Вадим Оришин - Kujin Крыло отбрасывает тень [СИ]

Усилием воли Мунаши останавливает детонацию, и в его грудь врезается удар ноги, от которого хрустят ребра. Мечник отлетает в сторону, но переворачивается в воздухе, касаясь ступнями земли и замедляя полет. Он поднимает взгляд на сеннина, пожертвовавшего ладонью ради одной атаки. Но на его глазах ладонь вырастает обратно, формируется из пыли. Пара секунд, и Кьюджин сжимает и разжимает пальцы руки, выглядящие так же, как и до боя. А Мунаши морщится, чувствуя, что сломал пару ребер. Одновременно отменить детонацию и сгруппироваться он не успел.

— Значит, клинок не может одновременно поглощать чакру и выделять ее, — констатировал Кьюджин.

Мунаши оскалился. Не может. На переключение требуется мгновение. Но одновременно делать и то, и другое нельзя.

Кьюджин вновь исчез, и появился в десятке метров от Мунаши. Вскинул руку, с которой сорвался луч сенчакры, короткий, кратковременный, но заставивший мечника блокировать атаку. Затем еще один, и еще. Кьюджин быстро шел вперед, постоянно заставляя Мунаши защищаться от лучей сенчакры. Мечник, понимая ситуацию, сложил свободной рукой печать концентрации и плюнул в противника сгустком воды. Но Кьюджин просто проигнорировал слабую технику, продолжая наступать. Мунаши отступал, пока не уперся спиной в стену. И неожиданно следующий луч чакры улетел не в него, в куда-то наверх. Мечник воспользовался моментом, сбросив накопившуюся чакру и выпрыснув ее на противника. Несколько крупных сгустков, способных половину храма разрушить, вылетают в сеннина. Тонкий луч чакры врезается в один из сгустков. Детонация.

Сродни сработавшей технике "S"-ранга взрыв, сотрясает землю. Столб пламени ослепляет. Жар даже от направленного взрыва обжигает, заставляя Мунаши покрывать тело слоем воды для защиты. Рев пламени оглушает. И мечник, помня о том, что Кьюджин зачем-то направил луч вверх, оглядывается. На него падает срезанный лучом кусок конструкции, грозясь завалить. Не слишком большой и не слишком тяжелый, для дзенина не страшный, но все же стоит его убрать.

Мунаши складывает свободной рукой печать концентрации и выплевывает сгусток воды, сбивающий обломок над головой, разрывающий его на части. В этот момент грудь пробивает боль. Мунаши содрогается всем телом и опускает взгляд единственного глаза вниз. Дыра. В его груди, прямо на месте, где должно быть сердце, дыра. Сквозное отверстие, в которое может пройти рука.

— К-к-а-а-а-к-к? — выдавил мечник, падая на колени…

Кьюджин опустил руку. Быстро выйти из зоны поражения оказалось непросто, бабахнуло знатно. Весь бой он с трудом улавливал местоположение противника. Клинок. Клинок вытягивал сенчакру и окружающего пространства и был, как слепая зона для сеннина. Слишком расплывчатая слепая зона, чтобы по ней можно было ориентироваться. Противник мог держать клинок на вытянутой руке в стороне от себя, перед собой или над собой, поэтому определить его местоположение было сложно. Но не в моменты, когда мечник использовал свои собственные техники. Кьюджин не был уверен, собьет Мунаши падающий на него кусок камня, или отойдет в сторону. Сбил, тем самым выдав свое местоположение. Оставалось лишь атаковать.

Бой вышел не столько сложным или тяжелым, сколько затратным. Но сеннин потратил больше сил, когда потерял ту повязку из-за резкого перепада, чем за время боя. Хотя он отдавал противнику должное, вполне уверенно драться с сеннином с помощью одного лишь клинка — это серьезно.

С остальными команда уже закончила. Двое сильных тюнинов против двух дзенинов и пяти тюнинов — совсем не равный бой.

— Эй, Кью! — Сигурэ, насмешливо скалясь, смотрела на сеннина. — Ты правда Павлин, да?

Кьюджин ее проигнорировал, хотя и понимал, что подколок в ближайшее время станет только больше. Она, вместе с Заку, подошла ближе и осмотрела тело лидера. Бывший Отовец, где-то отрывший большой черный плащ, отдал его сеннину, чтобы скрыть внешность.

— Классно выглядишь, — улыбнулась куноити, — Прямо обосраться можно. Не зря тобой детишек пугают.

— Мандраж после боя? — спросил сеннин.

— Ха! Если ты такой умный, то почему такой мертвый?

К ним подошли и остальные.

— Мечник мертв? Как, клинок себе заберем? — спросил Джису.

Кьюджин покачал головой:

— Нет. Пусть считают, что его противник погиб при взрыве, успев перед смертью его достать.

Ичиго нахмурился:

— А я бы от такого клинка не отказался бы.

Синдзи покачал головой:

— В другой ситуации бы без проблем. Но не сейчас. Пока не началась война, Туман все силы приложит, чтобы найти того, кто убил мечника и забрал клинок. Нам не нужен такой хвост. Да и вообще штука приметная, от него много проблем будет.

Сеннин кивнул:

— Да. Забираем жрицу и уходим.

Наемники тут же втроем прыгнули в сторону храма. Куноити вопросительно посмотрела на Кьюджина:

— Ты придумал, что с ней делать?

Тот кивает:

— Я знаю, куда ее можно временно пристроить.

— Ты учитываешь, что она почти ребенок? И со странностями? — уточнила куноити.

Сеннин ее привычно проигнорировал. Синдзи посмотрел на скрытую капюшоном голову Кьюджина.

— Я так понимаю, платочек ты просрал?

— Ты списал печати, сделаешь другой, — последовал ответ.

— А ты долго с ним возился, Кью. Я думала, справишься быстрее, — призналась куноити.

— Я не в форме.

Джису огляделся по сторонам. Развалины, воронка от атаки мечника, кое-где валяются тела, половина храма разрушена, кое-где разгораются пожары. Посмотрел в ту сторону, где, сразу за грядой скал, начинался город, наверняка до смерти перепуганный грохотом.

— Были бы в форме, господин, на ваш счет можно было бы записать еще один город, да?

Вернулись наемники. Детсу держал на руках спящую девочку лет тринадцати на вид, а Ичиго протянул Кьюджину два предмета.

— Вот, она просила передать вам, господин, пока мы ее не усыпили.

Кьюджин не глядя бросил побрякушки старику Узумаки, прежде чем скомандовать:

— Мы здесь закончили. Уходим.

Глава опубликована: 24.01.2016

Длинноволосая блондинка прошлась взглядом по своим сопровождающим, оценив, насколько они выполняют задачу по ее сопровождению, а затем снова опустила взгляд себе на колени, где спал ее сын.

Облегчение, которое испытала Ино, впервые взяв на руки своего ребенка, не сравнить ни с чем. Мальчик, несмотря на проблемы при рождении, был здоров, насколько вообще может быть здоров ребенок с преждевременно развитой чакросистемой. Немногим меньше обычных детей и совсем легкий, едва перевалил через полтора килограмма после рождения. Иноджин просто не мог быть нормальным ребенком. Слишком спокойный, почти не плакал, только смотрел своими сероватыми без зрачков глазищами, редко реагируя на происходящее вокруг. Когда рядом что-то неожиданно шумело, он поворачивал в сторону шума глаза, но не голову, будто видел не глазами. Это немного пугало, хотя Тсунаде сумела ее убедить, что это, возможно, наследие его отца. Такое бывает, когда приобретенные одним синоби способности наследуются его детьми. Правда, бывает это редко. Сейчас Иноджин спал, он вообще много спал и мало двигался. Сенсорная перегрузка вместе с давлением от развития чакросистемы. Обычно додзюцу, Шаринган и Бьякоган активируются ближе к окончанию академии, когда носитель уже может справляться с нагрузкой. Иноджин будет всю жизнь жить с этими способностями, даже не представляя, как видят этот мир обычные люди и синоби. Слепой наоборот. Слишком зрячий. Пределы его способностей пока были очень невелики, ну так и от роду ему было всего-ничего. Но все это было неважно. Первый раз взяв его на руки, Ино плакала от счастья и облегчения, а малыш хлопал своими глазами. Сейчас же он спал, а рядом, на коленях, спал фенек. Зверек был единственным, кто мог вызвать у Иноджина улыбку. Лис позволял хватать себя за нос, уши и хвост и вообще всячески ласкался с мальчиком, и Иноджин даже иногда смеялся, когда зверек терся о него.