Галина Гончарова - День и ночь

Стоит ли говорить, что муж с радостью соглашается.

И спустя сутки искренне удивлен.

Обычная девушка, участковый, правда…

И Ирина Павловна идет встретиться с человеком, которому обязана своим счастьем.

Ирина покачала головой и погладила свою тезку по руке.

— Вы для меня уже много сделали, когда ничего не рассказали. Спасибо вам.

— Да разве ж это много?

— Для меня — много.

Ирина Павловна посмотрела строго.

— Я вам жизнью внучки обязана. Скажите, а вот это чутье… это только на поиск людей?

Ирина кивнула, не сильно вдаваясь в подробности.

— Это просто…. Чуть больше удачи, чуть больше чутья, но и только. Суперменом или суперманей я от этого не стану. А с поиском… я же говорю — первый раз в жизни попробовала.

— Я в долгу быть не привыкла. Найду, как спасибо сказать. Уж не отказывайтесь, Ирочка.

— Между нами нет долга.

Ответом ей был крепкий поцелуй в щеку.

— Ирочка, вот моя визитка, вот мужа, вот сына, зятя, дочери… я всех предупредила. Как знала, что вы откажетесь. Если что-то… или кто-то… даже не думайте! Звоните! Обещайте мне.

Ирина покачала головой.

— Хорошо. Если столкнусь с тем, с чем сама не справлюсь, обязательно позвоню.

— Обещаете?

— Мое слово.

Ирину поцеловали в другую щеку и быстро ушли. Не прощаясь и не для момент неловкости. Ведьма перевела дух и отправилась в прокуратуру.

Вот ведь…

И не хотела, а едва не вляпалась.

Хотя тезка наверняка решила не множить сущее без необходимости.

Вот случайно увиденный ребенок — это одно. А ведьмовство — совсем другое. Поди, скажи о таком?

В психушку сдадут, от невроза лечиться. И вместо формы смирительную рубашку выдадут.

Увы, в прокуратуре Ирину сильно разочаровали. Или наоборот?

Поступила (негласная) команда — признать применение сотрудником табельного оружия — правомерным. Т. е. фактически — "уморить" дело. Жестоко и голодной смертью. Ибо нефиг на почти образцового сотрудника полиции бочку катить и время тратить, когда в камере серийный маньяк-педофил сидит и жаждет рассказать прокурору о своих похождениях. Вот где работы непочатый край, так что — не стесняйтесь, коллеги…

Там и звездочки можно заработать. А не на участковых.

От кого команда?

Сверху. Точка.

Ирина поняла так, что генерал решил вопрос по-своему. Узнал о ней, что смог, но или не все рассказал жене, или решил, что рассказывать не стоит.

И отблагодарил, как посчитал нужным.

Не повышение, не следующая звездочка, но — дело закрыто. Возвращайтесь, девушка, на службу.

Грех жаловаться, на следующий день счастливая и довольная Ирина входила в стены родного уже участка. И думать не думала ни о чем.

Реальность напомнила о себе сама. Аккурат через два дня после восстановления на службе.

— Привет!

— И тебе привет, коль не шутишь, — Ирина без особой приязни поглядела на Кирилла.

— Шучу. Но не сильно, — махнул рукой "волчок — серый бочок". — Я рад, что у тебя и без нас все решилось.

— Да неужели?

— Не такая уж я сволочь.

— Да неужели?

Ирина понимала, что повторяется, но почему-то больше ничего в голову не лезло. Кирилл хмыкнул.

— Ириш, если в рай за уши тащат, к чему это приводит?

— К революции.

— Так чего ты удивляешься? Я свою дорогу выбрал добровольно, а вот вы, женщины, народ сложный. Понимаете, что так будет лучше, но попробуй, потяни вас насильно… ведь сопротивляться всю дорогу будете.

— Это уже БДСМ, — мрачно пошутила Ирина.

— Не-а. Это природа человеческая. Знаешь, всегда сомневался в библейской истории.

— Это в которой? — на взгляд Ирины там можно было что хочешь критиковать, логики — с ноготь, пафоса с локоть.

— Это про Адама, Еву и Змея.

— И в чем сомнение?

— Чтобы женщина спокойно начала угощаться яблоками от сомнительной змеюки? Да зная вашу дамскую натуру, вы бы скорее из змея колбасу приготовили.

Тут Ирина была полностью согласна. Она бы точно приготовила…

— Кирилл, а ты как оказался в рядах и стадах? Или это секрет?

— Не секрет, — помрачнел мужчина. — Посидим где-нибудь?

Ирина сморщила нос. В кафешки не хотелось.

— Лавочка подойдет?

— Вполне.

Кирилл поудобнее устроился, облокотился на скамейку. Ирина бросила взгляд на часы. Ей еще надо территорию обойти, но время пока есть. А вот нуль-транспортировки нет.

И почему участковым не разрешают на роликах кататься? Или хотя бы на великах?

Намного удобнее было бы.

— Что такое Чечня — знаешь?

Ирина знала.

По опыту знала, у соседки сын туда ушел, вернулся грузом-200. В закрытом гробу. То, что с ним сделали… люди с людьми делать не должны были.

— В курсе.

— Твое поколение эта история не зацепила. А я постарше буду.

— Насколько? — не удержалась Ирина.

— С тобой у нас разница в шестнадцать лет.

— Да ладно?

Кирилл не выглядел. Ну… лет тридцать она бы ему дала, и то подумала бы. Но чтобы к сороковнику? Не верится!

— Факт. Попал я туда сопливым мальчишкой, из военкомата — на бал.

— Как тебя угораздило?

— На первую войну меня и не угораздило, на вторую попал. В морду ректору дал… так получилось.

— Хоть за дело?

— За дело. У него дочка была из разряда: гуляй — не хочу! Я и не захотел сорок седьмым в очереди быть, да еще и не последним. Дочку послал, а та залетела. Ну и сказала папе, что это я ее…

— Коза.

— Ректор ко мне, мол, женись. Я, сама понимаешь, в дурь. Оно мне надо — на общественной да… гхм! Пепельнице жениться? Двадцати лет — и то нет. Слово за слово, ну и прилетело от меня в морду ректору. Отчисление, военкомат, звонок… как я потом узнал — позвонил, пад… извини.

— Это не ругательство, а характеристика, — махнула рукой Ирина.

— Дальше… думаешь, много сопляки вроде меня навоевать могли?

— Пушечное мясо?

— Даже хуже. Месяц провоевал — попал в плен. Сам дурак, но так получилось. Кинули в яму…

Ирина кивнула.

Про то, что вместо тюрем были ямы в земле, она знала. Жутко это…

— А потом решили поразвлечься. Месяц я там просидел… стал не нужен, или что-то еще, не знаю. До сих пор вспоминать гадко. Но решили, с…, цирк себе устроить. Поймали где-то волка, и скинули ко мне. Один на один, человек против зверя.

— Брррр…

— Я и сам не понял — КАК? Но жить, наверное, хотелось. Помню, волку зубами горло порвал. Кровь пил… как не сдох — не знаю. Даже эти ко мне не полезли, наверное, жить хотели.

Ирину передернуло.

— А когда…

— В полнолуние. Повезло, у меня и времени немного осталось. Два дня до полнолуния как раз было, когда ко мне волка кинули. Не то бы сдох, наверное, они ж мне потом даже воды не давали, боялись… а так — выбрался из ямы.

Ирина поежилась.

— Там хоть кто-то живой остался?

— Не знаю. Когда я в первый раз перекинулся… в памяти ничего не отложилось. Помню только одно. Когда очнулся, голый весь, руки в крови, весь в крови, а лицо чистое. Только брызги. Не рвал я никого клыками, только когтями.