Ярослав Васильев - Принц для невесты [СИ]

Никита лёг на соседнюю скамью в их ячейке, кинул под голову в качестве подушки один из рюкзаков, укрылся курткой и мгновенно задремал. Катерине сон не шёл, да и голая лавка из лакированных досок показалась слишком жёсткой, чтобы на ней спать. Посадив на колени замурчавшего Феликса, девушка принялась его гладить и вглядываться проносившийся за окном лес, пользуясь тем, что лампы в вагоне горели еле-еле, не мешая смотреть на улицу контрастом свет-темнота. Луна утонула в тучах, угольными тенями проносились деревья, лишь изредка в просветах чёрных «стен» мелькал огонёк, принадлежащий то ли фонарям каких-то технических построек, то ли спящим рядом с железной дорогой деревням. Пошёл дождик, с каждой минутой всё сильнее закрашивая стекло мелкой водяной пылью. Если подумать — как же вовремя они вышли к городу, иначе пришлось бы пробираться через лес под проливным ливнем и ночевать в мокрой палатке, с утра залезая в холодную сырую одежду… А вот душа старательно шептала: наоборот, в тайге было проще, хоть и не свой Лист — лес он везде лес. Вернулось беспокойство, на которое сначала не было времени по дороге от лагеря, а затем его сгладили, замазали новизна от встречи с незнакомым миром и переживания за «добытчика» Никиту. Страх навалился с новой силой, рисуя одну за другой тревожные картины жизни в чужом и опасном Закрытом мире…

Проснулась Катерина от того, что Никита осторожно тряс её за плечо. Сев вертикально, девушка замотала головой, прогоняя шум в ушах и дремоту, заодно принялась гадать: когда же это она уснула, да ещё по примеру Никиты легла и укрылась своей курткой?

— Контролёры проходили, билеты проверяли, — парень кисло скривился. — Сказали, ещё минут пятнадцать-двадцать, и мы на месте.

Катерина закивала, стараясь отогнать зевоту, затем — час был ранний, небо мутно-голубое и стелился туман, отчего в вагоне оставалось полутемно — попыталась до конца проснуться, начала тереть глаза и несколько раз присела. От духоты в вагоне захотелось пить, но всю воду они закончили ещё вечером. Чтобы отвлечься, Катерина принялась смотреть в окно, где сквозь туманное одеяло мелькали узкие участки земли пригородных дач, время о времени их разрезала высокая ограда, отделяющая одно садовое товарищество от другого. Затем огороды сменили бетонные облупленные заборы то ли заводов, то ли складов, а потом и утонувшие в промозглом молоке коробки пятиэтажек. Прошло ещё совсем немного времени, и электричка осторожно замедлилась, вздрогнула и застыла, с шипением раскрыв двери и приглашая пассажиров покинуть стальное чрево зелёной гусеницы. В вагон сразу же ворвались звуки вокзала, который, не обращая внимания на время суток, жил своей повседневной сутолочной жизнью. Усталый голос неразборчиво проорал через репродукторы «состав номер какой-то там прибыл на третий путь». И тут же сообщил, что поезд до Москвы отправляется со второго пути через пять минут.

Первым спрыгнул на перрон Никита, подал руку Катерине. Девушка выбралась из вагона, поёжилась от утреннего холода, запахнула куртку. И неожиданно рассмеялась, не обращая внимания на недоумение Никиты и укоризненный взгляд Феликса. Да, у них впереди ещё много сложностей и трудностей Закрытого мира. Зато они сделали первый шаг вдвоём — и значит, их уже ничто не остановит.

Вокзал медленно просыпался от ночной пустоты и тишины. С высоты пешеходного моста было хорошо видно, как засновали в разные стороны бригады путейцев, принимая и отправляя поезда с пассажирами и товарные составы, закоптили шустрые улитки маневровых тепловозов, распихивая вагоны туда и сюда. Длинные механические «змеи» грузовых составов величественно поползли по рельсам, отправляясь в свой далёкий путь. Зато пассажирский терминал встретил пока ещё чёрными и безжизненными стёклами окон и призрачной безлюдностью зала ожидания, если не считать, конечно, парочки развалившихся в углу бомжей да какой-то потрёпанной жизнью громко храпящей пьяной личности. Причём от всех троих перегаром несло за ползала, а ещё неприятно пахло из переполненной урны — и это Катерину раздражало больше всего.

К удивлению девушки, направились они не сразу в город, а вместо этого пошли в другой конец вокзала, петляя через коридоры. Только увидев стеллаж из высоких железных ящиков, оборудованных колёсиками кодового замка в дверце, Катерина сообразила, что Никита искал здешний аналог камеры хранения.

— Рискнём довериться? — с еле заметной насмешкой в голосе спросил парень. — Надеюсь, днём воровать побоятся. А нам рюкзаки мешать будут, да и человек с мешком в глаза бросается.

— Рискнём, — ответила Катерина, а Феликс, соглашаясь, моргнул глазами и поменял цвет зрачка с зелёного на смолисто-жёлтый.

Едва Никита сунул в приёмник нужное количество монет и закончил настройку замка, внутрь ящика словно стекла жидкая тень. Катерина аж вздрогнула, до того неожиданно и необычно Феликс перебрался к рюкзакам.

— Я посторожу. Заодно отосплюсь. Если что — обо мне не беспокойтесь, не задохнусь и вообще так хоть месяц могу пролежать. Надоест — сам выберусь.

Никита и Катерина с подозрением переглянулись, но предложение Чешира выглядело со всех сторон разумным.

— Хорошо. Деньги я взял, а на тебе — остальное, — и парень захлопнул дверцу.

Привокзальная площадь показалась Катерине какой-то ненастоящей. Большая, обрамлённая кустами по периметру, с фонтаном посередине, из которого даже били вверх жиденькие струйки воды. В углу постамент, где улёгся отдыхать старинный паровоз, причём выглядела старая машина новее, ярче и крепче своего растрескавшегося бетонного ложа. Одновременно со стороны города вокзал недавно оштукатурили и покрасили, словно в противовес давно не ремонтированной «станционной стороны». А ещё в дальнем углу прямо в кустах устроили свалку, причём явно мусор кидали, чтобы в глаза не бросалось, похоже стыдились… но до контейнера, стоявшего здесь же на площади, почему-то никто не доходил и не выбрасывал бутылки и бумажки именно туда.

Также несуразно выглядел и сам город. Новенькая аляповатая пластиковая вывеска могла висеть над обшарпанной и исцарапанной дверью, недавно отремонтированные витрины соседствовать с потрескавшимся щербатым бетонным крыльцом, а под столбом, где яркими свежими красками сиял рекламный плакат, ютилась облупленная палатка с разным товаром — будто гостья-лоточница из доиндустриальной эпохи. А ещё неприятно резала глаза разнообразная грязь на тротуарах, от валявшихся повсюду сигаретных бычков и усеявших асфальт кожурок семечек до самых настоящих завалов мусора вокруг мусорных баков. Повсюду пестрели надписи краской на стенах домов, от телефонов с намёком на фривольный досуг до просто слов, намалёванных из безделья.