Александра Лисина - Щит императора

Звон разбитого окна и шум распахнувшейся двери слились с бешеным воем ветра, который с ходу ворвался и освобожденно закружился по мгновенно промерзшему логову. Над моей головой взвихрился целый хоровод колючих снежинок, по морде… нет, пока еще по лицу… легонько застучали крохотные ледяные комочки. Зима пришла, а вместе с ней метель… и стая. А следом за зимой пожаловала и ее величественная хозяйка, которую я имел право и одновременно честь называть своей второй матерью.

— Мар! — неожиданно выдохнул за спиной чей-то встревоженный голос.

Я неохотно отвернулся от балкона, за которым метались и завывали гигантские тени. Неожиданно вспомнил имя: Тизар. Узнал его голос. А когда увидел его побелевшее лицо, хрипло уронил:

— Они зовут…

— Нет, Мар! — ахнул маг, когда я рывком содрал с себя рубашку и босыми ногами ступил в сугроб, который уже успело намести возле балконной двери. — Стой! Еще не твой срок!

— Напротив. Я здесь лишь гость… да и появился не в свое время.

Маг, кажется, сказал что-то еще, но я уже не слушал — все мое существо тянулось туда, в глухую ночь, где среди яростно завывающих вихрей на мгновение проступили очертания огромной волчицы.

Я почувствовал ее сразу. Всего один взгляд из темноты, и я уже не мог оторвать глаз от двух знакомых ярко-синих звезд, которые на фоне ночи смотрелись так потрясающе уместно. Она стояла поодаль, терпеливо дожидаясь моего решения. Она искала меня, непутевого волчонка. Звала такими же долгими холодными ночами. Иногда я даже слышал ее, просыпаясь в поту под самое утро. Но почти сразу забывал. И лишь сейчас увидел, как недавний сон превращается в реальность.

Она была прекрасна — сотканная из пушистого снега, крохотных льдинок, осколков разбитых звезд и чьих-то не случившихся желаний. Бесплотная, но при этом абсолютно реальная. Грозная, но при этом заботливая и мудрая. Как истинная женщина, умеющая повелевать и отступать. Такая же сильная. Могущественная. Загадочная. Вечная. Властительница ледяных равнин или просто богиня Рам.

Именно сейчас, глядя на нее, я неожиданно вспомнил все годы, на протяжении которых она принимала меня в стае как равного. Она была свирепа и милосердна. Жестока и одновременно нежна. Красавица и чудовище. Женщина и волчица. Вся женская суть и все истинно женские противоречия слились в этой странной богине. Она покровительствовала жизни, но славилась как повелительница смерти. Она веками путешествовала из мира в мир, одну за другой собирая в свою свиту неприкаянные души. Куда она вела их, раз за разом проходя меж звезд по одному и тому же маршруту? Зачем все это понадобилось? Она никогда не говорила. А я отчего-то не осмелился спросить, хотя откуда-то знал, что она ответит.

Неожиданно в комнате снова стало светло, и Рам подняла лобастую голову, уставившись на что-то за моей спиной.

Я снова обернулся и вздрогнул, в очередной раз увидев мир так, как видела его она. Черно-белые стены. Размытый силуэт у камина. Такие же размытые очертания предметов и… ярко-золотой огонек возле самой двери, который я уже не надеялся увидеть.

Я узнал его сразу, с первого взгляда и непроизвольно качнулся в ту сторону, испытывая целую гамму чувств, в которых сам черт не смог бы с ходу разобраться. Я был бесконечно рад, что все-таки нашел его в этом мире. Испытывал жгучий стыд от сознания того, что когда-то посмел его бросить. Надеялся, что когда-нибудь мой огонек найдет в себе силы понять мой поступок. И испугался мелькнувшей на задворках мысли, что именно здесь, сейчас, я мог потерять его навсегда.

Наверное, это просто ветер не вовремя швырнул в лицо пригоршню свежего снега. А может, влетевшая в окно льдинка до боли царапнула глаз. Я вдруг почувствовал, как на лицо набегает невесть откуда взявшаяся пелена, а когда она рассеялась, прерывисто вздохнул и горестно застонал, увидев, какое тело решила избрать столь дорогая для меня душа.

И вот тогда я наконец-то понял, зачем и почему явился в этот мир.

Дух льда… неприкаянная душа, которая веками может искать свою половинку. Вот кем я был и кем стал, когда в один из дней покинул старую телесную оболочку.

Я нашел вторую половину здесь. На Тальраме. Узнал. Почуял. Издалека кинулся на зов, мгновенно позабыв обо всем на свете. Но я пришел сюда не просто так — я должен был ее забрать. Да, именно я и именно отсюда. Забрать с собой. Прочь из этого мира, потому что Рам никогда не трогает тех, чей срок жизни еще не пришел. Мы, ее дети, не слышим тех, кто нам предназначен, до тех пор, пока не приходит их время покинуть смертное тело. Именно тогда почуявшая свободу душа впервые осознает себя на ледяных равнинах. Она просыпается и отправляет молчаливый зов, говоря своему огоньку: я иду, я скоро! Если тот, кому этот зов предназначен, услышит, он покидает стаю, находит огонек и ждет — неделями, месяцами — до тех пор, пока не настанет назначенное время.

Я свой огонек тоже когда-то нашел и был этому бесконечно рад. Однако только сейчас начал сознавать, что по глупости своей вмешался в то, во что не должен был вмешиваться.

Карриану было суждено умереть еще несколько недель назад. Здесь, во дворце, закрыв собой немолодого отца и закономерно отправившись во владения Рам. Именно я должен был встретить его там. И это я должен был привести его в стаю. Но я ошибся и вместо одной души дал свободу другой. Да еще, наверное, не в положенный срок. И поскольку природа не терпит пустоты, мне пришлось занять чужое место. Чужое тело. Именно в тот момент я опрометчиво вмешался в судьбу другого человека, да еще и не одного.

«Я тебя предал… — вот что я понял, вспомнив, с каким отчаянием звал меня огонек на ледяных равнинах. — Вот за что ты бросил меня в снегах. Вот почему мне было так больно. Прости, я ошибся. Прости, что слишком поздно тебя нашел».

Император не ответил, растерянно глядя на бушующую снаружи метель, а я вдруг ощутил за спиной смутное движение и как ужаленный повернулся, запоздало сообразив, что помимо меня на Тальраме осталась еще одна душа, которой здесь было не место. Но отдать ее сейчас, позволить забрать, когда я только-только ее нашел…

У меня в груди отчетливо заскреблась печать, и я бездумно загородил дорогу стремительно набирающей силу метели.

Нет. Одного я его туда не отпущу. Если уж возвращаться на ледяные равнины, то вместе. Или же только мне, но этого ты, похоже, не желаешь. Ты ведь не за мной пришла, верно?

— «Отойди, ребенок», — ласково шепнула ночь, просочившись в насквозь промерзшую комнату. По стенам и потолку быстро побежали дорожки серебристого инея. Зеркало мгновенно заледенело. Следом за ним покрылся снегом камин. Затем белоснежные дорожки побежали дальше, к двери. Но перед ними упрямо пятился я. Толкая спиной, загораживая собой закаменевшего, какого-то неживого, подозрительно похолодевшего мага. И толкал до тех пор, пока не оказался возле самой двери, не почувствовал пробежавшую по коже теплую волну и не понял, что буквально в шаге от меня стоит император, а значит, отступать дальше просто некуда.