Вадим Оришин - Kujin Крыло отбрасывает тень [СИ]

Инахо кивнул:

— Сталкивался и не раз.

— Вот! — даже обрадовался Обито такому пониманию со стороны собеседника. — Очередной мировой спаситель! Мир не нужно спасать! Он и так неплохо живет, а мы лишь букашки, что копошимся на его поверхности! Но мне теперь приходиться всюду повторять его мантры. Потому что пока он сильнее! На днях он, к слову, махался с твоим учителем. Тем, который "Я придумал взрывчатый химикат, теперь поклоняйтесь мне!". Слабак, отчаянно пытающийся доказать всем Скрытым Селениям, и себе заодно, что родившийся в обычной семье второсортный синоби без кеккей-генкая может чего-то там достичь, — Обито хмыкнул. — Ну, достиг. С трудом сумел победить Итачи, которому моральные принципы не позволяют насмерть бить. А потом самоубился о какого-то демона. Зациклился на своей сенчакре, и считает себя самым умным и особенным. Смешно. Хотя он как-то выжил, и мне даже любопытно — как. Ведь телом занялись мы с Итачи, и вполне… Хм…

Учиха отмахнулся, будто от назойливой мухи.

— Так вот Нагато его так и не убил. И это не заслуга твоего бывшего сенсея. Просто Нагато тоже считает себя самым умным. Считает, что строит свои многоходовые комбинации, и никто его перехитрить не сможет. Даже моему человеку голову заморочил. Кисаме был отличным исполнителем, пока ему на уши не сел этот мудак с трогательной душещипательной историей. Просто однажды не смог его вытащить из-под клинка твоего наставника. Вот такие вот случайности.

Учиха развел руками, будто извиняясь:

— Мне приходится им подыгрывать. Потому что мне, как и Нагато, нужны биджу. Так же, как они нужны Культистам. Только я в высшее добро и справедливость, хоть убей, не верю. И вот тут мы плавно подходим к тому, зачем мне ты. Все просто. Я не потяну все это сам. На Итачи надежды нет, еще один идеалист… Да вообще! Каждый, кто осознает, какую силу может получить — с катушек слетает! — Обито изменил свой голос, начав произносить все с подчеркнутым пафосом. — Кто-то осознает всю лежащую на нем ответственность и свою обязанность использовать эту силу во благо! — он снова меняет голос, на этот раз на безумный. — Или видит в этой херне все несовершенство и убогость нашего мира и приходит к единственному желанию — все к херам уничтожить!

Учиха покачал головой:

— Мне это надоело. Я хочу получить эту силу, чтобы сравняться с богом! Насколько это вообще возможно. Но совсем не обязательно, что я должен быть один! Просто все, с кем я пытался работать, заморачивались на какой-то херне!

Инахо задумчиво протянул:

— А о какой силе идет речь?

Обито фыркнул:

— Да о любой! Понимаешь? Там есть древо! Первопричина! Начало чакры! Называй как угодно. Собираешь биджу, потому что только их объединенной мощи хватит, чтобы на Источник повлиять. И все! Это же Источник! Все способности синоби! Все кеккей-генкаи! Все это пошло от него! Хочешь неуязвимость? Получай! А может неуязвимость — это слишком легко? Хочешь быть смертным, но чтобы всегда возрождаться после смерти в бою? Да, пожалуйста! И самое главное! После того, как один из нас туда влезет, кроме нас туда никто взобраться уже не сможет. Победитель получает все! — он пожал плечами. — Но я уже успел устать от одиночества, поэтому давно не стремлюсь туда один. Я не жадный! Давай разделим на двоих! Да силы Источника на сотню хватит! Мы все равно все будем неуязвимы друг для друга! Что нам делить!

Обито качнул головой:

— Хотя с сотней я, наверное, хватанул. Ну, уж на двоих-то точно хватит.

Инахо сел прямо на камень, пытаясь осознать масштабы открывающихся возможностей.

— И что? Действительно всем это знание сносит башню? — переспросил он.

Учиха горестно кивнул:

— Сам удивляюсь.

Сенджу ухмыльнулся:

— А давай! Это же круто! Такая мощь! Ну, взыграет альтруизм? Поднимем в океане материк, заселим людишками, сыграем в добрых богов! А так… В жопу спасение мира!

Довольный Обито возвел руки к небу, которого здесь не было:

— Свершилось! Как я долго ждал этого момента! У меня есть единомышленник!

Инахо ухмыльнулся:

— Ладно, ладно! Давай вернемся на грешную землю. Что нам для всего этого надо?

Учиха чуть задумался:

— Ну, для начала, нужно уже сделать тебя настоящим Сенджу, без всяких нюансов и скидок, — он жестом фокусника извлек из, казалось бы, воздуха живое бьющееся сердце, окруженное темными контурами печатей. — Закрой глаза и постарайся не шевелиться! Будет немножечко больно.

Глава опубликована: 13.01.2018

** ГЛАВА 115

------------------------------------------------------------

В этом мире было непринято разрезать красную ленточку. Трагическое упущение здешних пиар менеджеров. Сейчас очень хотелось взять в руки ножницы и разрезать эту самую ленточку. Это уже не заложение первого камня в фундамент будущего, это нечто большее. Что же. Если хорошую традицию никто не придумал до тебя — то стань первым. Казалось бы — какая мелочь. Символическая красная ленточка. Но ее символизм, ее смысл огромен. Огромен для людей. Для всех, кто задействован в процессе. Ее смысл — наглядное напоминание, что их действия, их работа, их труд оценен. Что их труд имеет результат. Мотивация. Стремления. Общность. Как воспитать беспредельно преданного тебе человека? Начать общее дело, и заставить его вложить как можно больше сил в достижение результата. А затем во всеуслышание объявить: "Вот он! Человек, который создал это!". Пусть он работал на тебя. Пусть он работал для тебя. Пусть именно ты будешь пользоваться результатами его труда. Это неважно. Этот результат, оцененный по достоинству, он будет защищать всеми своими силами. Не предаст, потому что будет защищать твое, как свое. Поэтому сейчас руки сеннина наливали в бокал прекрасное вино. Здесь и сейчас он не был синоби, шпионом, лидером, бойцом. Нет. Здесь и сейчас он был управленцем. Тем самым топ-менеджером. Человеком, чей главный талант — заставлять окружающих не просто работать на тебя, а делать это с удовольствием, с полной самоотдачей.

Като наполнил бокал и обернулся. Хорошо быть владельцем собственного замка. Удачно перестроенный холл превращается в превосходный зал для приемов. И так удобно стоя на лестнице, возвышаться над людьми, и при этом не быть с ними разделенным. Лестница здесь тоже очень символична. Показывает, что каждый из них может вот по этим ступенькам подойти к нему, пожать руку, что-нибудь сказать, даже встать рядом. Это не трибуна, на которой стоит говорящий, отрезанный от тех, кому он говорит свои слова. Все, или большинство, во всяком случае, величайших ораторов его прошлого говорили не с трибун. Они старались быть ближе, как можно ближе к окружающей их толпе. Они не боялись толпы. Чувствовали, что, отдаваясь своей речи, являются сердцем и разумом толпы.