Александра Лисина - Щит императора

Не знаю. Может, кто-то скажет, что это идиотизм — пытаться таким способом вернуть мужчине душевное равновесие. Но за столько времени другого варианта я не нашел. Магия целителей так и оставалась ему недоступна. Рассказать о перстне я не мог. О том, что происходит с самим императором, мы могли лишь догадываться. Да что я? Даже Тизару Карриан ничего на эту тему не говорил. Никто, даже Зиль и Арх, понятия не имели, что происходит. Он ни с кем не делился. Никогда и ни у кого не просил помощи. Однако приготовления к свадьбе, которые начались после того, как из храма пришла радостная весть, велел отменить. Поиски, правда, прекратить не приказывал и с поражением не смирился. Просто, как мне показалось, потерял к «невестушке» былой интерес, но к эмоциям все же прислушивался. И я не раз замечал, как после особенно долгого поединка у императора менялось выражение глаз. Становилось каким-то болезненным, на грани отчаяния. Всего на миг, после чего его лицо снова превращалось в маску. Вот только каждый раз после этого мучительно стыдно становилось именно мне. Ведь это из-за моей глупости он терял над собой контроль. И по моей вине все в его жизни пошло наперекосяк.

Быть может, еще и поэтому я старался во всем, что не касалось здоровья и жизни, не ущемлять его самолюбие. Делал все, чтобы лишний раз не показываться ему на глаза. Вечерами, усыпив повелителя, помогал Зилю составлять расписание на ближайшую неделю и раскидывать встречи так, чтобы Карриан поменьше утомлялся. Я добыл переговорные амулеты абсолютно для всех важных гостей императора. Составил до конца картотеку. Поставил на кабинет и личные покои императора дополнительную защиту. Всего за месяц оборудовал весь дворец «камерами» и «прослушкой», выведя самые важные «провода» на свое рабочее место между книжными шкафами и продублировав их в склепе.

С господином Годри отношения я тоже наладил. Поняв, что кроме благополучия императора меня ничто не интересует, он все же дал официальный допуск во дворец. С этого времени ни один страж больше не имел права меня задерживать, даже если на столицу упадет метеорит или пройдет слух, что в Орне свирепствует чума.

С управляющим удалось договориться еще быстрее и проще, для получения согласия на сотрудничество его достаточно было просто припугнуть. Казначей, поупиравшись для виду, тоже согласился делиться информацией, особенно после того, как я продемонстрировал, что и без его помощи доберусь до нужных мне документов. А попутно наверняка найду что-нибудь еще. Быть может, даже не совсем законное. Господин Роско, обнаружив как-то следы моего пребывания в своем тщательно охраняемом кабинете, посчитал, что легче дать то, что я у него прошу, чем найти однажды вскрытый сейф и полнейший хаос в бумагах.

С леди эль Мора и герцогом эль Соар проблем не возникало. С Тизаром тем более. Особенно после того, как стало ясно, что в конце концов мне удалось переупрямить даже нашего императора. Правда, сам император меня на дух не переносил. Но хотя бы не гнал. Не оскорблял. В том числе и поэтому я каждое утро отдавал ему накопленную за сутки магию. Если он все-таки срывался, то забирал излишки. А каждый вечер хотя бы на полчаса тайком пробирался в спальню и выдавливал из себя остатки, чтобы он мог быстрее восстановиться.

Естественно, из-за этой суеты я уставал так, что порой, задержавшись в покоях императора, нередко вырубался следом за ним. На час или на два, на сколько мог. После этого снова вставал, проверял защиту. И опять уходил, чтобы вернуться только к утру.

Из-за такого плотного графика есть приходилось ночью, потому что навещать кухню днем я не успевал. Да и отлучаться по нужде не всегда мог себе позволить. Из-за скудного питания я совсем отощал, причем так, что это стало заметно даже под маской. Однако дефицит питания восполнял тем, что большую часть дня проводил в подключенном к «проводам» состоянии. К зеленым, синим, желтым, белым. Пока его величество решал текущие дела, я отслеживал перемещения слуг, подслушивал, о чем говорят гости в зале ожидания. Следил за стражей, прачками, караульными, аристократами… Черт возьми! Я неусыпно следил даже за Тизаром! Поэтому всегда имел представление, где кто находится и как с кем связаться. А при необходимости мог и ниточку в нужном направлении протянуть, чтобы что-то подправить или, наоборот, убрать.

Признаться, за всю свою сознательную жизнь (как старую, так и новую) мне впервые довелось работать в таком бешеном ритме, поэтому на какое-то время мой мир сузился до размеров императорского дворца. И я совершенно упустил из виду, что творится снаружи. Более того, когда однажды его величество все же решил выбраться в город, меня до глубины души поразило отсутствие листвы на деревьях и пар, густыми облачками вырывающийся у людей изо рта. Когда же в довершение всего с неба посыпались мелкие белые крупинки, я и вовсе озадаченно замер.

— Вот и первый снег, — протянул Зиль, запрокинув голову и поймав на язык пару снежинок. — Надо же, как время бежит… да, Мар?

Я оказался настолько обескуражен открывшимся зрелищем, что просто не нашелся с ответом. Зиль тогда, помнится, поржал. Я, пожалуй, смутился. А всего через пару месяцев произошло событие, которое с ног на голову перевернуло всю мою прежнюю жизнь и перечеркнуло планы, которые я так долго вынашивал.

Наверное, я уже точно не помню, когда меня стали регулярно тревожить сны, но, пожалуй, впервые я заострил на них внимание именно после того, как на моих волосах осели первые снежинки. Это был толчок, отправная точка, после которой моя жизнь решительно покатилась под откос.

Сперва это были слабые, совсем еще короткие звоночки. Скажем, я стал чувствовать духоту в кабинете императора. Мне постоянно было жарко во дворце, поэтому на ночь приходилось открывать окно в покоях его величества. Но даже так нормально засыпал лишь после того, как снимал рубашку и ложился у самого окна. На сквозняке. При этом чувствуя себя как лесной зверь, которого пустили в хорошо протопленную избу, но позабыли, что с такой густой шубой он прекрасно переночует и на улице.

Дальше — больше. Я стал замечать, что постепенно отдаляюсь от людей и с трудом переношу долгие аудиенции у императора.

Меня начали раздражать запахи. Я стал различать даже слабые нотки парфюма, которым пользовались гости и особенно гостьи его императорского величества. Сам Карриан, хвала Рам, предпочитал не лить на себя всякую гадость. Но дамы, как, наверное, везде, на них буквально отрывались. Порой во время завтрака, стоя за спиной Карриана, я едва не морщился от одуряющего запаха еды, смешанного с едкими благовониями. Во время приемов хотелось повесить на нос прищепку. Или дышать только ртом. И поначалу это действительно помогало, но вскоре терпеть это издевательство стало невозможно и пришлось использовать транс, чтобы сохранить самообладание и не покинуть кабинет прямо посреди приема.