Вадим Оришин - Kujin Крыло отбрасывает тень [СИ]

Интересно, она знает, что мой учитель был Павлином? Куноити отлипла от жрицы, вопросительно посмотрев на меня:

— Что, никакого прожигающего насквозь взгляда, тяжелого шипения или чего-то подобного?

— Ты закончила?

Сигурэ оскалилась:

— Терпение — ослабленная форма смирения, замаскированная под добродетель. Смирись.

Потрясающая способность прыгать от прямолинейных подколок к тонким сложным оборотам. Она сама понимает, что говорит?

— Я останусь на входе, но не задерживайся слишком, хорошо? — бросила куноити, прежде чем выйти.

Снова перевожу внимание на Мироку:

— Готовы?

Женщина кивает и подходит ко мне, протягивая руку и касаясь пальцами маски.

— Мы оба уже давно готовы к этому дню. Хотя мне немного обидно. Для меня это день, когда исполнилось мое предназначение. Для тебя это просто еще один день, не многим отличающийся от всех остальных.

И снова непривычное и странное ощущение перетекающей от нее духовной энергии. Чужие эмоции, чужие чувства, чужой взгляд на мир.

— И мне жаль, что я не могу дать тебе больше. Но не теряй надежду. И не теряй свою человечность, Палач.

Духовная сила потекла интенсивнее. Но я ощутил, что в коридоре идет бой. Пробили оборону? Вряд ли, скорее обошли. Не стоит затягивать с ритуалом. Переключаюсь на Мироку, проглатывая ее силу, не вникая в то, что именно поглощаю. Все эти чужие переживания… Они чужды мне. Лучше сосредоточиться на том, чтобы вовремя остановиться. Ей еще свой ритуал проводить.

Жрица бледнеет, слабнет прямо на глазах, лишь в глазах замирает решимость.

Прикрытая дверь с грохотом разлетается, и осколки летят в меня, разбиваясь о сконцентрированную на спине чакру. Движение левой руки, концентрация, и с ладони улетает заряд природной чакры. Затем я убираю от своего лица руку жрицы. Прислушиваюсь к ощущениям.

— Этого достаточно. Проводите свой ритуал, Мироку.

Разворачиваюсь к двери, бой в коридорах храма еще продолжается.

— Кьюджин, — зовет меня жрица, — что я увижу там? На той стороне?

Останавливаюсь.

— Ничего, Мироку. Пустоту и покой. Смерть — это освобождение, не бойся ее.

Жрица улыбается, но эта улыбка совершенно не такая, как все предыдущие.

— Всю свою жизнь предсказывала чужие смерти, а сама ничего о ней не знаю.

— Узнаешь.

И выхожу через пролом, оставшийся от двери, сметая еще одной атакой вылезшего навстречу марионеточного самурая. О, это сладкое, почти забытое ощущение силы. Как же мне этого не хватало. И насколько же надоело считать каждую крупицу оставшейся энергии.

За спиной начался ритуал, я ощущал это по потоку чакры, да и с большой вероятностью эти потоки сейчас были видимы даже обычному глазу. Стоило, наверное, спросить, сколько ей нужно времени. А… не важно.

Боковая стена с грохотом проламывается, и через пролом вылетает еще один самурай, но уже разваливающийся на части. Крупная змея, метров так десять в длину, вылетает за ним и пробивает следующую стену. Ей вдогонку летит кунай с печатью. В боковой комнате что-то взрывается, в обратном направлении вылетает арбалетный болт, после чего я слышу ругань Сигурэ.

В коридор выпрыгивает воин в темном костюме. Нет, скорее, в легких доспехах. В руках арбалет, за спиной — катана в ножнах. Знакомый костюмчик. Его менее продвинутую версию я уже видел в одной деревушке, некогда называвшейся Югакуре. Я был прав насчет того, откуда у этой проблемы растут ноги. Воин вскидывает арбалет и стреляет в меня, но болт, врезавшись в сконцентрированную чакру, останавливается и падает на пол. Со стороны куноити прилетает змея, и сразу кусает воина в шею. К чести последнего, он, потеряв меньше секунды, бросает арбалет, успевает выхватить нож и пытается срезать голову змеи. Не успевает — земноводное с хлопком исчезает, а в коридор влетает сама Сигурэ, взмахом трофейной, видимо, катаны срезая противнику голову. Оборачивается на меня:

— А ты уже закончил…

На противоположном конце коридора появляются еще двое самураев. Куноити складывает печати:

— Высвобождение Воды, режущая струя.

Техника разрезает марионетки на части, но они продолжаю восстанавливаться.

— Биджевы твари!

Вдогонку летят пяток кунаев с печатями, и взрывы прерывают существование марионеток. Куноити оборачивается на меня:

— Мог бы и помочь.

— Зачем? Ты отлично справляешься.

Хмыкает. Из коридора доноситься чей-то крик боли. А затем из-за поворота выходит залитый кровью с ног до головы Заку. Одежда местами порезана, но раны уже срастаются. Куноити удивляется:

— Ты ранен?

Но он лишь скалится окровавленной улыбкой в ответ и ковыляет ко мне, слегка прихрамывая на левую ногу. Сигурэ ежится:

— Жутковатое зрелище.

— Заку. Как обстановка?

Парень делает жест рукой, отвечая: с переменным успехом.

— Ясно. Оставайся здесь и защищай ее, — киваю на проход за моей спиной, поворачиваюсь к куноити, — ты тоже.

Заку выражает возмущение.

— Как ритуал закончится…

За его спиной появляется еще один воин в темных доспехах, но я сразу отправляю в него ударную технику. Секунда, и окровавленные ошметки растекаются по стене.

— … поднимешься наверх.

Куноити выдохнула:

— Кхм… Я тоже так хочу…

По пути убив еще несколько противников, вышел на улицу. Часть стены уже развалилась, во дворе шел вялый бой. Синдзи держал барьер у самого входа, а наемники отбивали атаки.

— Синдзи, как обстановка?

Старик слегка удивился моему появлению, но ответил:

— Вялый бой. Они больше рассчитывали на обходной путь. Долго нам еще их держать?

Хм, если бы я знал.

— Нет, почти все. Где Джису?

— Где-то наверху, иллюзии плетет.

Значит, живой.

Мое внимание привлекает противник Ичиго. Мечник сцепился с еще одним воином в легком доспехе. Вот только этот воин вполне держался на уровне Ичиго, даже постепенно теснил парня. Чуть сосредоточился и понял, что противник необычный. Не вспотел и дышит ровно, будто и не сражается на пределе возможного, сердцебиение тоже спокойное. Очередное чудо местной науки или каких-то тайных техник? Детсу прикрывает напарника, выстреливая какой-то водной техникой, но та разбивается о защиту. Фуинджицу, какие-то печати. Подхожу ближе и, выждав, пока на линии огня не останется союзников, запускаю ударную технику. Сконцентрированная сенчакра сбивает воина с ног и отбрасывает, но не наносит видимых повреждений. Иду прямо к нему, уничтожая противников, подобравшихся близко. Хайро пытаются вызывать своих марионеток, но, похоже, уже выдохлись. Но и противников не сказать, что много, бой действительно сходит на нет, скоро все начнут совершать ошибки и быстро перемрут или отступят.

Воин поднимается на ноги и замахивается нагинатой. Оружие проходит сквозь меня, вызывая лишь некоторые неприятные ощущения. Все же я далеко не на пике своей силы. Еще одна ударная техника, на этот раз большей концентрации и с близкого расстояния врезается в голову противника. Но снова лишь отбрасывает. Хм. А если физической силой. Подхожу, противник успевает снова встать на ноги, но на этот раз отступает, не решаясь атаковать. Упирается спиной в стену, все же атакует. Пропускаю клинок над собой, и наношу прямой удар в грудь. Броня с хрустом проминается, его впечатывает в камень стены, по которому разбегаются трещины. Сближаюсь и наношу удар в голову. Череп расколот, содержимое булькает в остатке шлема. Скидываю шлем и пускаю ударную технику в обрубок шеи. Фугу в мундире, хм, или фаршированный доспех?