Андрей Уланов - Эльфийская обновка [СИ]

Как уже было сказано выше, прозвище «Рассудительный», король Фах носил вполне заслуженно. Фах Понятливый, впрочем, звучало бы в тот час ничуть не хуже.

Ровно через двадцать семь дней после Совета Королей первые солдаты тридцатисемитысячного карательно-экспедиционного корпуса спустились с Перевала Седых Гор. Поправка — за день до них на землю Лесного Королевства ступили копыта авангардной конницы, переброшенной магами. Командующий Корпусом великий коннетабль Наккавей Тамальский не без оснований опасался эльфийской атаки в момент схода с перевала и именно потому без колебаний пошел на столь дорогостоящее дело, как переправка нескольких кавалерийских отрядов с помощью телепорта.

Атаковать эльфы не собирались. По крайней мере, атаковать так, как этого ждал от них лучший меч Четырех Королевств.

Эльфы исчезли. Растворились в зеленом море. О том, что они есть, напоминали лишь стрелы. Стрелы, торчащие из тел фуражиров, разведчиков, часовых…

Люди же пускали в ход Магию Стихий. Особенно усердствовали жрецы Роа — дымные столбы вокруг стали для солдат привычными, как и горячая зола под сапогами. Огонь впереди, огонь вокруг… выжженное дочиста пепелище не послужит убежищем длинноухим! Особенно если Воздух унесет пепел прочь, Вода покинет когда-то плодородную землю, а молнии Астрала сплавят её в камень.

Маги справлялись со своей работой отлично — но вот только…

С тридцатисемитысячной армией можно сделать многое. Можно бодро маршировать вглубь Запретного Леса, с радостью сознавая, что каждый твой шаг — это шаг туда, где еще не ступала нога человека. Можно строить эту армию рядами, колонами, по пять раз на день отрабатывая перестроения из походного порядка в боевой, захождение на-аправо-о, и прочие радующие глаз артикулы.

Можно даже заставить солдат ежедневно до зеркального блеска начищать кирасы, шлемы, пряжки — дабы на измазанной сажей фигуре сверкало хоть что-нибудь кроме зубов.

Единственно, чего совершенно точно не стоит даже пробовать — это оставлять армию без кормежки.

Поначалу предполагалось, что снабжать карательно-экспедиционный корпус будут обычным путем, то есть — телегами и возами. Поначалу также предполагалось, что гномы, убоявшись продемонстрированной корпусом мощи, не станут чинить препятствий указанным обозам.

Препятствий гномы чинить и в самом деле не стали — а вот пошлину за проезд потребовали. Особую. Такую, что зерно в мешках, едва преодолев перевал, начинало стоить самую малость поменьше своего веса в меди.

Увы, ценность эту оно сохраняло недолго — лишь до мига, когда тонкая стрела, рассержено шипя, не собьет наземь начавшего было привставать возницу. Потом бритвенно-острый клинок вспорет мешковину и зерно желтым ручейком потечет на тракт — и ни одна из кружащих в небе птиц не соблазниться им. Птицы не хуже людей знают, сколь смертоносны эльфийские яды.

Обозы гибли один за другим — и день и ночь рыскавшие вдоль тракта кавалерийские «летучие отряды» ничего не могли поделать. Проклятые эльфы, как оказалось, и по пеплу умели ходить словно по прежним зеленым дубравам — быстрее ветра и не потревожив при этом ни единой пылинки.

Тогда на помощь вновь пришла магия — и тут-то великий коннетабль с превеликим неудовольствием обнаружил, что создать и метнуть во врага сотню огненных шаров, оказывается, бывает куда проще и отнимает у мага куда меньше сил, чем сотворение из песка мало-мальски сносной пайки для десятерых. А если маг при этом еще и ошибется, путаясь в слогах непривычного ему заклинания…

С порталами же, сквозь который обозные телеги могли б прибывать прямиком в лагерь Наккавея, дело обстояло еще хуже.

Армия шла — а полагающийся ей суточный паек с каждым шагом становился все меньше.

Но армия шла — вглубь эльфийских лесов.

— Довольно!

Молодой человек медленно стянул свой черный берет и принялся обмахиваться им, на манер веера.

— Дальнейшее уж точно ведомо всем. Про то, как корпус дошел до Лунной Гавани, про битву в ночи, по то, что из тридцати семи тысяч назад вернулось лишь шестнадцать человек, да и тех пришлось выкупать из гномьих шахт. Про то, как…

В этот миг старик почувствовал, как что-то холодное скользит вдоль его ладони… обвивается вокруг запястья… скосив глаза вниз, увидел белую цепочку, тянущуюся от ножки стола к его руке…

— «Филин»! — взвыл бродяга, словно угодивший в капкан волк. Вскочил, дернул что было силы — но столы в «Трех Черепушках» были большие и тяжелые. — Слухач проклятый… ну, дай только до твоей глотки дотянуться.

От вопля толку было больше — сразу пятеро завсегдатаев трактира направились к столику, причем в здоровенных лапах крайнего правого уже посвистывала, уверенно рассекая воздух, увестистая ясеневая дубинка.

Дубинки у паренька не было. У него было кое-что получше и именно это самое «получше» он и пытался развернуть печаткой наружу.

— Королевская Воля!

При этих словах пятеро драчунов-добровольцев, дружно подались назад… затем еще дальше… растворились в толпе соратников и прихлебателей. Наполнявшая же «Три Черепушки» толпа рассеялась с просто-таки удивительной скоростью.

— И что теперь? — безнадежно осведомился бродяга.

Молодой тайный стражник еще раз внимательно оглядел трактир.

— Думаю, — медленно сказал он, — этот вопрос ты задаешь не по адресу. Тебе стоило б задать его эльфам, которые упорно отказываются садиться за стол переговоров — пока мы не доставим тебя. Знаешь, Зигги, ведь твои приятели-эльфы до сих пор помнят о тебе — не знаю, уж, чем ты на самом деле так насыпал им соли на хвост…

Лес. Залитая солнцем поляна.

Щурясь от яркого света, старик медленно растирал запястья. Везли в кандалах недолго и потому толком опечататься в кожу проклятые железяки не успели. Гнали… хорошо так гнали, лошадей не жалея… могли бы хоть чуть, самую малость, самую распослеподнюю капелюшечку чуть меньше торопиться, тоскливо подумал бродяга.

Сколько же лет он жил в страхе перед этой минутой? Полжизни? Больше…

Зигольд Вранек, мошенник, вор, лжесвидетель и святотатец — долго же ты шел на эту поляну. Ох и долго. Почитай, с того самого дня, как, растянувшись на черепице и холодея от одной лишь мысли о случайном шорохе, вслушивался в ленивый диалог двух тайных стражников, наряженных для засады в мансандру Марыши-Чернушки. Счастье, что решил он устроить сюрприз, явивший к девке не по лестнице, а на манер Зимнего Деда — из окна. Счастье вдвойне, что стражники оказались нерадивыми и, отведав Марышкиного дзябского — а может и не только его — стали столь же несдержанны в речах, как и он в тот злополучный час, когда пообещал клятой девке эльфийскую обновку.