Маргарита Дорогожицкая - Тени забытой шестой

Его силуэт на глазах у испуганных зрителей начал раздваиваться. Караульные отшатнулись, отпустив колдуна. Тиффано вскочил на ноги, что-то крикнул и стал пробираться вперед. Борн захлебнулся воем и упал на четвереньки, хватаясь за глаз и хрипя. Но вой продолжался, звеня и отражаясь от стен так, что уши закладывало. Выл второй. Призрачный двойник с серебряной шпилькой в глазу выл и шел к Хриз. Нет, это не вытье! Это та самая песнь!.. Жуткая припевка Поваренка! Антон зажал уши руками, из носа капнула кровь. В зале творилось невообразимое. Люди корчились и плакали кровавыми слезами. Хриз выставила вперед ладонь и запела… Нет, это не песнь! Антон пытался услышать голос сестры, но слышал лишь неистовое гулкое биение… шум моря… слова… надежды или отчаяния?.. мольбы или проклятия?.. Она молилась!.. Но ее молитва была страшной, как будто сотни погубленных душ выли в смятении и боли, требуя кары… И тут он вспыхнул!

Олаф Борн, корчащийся на полу, покрылся волдырями в одно страшное мгновение, закричал и вспыхнул красным огнем. Ярко загорелись и мгновенно истлели волосы, кожа взбугрилась и стала лопаться. Живой факел жестокого правосудия Единого вскочил на ноги, дергаясь в безумной пляске и брызгая столпом алых искр, а потом вдруг… рассыпался пеплом. Вой стих… Наступила ужасная, мучительная, нереальная, гнетущая тишина…

… И в ней легкие шаги Хриз казались тяжелой поступью палача. Она подошла к дымящейся кучке, присела, подобрав полы мантии, зачерпнула горсть пепла и задумчиво просеяла его сквозь пальцы.

— Больше не оживет. Никогда. Правосудие свершилось.

Все молчали. У кого-то текла кровь из носа, у кого-то — из ушей, а кто-то до сих пор не очнулся от беспамятства. Тошнотворный запах горелой плоти и… апельсиновой корки… Ясенец?!? Хриз распрямилась и посмотрела в зал. Антон с ужасом увидел, что она смотрит на Тиффано, который вставал с колен, утирая идущую с носа кровь.

— Ваше Величество, — обратилась Хриз к императрице, однако не сводя глаз с инквизитора. — Надеюсь, вы не будете возражать, если я сразу перейду к заключительной речи.

— Она колдунья! — пронзительно закричал магистр, указывая пальцем на Хриз. — Она сожгла его! Как сожгла монастырь в вояжестве! Она сожгла Штефский собор! Она взорвала крепость! Она!..

Он закашлялся, сорвав голос, но продолжал сипеть:

— Это ее надо на костер! Ее!.. Колдунья!..

— Будем считать это обвинительной речью многоуважаемого магистра, — сказала Хриз. — Если вам больше нечего добавить к своим истерическим выкрикам, магистр Рихард, то позвольте мне начать.

Императрица молчала. Молчали все в зале, только магистр надрывно и безостановочно кашлял и никак не мог откашляться.

— Господа присяжные заседатели, меня обвинили в государственном заговоре и убийстве императора, однако здесь в суде было установлено, что в это время я была в доме Рыбальски. Мое алиби подтвердила Шарлотта Рыбальски. Не моя на то была воля, обманывать несчастного Джеймса Рыбальски и изображать его сына Луку, не моя. И тому тоже есть свидетельства. Этот обман затеял фрон Тиффано, а я лишь пыталась уберечь выжившую в той резне девочку от разоблачения, ведь по ее следу шел колдун… — она кивнула на кучку пепла. — Я думала, что в доме Рыбальски она будет в безопасности. Разве могла я знать, что проклятое колдовство пустило свои корни столь глубоко, что сплело заговор против императора? Разве могла я предположить, что Луиджиа, отправившись с Его Величеством во дворец, окажется лицом к лицу с колдуном? Но нет! Я должна была! Я должна была защитить ее! Должна была защитить императора от колдуна, защитить Джеймса Рыбальски от Тиффано, защитить всех вас от тьмы безумия, накрывшего город! Должна была! И не смогла…

Хриз опустилась на колени и склонила голову. Антон испугался, что она сейчас начнет посыпать голову пеплом.

— Простите меня… Я виновата…

В тишине раздался гневный срывающийся голос Тиффано:

— У меня есть свидетель! Свидетель, который опровергнет эту наглую лицемерную ложь!

Хриз недовольно поморщилась.

— Это тот самый часовщик, которого обвиняемая похитила из крепости и держала в склепе, словно собаку, на цепи! Он подтвердит, что она украла «Кровь»! Мастер Гральфильхе!

На лице Хриз мелькнуло беспокойство. Антон затаил дыхание. Тиффано и раньше удавалось ломать ее планы, но в этот раз ставка слишком высока…

— И где же он? Где ваш свидетель?

В зале зашушукались.

— В надежном месте! Там, где вы его никогда не найдете! Ваше Величество, прошу вас, отложите заседание суда, чтобы я мог его привезти. Он даст показания!..

Хриз встала с колен и заявила:

— Какая наглость!

Ваше Величество, фрон Тиффано только что признался в том, что похищенный часовщик у него в надежном месте! Там, где он его спрятал! А я все гадала, кто же стоял за взрывом Крафградской крепости! Кому выгодно это похищение? Ему!

Она устремила обвиняющий перст на задохнувшегося от возмущения Тиффано.

— Это он допытывался у Рыбальски, где рубин! Это он взорвал ратушные часы! Это он купил Соляной замок! Он хочет… — Хриз задохнулась и захрипела.

Она вновь упала на колени, яростно раздирая мантию на груди. По виску Тиффано катилась крохотная капелька пота, яростно пульсировала голубая венка. Он не отрываясь смотрел на Хриз. Медленно поднялся с места отец Васуарий.

— Я продолжу вместо своей подзащитной. Увы, открывшиеся факты свидетельствуют не в пользу фрона Тиффано. Я лично помогал ему с покупкой Соляного замка. Ах, если б я тогда знал, к какой катастрофе это приведет! Он расспрашивал меня про рубины, про часовщика, про Искру…

Вскочила лысая инквизитор.

— Все не так! Он просто помогал мне в дознании по делу худеющих балерин!

В зале кто-то недоверчиво хмыкнул. Лицо девушки пошло красными пятнами.

— Кысей, ну что ты молчишь? Часовщик Гральфильхе — колдун! Он отбирал время у этих толстушек!

И тут рядом с инквизитором возник Гуго Барнум. Мощный удар в челюсть, и Тиффано рухнул на пол. Хриз шумно задышала и просипела:

— Тьма безумия накрыла этот город!.. Только Шестая! Только я могу… Шестая заступница и чудотворница… могу вас защитить… испепелить колдовство!..

Она выпрямилась и сбросила с себя мантию. Под ней была тонкая прозрачная рубашка, накинутая на голое тело. На груди пульсировал алым священный символ. Он мерцал и тикал, становясь все больше и больше. Казалось, из Хриз изливается рубиновое сияние…

Они меня боялись. Все до единого. Я обвела их взглядом, упиваясь этим страхом. Он давал мне силы, горячил кровь. Ту самую, которая, как мне казалось, хлестала у меня из груди рубиновыми брызгами, медленно кружа в воздухе водоворотом… В ушах стоял рев пламени. И я вдруг поняла, что я и есть та самая Искра… Алая искра возмездия… Та самая, что испепелит до основания всю мразь человеческого безумия.