, мелких и больших набегов наконец увенчались успехом. Хан Бакрыт, что выкупил у Пересеченского купца Осинку и его соплеменников, встал слишком близко от мест, где рыскали северяне.

Бакрыт никогда не оставался без прикрытия сильных воинов, и стычка получилась славная, полегло поровну с двух сторон. Ярёма решил достать в этот раз хана, но его первее достала проклятущая стрела, что торчала в боку, причиняя нестерпимую боль.

– Сам северный голова ко мне пожаловал! – Над Яремой навис Бакрыт, противно скалился, показывая прорехи выбитых зубов. От воина пахло потом, грязью и кровью, адская смесь. Именно так пахнут все, кто нападает на северян, успел подумать голова. Злой улыбнулся в ответ и что-то тихо прошептал.

– Что? – не понял Бакрыт.

Ярёма повторил, но хан не услышал. Северянин готовился отдать богу душу, поэтому враг сжалился и, встав на одно колено, склонился, чтобы расслышать последние слова Злого.

– Осинка?

Хан хмыкнул.

– Да, навела твоя северянка беспорядков. Два раза бежала. Убила десять моих человек! – Было видно по его роже, что Осинка оставила о себе неприятные воспоминания. – Я готов был уже убить её, но выкупили твою северянку, – он противно ухмыльнулся, вспоминая что-то своё, и добавил не без удовольствия: – В наложницы великому хану! Не думаю, что сможет там выжить, зная натуру вздорной бабы, но да то уже не моя проблема, да и не твоя боле.

Ярёма прошептал что-то ещё, и хан склонился над ним второй раз, но уже не для того, чтобы выслушать, а отпустить воина к его предкам, чтобы не мучился. Каково же было удивление хана, когда последний предсмертный хрип издал не рот противника, а его собственный. Боль задержалась, давая возможности осознать, что только что произошло с одним из самых везучих ханов Орды. Бакрыт повалился на бок, в печёнке хана торчал нож головы. К духам они отправились одновременно, уже не реагируя на шум, что подняли вокруг тел слуги, военные да охранники.

Сначала Осинке показалось, что особо на неё внимания не обращают, да и ничем не выделяют, поэтому через неделю, как её выкупили у Бакрыта, попыталась сбежать. Наказали. Жестоко. Не её. Сначала зарезали на глазах всех охранников, а потом нашли в стане старую северянку, что в полон увели давным-давно и высекли так, что женщина на ноги не поднялась, умерла в горячке, хоть Осинка не отходила от старой ни на шаг и всячески старалась выходить её. Больших пут и не надо было.

Как только великий встал в следующем улусе, Осинке выделили трёх девушек, не северянок, но по виду походили они на землячек светлого князя Московского. Того и хватило, чтобы Осинка гуляла хоть и свободно, но по чётко очерченному кругу, не дозволялось ей уходить дальше выделенного шатра и малой окрестности, примыкавшей к нему.

Вечером этого же дня северянку нарядили по чужеземному. Напялили расписной золотом длинный халат, под него тончайшей ткани шаровары, на голову водрузили странный тюрбан. И ежели Осинке весь наряд в общем-то был по вкусу, так как всю жизнь носила она только мужскую одёжу, то от тюрбана восстала. С силы и злости отодрала кое-как от своей головы. За этим делом и застал северянку великий хан, что тихо вошёл в шатёр.

Мужчина молча стоял, пока девушка боролась с хорошо прикреплённым тюрбаном, а когда, всклокоченная, победно осела на пол, отпинывая дурацкое украшение, лишь дёрнул бровью, но понять, что означал этот жест, никто бы не взялся. Когда Осинка заметила притаившегося в углу тигра, то подскочила и поклонилась. Проявлять неуважение в стане у великого каралось смертью на месте.

Невысокого роста, одетый не в вычурные, а вроде простые, но явно отличавшиеся ото всех шаровары да рубаху, хан прошёл до середины, останавливаясь напротив северянки. Обманчивая манера держаться расслабленно и в то же время подмечая все, не давала окружающим забыться. Хан подавлял. В его присутствии у Осинки к горлу подступало сердце, звенело в ушах, а во рту неприятно разливались горечь и сухость.

Вот он, враг, напротив, вот он, тот, кто владеет налётчиками. И в то мгновение Осинку снедала не личная ненависть, а ненависть, которую невозможно было объяснить; она сидела глубоко в генах, заставляя представлять самые смелые, но явно необдуманные поступки. Убить? Задушить? Подпустить ближе, а потом воткнуть кинжал, что надёжно припрятан возле голенища?

Но Бикбей не спешил, просто смотрел. Без эмоций, без какого-либо интереса. Просто смотрел на вещь, которую приобрёл, так подумалось Осинке, и от этого задрожала, потому как этот равнодушный взгляд колол. Пусть не смотрит так, лучше уж ненавидит, презирает, но не так. Северянка наконец взяла себя в руки и гордо распрямилась:

– Чего желает великий хан?

Может, хан и удивился такой наглости – первой заговорила, но вида не подал.

– Ты знаешь, зачем я тебя купил?

– Нет, великий хан! – соврала Осинка, ей хотелось, чтобы Бикбей сам сказал. Девушка провоцировала потомка Чингиса. Подивилась себе, зачем это делает? Решилась довериться женскому нутру, ведь бабская сущность помогает выживать в самых невероятных условиях, особенно там, где сила уже ничего не решает.