Александра Лисина - Тень императора

Я хмыкнул: Тизар тоже так говорил. Мол, резервы дарру — как желудок у обжоры. Сначала в него помещается немного еды, однако если с каждым разом запихивать туда все больше и больше, то со временем он растянется. До определенного предела, конечно. Именно этот предел и будет считаться максимальным резервом. Но количество поглощенной пищи не измеряется только величиной желудка: если пища сразу пройдет дальше, то желудок освободится быстрее, и туда можно будет запихать еще одну порцию гамбургеров. А если переваривать их организм не станет, и плохо пережеванная булка просто вылетит с другого конца в том же виде, что и вошла, то скорость прохождения нищи скомпенсирует недостаточный размер желудка и позволит в кратчайшие сроки снова его наполнить.

Именно за счет способности быстро выплескивать из себя энергию некоторые дарру были способны потягаться с более емкими, но менее расторопными коллегами. И при выборе «живой батарейки» эта способность также учитывалась.

У меня, как следовало догадаться, оказался очень растянутый «желудок», поэтому вмещалось туда до безобразия много «гамбургеров». А вот отдавать их я не любил. Сам не использовал, но предпочитал хранить еду про запас, как хомяк, и с огромным трудом выцеживал остатки. С одной стороны, это было хорошо — в качестве запасного источника энергии я подходил идеально. А вот забрать ее у меня было проблематично. Даже сейчас, через десять лет упорных тренировок, это составляло некоторую проблему, так что толкового партнера для мага из меня, пожалуй, не получится.

«На какой ячейке остановилась ты?» — поинтересовался я у девчонки. — «На предпоследней, — призналась Мисса. — Но это еще не окончательный результат, потому что наша сила растет лет до двенадцати. Я смогу стать сильнее, если буду лучше тренироваться. А вот Валья смогла зараз опустошить сразу две последние ячейки». — «Ого! — удивился я. — Сколько же единиц энергии в них было?» — «Средний по силе дарру способен забрать за один раз около трехсот УЕМ. Я забираю около пятисот. А Валья… тогда она взяла больше тысячи». — «За один раз?! Да твою подружку в книгу рекордов надо записывать! Тысяча с лишним УЕМ…»

Даже для меня это было слишком.

Но Мисса почему-то не разделяла моего восторга. Вместо того чтобы рассмеяться или как-то иначе выразить гордость за лучшую подругу, она, напротив, погрустнела: «Да, Мар, Валья действительно очень сильная дарру. Наверное, именно поэтому она и исчезла».

Я встрепенулся.

«Что значит, исчезла? Для нее нашли хозяина?» — «Не знаю. Нам никто ничего не говорит». — «Э… хочешь сказать, девочку увезли отсюда тайком?»

Мисса снова ненадолго замолчала, а затем горько добавила: «Трудно сказать. Мы общались только мысленно. Я точно знаю лишь то, что Валье было четыре с половиной года. Что ее привезли сюда совсем маленькой. А в один из дней она просто перестала отзываться, и больше я ее не слышала». — «Погоди, погоди. Хочешь сказать, что Валья училась не с вами?!» — «Она жила в отдельном секторе. Леди Амелия не разрешала ей выходить из комнаты именно из-за того, что Валья чересчур сильна. Воспитатели приходили к ней сами. Но учили нас одному и тому же».

Я замер.

«Так. А как же вы начали общаться, если ни разу не виделись?» — «Она сама меня нашла. Позвала… хотела хоть с кем-нибудь поговорить. Но услышала ее только я. Мы часто болтали, — грустно добавила девочка. — Валья была хорошей. Мне нравилось с ней говорить. Но потом ее забрали, и тут стало совсем невесело». — «Хочешь сказать, ее увезли отсюда без предварительных встреч и согласований?» — «Да. До того дня к ней никого даже не приводили знакомиться».

Я насторожился еще больше.

«Ну, наверное, и такое случается. Возможно, узнав о ее способностях, леди Амелия пригласила на смотрины какого-нибудь особенно сильного и важного мага. Он твоей подруге сразу понравился, а потом забрал ее с собой». — «Нет, Мар, — тяжело вздохнула девочка. — За Вальей пришли поздно ночью. Все уже спали, и никто не ждал никаких гостей. Я проснулась от ее зова. Но он почти сразу оборвался, как если бы Валья уснула. И я не смогла до нее докричаться ни в ту ночь, ни на следующий день, ни после… А когда спросила у леди Амелии, не приезжали ли в замок маги за какой-то из девочек, она ответила, что никого не было. Но она ТАК это сказала, что еще через день я спросила у графа эль Сара. И он тоже ответил: „Нет“». — «А его аура?» нахмурился я.

Мисса прерывисто вздохнула.

«Она мигнула, Мар. Когда он говорил, что ни за кем из девочек в ту ночь не приходили, она действительно мигнула. Дважды». — «Выходит, граф соврал… Как, по-твоему, куда они дели твою подругу?» — «Я не знаю, тоскливо призналась девчонка. — Но Валья не уехала бы из замка, не попрощавшись со мной. Я перестала ее чувствовать два года назад, Мар. Весной. А через день после того, как Валью забрали, в горах начался буран, и я увидела… вернее, мне показалось, что в ту ночь в мое окно заглянул ледяной пес». — «Кто?!» — поневоле вздрогнул я. — «Не смейся, Мар, но мне кажется, что это была Валья», — прошептала девочка. — «Откуда ты знаешь?!» — «Потому что она позвала меня, — едва слышно сказала Мисса, заставив меня снова вздрогнуть. — Мысленно. Как раньше».

Мне стало не по себе.

«Я испугалась и не ответила. Но с тех пор в метели я иногда слышу ее голос, — так же тихо добавила девочка. А порой, если выгляну в окно, мне кажется, что она все еще там. В ночи. И по-прежнему ждет меня. Только на зов уже не отвечает». — «Ты говорила об этом кому-нибудь?» — после долгой паузы спросил я, лихорадочно размышляя над сказанным. — «Шутишь? — горько усмехнулась девочка. — Нам даже друг с другом не дают поговорить наедине. Рядом всегда ошивается или нянька, или воспитательница, или стражник. Самых маленьких держат отдельно. Нас к ним не пускают. Тихо говорить нельзя. Шептаться по углам нельзя. Сидеть вдвоем вдали от остальных запрещено. Обсуждать что-либо, кроме учебы и платьев, тоже. На ночь нас запирают в комнатах как преступниц, и рядом всегда есть хотя бы один стражник. Говорить вслух по ночам тоже нельзя. А перестукиваться не получается — стены слишком толстые. У нас с Тришей в стене трещина есть, поэтому иногда мы друг друга слышим. Но говорить все равно опасно, потому что в коридоре сильное эхо. Даже если отвечать шепотом, стражник может услышать. И тогда тех, кто разговаривает в неположенном месте и в неположенное время, накажут. Валья первой позвала меня мысленно. Не знаю, как у нее получилось, но мы решили об этом молчать. Я несколько раз пыталась связаться с другими девочками, но из этого ничего не вышло. Они не отвечали. И сейчас не отвечают. Единственным, кто меня услышал за эти два года, был ты, Мар. И теперь я даже не знаю, что это значит. Ты ведь — дарру?»