Вадим Оришин - Kujin Крыло отбрасывает тень [СИ]

Его вели по широкому пыльному коридору. Здесь ничего не напоминало об учреждении, которым раньше было это здание. Пустой голый коридор. Голые стены, пол со следами въевшейся крови. Ни у кого руки не доходят убрать? Или никто просто не замечает? А может все из-за больничного запаха, и где-то прямо здесь обустроен и госпиталь, полевого типа, так сказать?

— Стой, — приказал сопровождающий.

Они остановились у одной из дверей и просто ждали. Инахо уже подумывал просветить здание своей силой, но посчитал, что это будет не вежливо по отношению к хозяину. Вскоре дверь открылась, и из нее начали выходить синоби и куноити. Видимо, какое-то совещание, или типа того? Хотя нет, всего десяток человек. Раздача приказов, не более.

— Заходи.

И вот он, относительно большой кабинет, или раньше это был класс? Длинный широкий стол в центре. Стулья вокруг него. Карта Страны Воздуха на стене, пустая. Никаких отметок. На столе всего пара бумаг, это явно не рабочий кабинет. И во главе стола девушка. Молодая, в обычной форме, с красивыми светлыми волосами, завязанными в хвост. И с красивым лицом. Точнее, лицо было бы красивым, если бы не застывшая гримаса презрения. С таким выражением лица не с людьми разговаривать, а младенцев каблуками давить надо. Инахо даже стало интересно, что же с девчонкой такого произошло, что это выражение так в нее вросло. Кроме нее в комнате находился еще один человек. Он сидел в углу, но из-за одежды, закрывающей все тело вместе с головой, как балахон, можно было определить только его позу, с габаритами тела было сложнее. Безликие, что странно, заходить не стали.

— Кто ты и что тебе нужно? — не вставая и даже не глядя на него, спросила девушка.

— Нукенин, недавно ставший известным под именем Ишифурье. Хотя это ебнутое прозвище придумал не я. Меня зовут Инахо. Инахо Сенджу.

Девушка все же оторвала взгляд от бумаг и перевела его Инахо. Мускулы на лице не шелохнулись, но Инахо отлично понимал, что она ощущает скепсис по поводу этого заявления.

— Ну, не чистокровный, конечно, но… — он направил руку на стоявший на столе графин с водой.

Вода, повинуясь его воле, пусть и с некоторым усилием, поднялась в воздух над графином. Небольшая ее часть отделилась и полетела к нему, а остальное вернулось назад. Часть, летевшую к нему, он загнал в свой рот и "выпил".

— Обычное сродство со стихией. Встречается. Не часто, но встречается, — ничуть не сбавила скепсиса девушка.

— А так?

Усилием воли он поднял с пола пыль и сжал ее в шарик над своей ладонью. И все это без ручных печатей.

— Эксперимент Орочимару? Было у него что-то такое. А я своими глазами видела носителя пересаженного генома.

Инахо улыбнулся:

— Ага. А я видел даже нескольких, так что это действительно не доказательство. Но, цитирую самого Орочимару, у меня где-то в предках был Сенджу, потом мне пересадили пару частей тела от Второго Хокаге, а затем он сам добавил еще несколько костей, или что-то типа того.

Девушка несколько секунд молчала, а затем спросила:

— Ты Коноховец?

Инахо оскалился:

— Ага. Был им. А потом связался с плохой компанией, напал на сенсея, пытаясь его убить, был арестован, и в конце меня просто выбросили, как… Не знаю, сломанное оружие. Толк от меня еще мог быть, а вот в моей преданности у них были сомнения. Или типа того.

— Ты тратишь мое время на пустую болтовню. И слушаю тебя только потому, что ты купил этот разговор. И тебе же будет лучше, если там у тебя действительно окажутся деньги, а не барахло.

Сенджу прошелся до стола и сел на противоположной от собеседницы стороне.

— Ну, я платил за разговор с лидером Суны. А кто ты такая я, как бы, не в курсе. А?

— Темари Сунахама, глава клана Сунахама. Сейчас я лидер Суны.

Инахо хмыкнул:

— Но не Казекаге?

Темари промолчала.

— Лидер, так лидер. Я, без подробностей, знаю, что у вас здесь произошло. И тебе, наверное, стоит сразу узнать, что мой сенсей, которого я пытался убить, человек, которого я ненавижу всем сердцем…. Кьюджин. Пожалуй, ты единственная, кто ненавидит его так же, как я.

При упоминании имени лицо Темари не дрогнуло. А вот второй человек зашевелился, но ничего не сказал.

— Пока у меня не причин верить хоть одному твоему слову.

Инахо кивнул:

— Кьюджин, он же Минакуро Като, а сейчас Яманака Като. Сеннин, опытный и опасный. С дерьмовым чувством юмора. Периодически ведет себя, как мудак, объясняя это высшими целями. Людей в большинстве своем считает говном. Иногда полезным, необходимым, но говном. Не способен ни на сострадание, ни даже на капельку сочувствия. Умеет врать, но из наглости этого не делает, обожая демонстрировать свое превосходство даже в житейских мелочах. Корешится с сучьим сыном Учихой, который здесь тоже отметился. Считается погибшим.

— Считается?

— Ага. Но он очень живучий поддонок, и я видел своими глазами доказательства того, что он жив. Не так давно каким-то хуем его занесло в Страну Железа.

Темари несколько секунд молчала, медленно кивнув:

— Допустим, я тебе поверила…

— Угу.

— За каким хуем ты сюда приперся?

Инахо выпрямился а затем подался вперед, положив локти на стол.

— Не развлечения ради, уж поверь, красавица. Тут много вещей складывается. Мир на пороге войны. Война уже началась, первые пожары уже горят во всю, и сам дров в огонь подбрасывал. Это дело времени. И одиночки на войне не выживут. Даже небольшие группы, все лягут. Так всегда бывает. И мне типа нужна крыша. Но не просто крыша, а база. Я не прятаться собираюсь. Я собираюсь побеждать. Всех. Скрытые деревни, Рассвет, этих сраных культистов. На кого не хватит моих сил — стравлю с другими врагами, а потом добью. Всех. А сюда пришел потому, что вас… Суну оттрахали. Кьюджин, Акацки. Первый, правда, вынужденно. Я бы на его месте от предательства союзника от радости бы не описался. Но что есть. Вас выкинули. И в текущем положении у вас нет даже намека на шанс участия в войне на равных с другими селениями. Горькая правда, а?

Темари поднялась и двинулась к вокруг стола. Сейчас Инахо мог увидеть протез ноги, точнее услышать. Девушка носила длинные чулки, полностью скрывающие искусственную конечность. Но он в любом случае не впечатлял. После того, что он устраивал своими руками или приказами, такие мелочи уже не впечатляли.

— Ты понимаешь, что несешь? Ты никто. Твое имя забудут на следующий день после начала войны. Никто даже руки марать не станет в попытках тебя поймать, просто убьют при встрече.

— Попробуют, — кивнул Сенджу.

— И ты пришел сюда и рассказываешь мне сказки о том, что… Что? Как-то повлиять на ситуацию? Что-то изменить? Пришел и говоришь мне, что хочешь нас использовать? Ты, блядь, в своем уме?

— Ага, — кивнул Сенджу, глядя на остановившуюся в трех метрах от него девушку.