Вадим Оришин - Kujin Крыло отбрасывает тень [СИ]

Он вздохнул, а Дейдара закончил:

— Расколошматим гнездо Рассвета. — Он посмотрел на тело Катары. — Раз и навсегда.

Все четверо посмотрели на тело. Но сожалели именно о Катаре только Куротсучи и Дейдара, которые были с ней знакомы. Итачи и Рисако смотрели на тело девушки, как символ той войны, в которую им очень скоро предстояло вступить. Войны, которая по факту официально началась только что.

— Я постараюсь убедить Четвертую, что с вами можно иметь дело, — сообщила Куротсучи, посмотрев сначала на Итачи, затем на Рисако.

— У меня достаточно полномочий, чтобы приказать встречать ваших людей, как гостей и союзников, — ответил Рисако.

Хотя по его лицу было заметно, что он уже думает, каким образом будет эти полномочия реализовывать.

— Коноха с самого начала была настроена на мирный договор, поэтому для ваших посланников наши границы открыты, — закончил Итачи. — Мы будем ждать их для налаживания связи.

Куротсучи снова опустила взгляд на Катару.

— Полагаю, с Туманом и Песком все так же очевидно.

— Да, — боец Шторма поморщился. — Нападение во время Гокаге Кайдана не что иное, как объявление войны.

— Значит — все? Началось? — спросила куроити, хотя и сама отлично знала ответ.

— Да, Куро, — грустно улыбнулся ей Дейдара, назвав ее старым детским прозвищем. — Четвертая Мировая Война началась.

Девушка не обиделась, ответив ему такой же грустной улыбкой. Четверка синоби разошлась тремя группами, возвращающимися в свои селения.

Глава опубликована: 09.09.2018

** ГЛАВА 145

------------------------------------------------------------

Ханзо, прихрамывая, шел в личные покои Нагато. Не заметить мощнейший всплеск чакры было невозможно, даже в его возрасте. Но то, что он увидел, подходя к дверям, ему уже не нравилось. Двери были открыты, а характерное шуршание бумаги указывало на то, кто находился в комнате.

— Конан!

Куноити, судорожно перебиравшая бумаги на рабочем столе, на секунду подняла взгляд на Ханзо, снова вернувшись к своему занятию.

— Что произошло? — спросил старый синоби.

— Он исчез… Он говорил, но… Но все равно исчез…

— Конан! — с нажимом повторил Ханзо.

Девушка вздрогнула, вздохнула, и только после этого ответила нормально.

— Он сказал, что исчезнет ненадолго. Что все почти закончено, что у нас появился шанс сделать все без крови, и что его не будет некоторое время, может день или два.

Ханзо немного успокоился и огляделся. Все же Нагато был кем угодно, но не дураком. Если он то-то задумал — значит так и нужно. Рабочий кабинет, как всегда, казался пустым. Лишь несколько бумаг лежало на столе, да оставленный медицинский инструмент был разложен по полкам.

— Он все всегда тебе рассказывает.

— Не все, — качнула головой куноити. — И не всегда. Сказал, что в этот раз не уверен, куда именно качнется маятник. И что я буду мешаться под ногами, если он расскажет, что задумал. Поэтому попросил просто ждать.

А Ханзо, наконец, заметил странность. Тела Пейна обратились прахом, оставив лишь металлические стержни матово черного цвета и черные плащи с красными облаками.

— А что… — не успел сформулировать вопрос он.

— Все исчезло, — Конан подняла на него взгляд, и на лице ее был заметен испуг. — В ритуальном зале пусто. Я думаю, что что-то пошло не так…

Несколько мгновений Ханзо боролся с ошеломлением. В ритуальном зале все ДОЛЖНО быть на месте. Оттуда ничего не должно было исчезнуть. Обелиски, созданные для контроля Биджу… Нагато не стал бы их без причины перемещать. Без ОЧЕНЬ веской причины.

— У него должен быть план. Я уверен — он знает, что делает, — постарался успокоиться девушку Ханзо, хотя сам не был полностью уверен в тех словах, что говорил.

— Я не знаю, что делать… — признала Конан.

Слишком невероятная была ситуация. Нагато годами не покидал башни. Каждый шаг, каждую следующую деталь плана он рассказывал своим единственным друзьям и соратникам. Всегда предупреждал. Всегда успокаивал, объясняя, что все идет согласно его планам. Даже сам Ханзо как-то привык со временем к этому. Привык настолько, что сейчас был немного растерян.

Нет, понятно, что он продолжит выполнять свои прямые обязанности. Понятно, что будет продолжать делать то, что должен делать. Но без Нагато… Без парня как-то вдруг пропало чувство определенности, чувство понимания того, что конкретно сейчас происходит и для чего.

— Если кто-то узнает, что он исчез… — Ханзо встряхнулся, возвращая себе уверенность. — Коноха и Облако могут попробовать достать нас. Я подготовлю деревню на случай обороны. И ты тоже… Не забывай, что у тебя есть обязанности. Продолжай делать то, что делала. И просто верь в него.

Конан так же встряхнулась, возвращая себе уверенный вид.

— Да. Конечно.

Ханзо развернулся и пошел в обратном направлении.

— Зецу! — крикнул он.

Знал старик, что тот, если находится в башне, может услышать его. Каким образом — не важно. С его странным геномом — ничего удивительного. И, не успел Ханзо пройти коридор, как из стены появился Зецу, вопросительно глядя на него.

— Где Тоби?

Зецу отрицательно качнул головой:

— Его нет в башне.

Ханзо захотелось выругаться. Обоих Учих не было на месте именно тогда, когда они были нужны.

— Объяви общий сбор, — он на ходу продумывал свою позицию и то, что будет говорить другим. — Но не срочно. К началу следующего… Нет. К концу следующего часа.

Да, так будет хорошо. Он успеет подумать — что и как сказать. Успеет успокоиться. И будет выглядеть так, будто все нормально. У него хватит опыта и авторитета, чтобы держать Рассвет в узде несколько недель, даже пару месяцев, если придется. А в парня он верит. Нагато вернется. Обязательно вернется.

__

_

_

* * *

__

__

В Иве не было траура, всем было не до этого, деревня готовилась к войне. Поэтому во время похорон Катары людей было немного. Осака, все так же не носившая знаков Каге, хотя и ставшая лидером деревни вполне официально, на время отсутствия Оноки, возложила на могилу небольшой букет и отошла, вопросительно взглянув на Сяотяня. Но толстяк не заметил ее взгляда, будто занятый своими мыслями. Он не пошел к могиле, хотя так же держал в руках букет. Куротсучи сидела рядом, на самой полосе травы рядом с могилой. Всех остальных она не замечала, хотя где-то в глубине души была рада, что проститься с Катарой пришло столько людей. И она думала совсем не о ней. Все же они были не так уж и хорошо знакомы, не являлись близкими друзьями. Куротсучи думала о войне.

— Что за выражение лица, дочка? Где твоя вечная наглая ухмылочка? — Китсучи отвесил дочери легкий, почти нежный подзатыльник.

Она чуть поморщилась, отвлекаясь от своих мыслей. Огляделась. Все уже разошлись.