Антон Белозеров - Последнее воплощение

Общая численность человеческой армии была на треть меньше, чем количество воинов объединенных сил Холмогорья. Но по своем боевым качествам она превосходила неорганизованную толпу нелюдей во много раз.

— Прикажите трубить отступление! — закричала Комета, «возвращаясь» из мысленного полета на вершину холма.

— Замолчи! — шикнул на нее Рухинак. — Ты что, не видишь, что победа уже близка?!

— Я вижу, что сейчас наша армия окажется в кровавой мясорубке! — Комета негодовала, но понимала, что изменить что-либо уже поздно.

Даже если бы командующий Зукхил прислушался к ее словам и приказал отступить, солдаты уже не смогли бы прекратить атаку. Две волны нелюдей: вначале кентавры, а за ними фавны с прыгунками, неудержимо мчались вперед.

Даже Хрумпин, находившийся рядом с Кометой, не поддержал ее.

— Смотри, как великолепны скачущие кентавры! — воскликнул он.

Комета промолчала. Она уже поняла, что сейчас это великолепие превратится в гору трупов.

Когда расстояние между армиями сократилось до двухсот шагов, зарокотали барабаны регулярной пехоты, передавая приказ солдатам. Три передние ряда пехотинцев опустились на одно колено и выставили вперед свои пики. Их длина позволила образовать единый непреодолимый частокол острых наконечников.

Сто шагов… Кентавры на скаку достали луки и приготовили стрелы… Пушкари поднесли фитили к запальным отверстиям пушек… Стрелки первого (четвертого в отряде) ряда нацелили ружья, приготовившись стрелять поверх голов пикинёров…

Внезапно все пространство между армиями заволокло густым белым дымом. Лишь спустя несколько мгновений Комета и кентавры, стоявшие на холме, услышали грохот сотен ружей и орудий. Битва началась.

— Что там происходит? Я ничего не вижу! — Заволновался Зукхил.

Комета вновь «полетела» в гущу сражения. Произошло именно то, что она и ожидала. Одновременный залп пушек и первого ряда стрелков смел передние ряды нелюдей. Пушки стреляли не ядрами, а рассыпной картечью, так что их выстрелы выкосили широкие просеки в отрядах кентавров.

Но нелюди лишь на мгновение замедлили свой бег, перескочили через раненых и убитых товарищей и снова ринулись вперед. В воздухе засвистели выпущенные на бегу стрелы. Казалось, будто ничто не сможет остановить холмогорцев…

Но человеческая армия представляла собой хорошо отлаженную машину для убийства. Когда стрелки первого ряда произвели залп, они также опустились на одно колено и начали перезаряжать свои неуклюжие ружья. В это время второй ряд выстрелил поверх их голов и поверх голов передних трех рядов пикинёров. Затем он также опустился на колено, дав возможность выстрелить следующим рядам пехотинцев.

Когда отстрелялся последний ряд стрелков, первый ряд вновь готов был открыть огонь. Пехотинцы встали и выстрелили практически в упор, так как к этому времени кентавры уже преодолели оставшиеся сто шагов и теперь оказались прямо перед частоколом пик.

И здесь атака нелюдей захлебнулась. Часть кентавров уже была сражена пулями, часть ранена. Они пытались бросаться на пики и стрелять из луков в упор, но в ответ получали все новые и новые ружейные залпы.

Защищенные шлемами и латами люди не так страдали от стрел, как нелюди от пуль. Конечно, и они несли потери, но количество убитых и раненых среди людей исчислялось десятками, тогда как кентавры гибли сотнями.

Подоспевшая вторая волна фавнов и прыгунков уперлась в спины кентавров и даже не смогла увидеть своего противника.

— Почему они остановились?! — негодовал Зукхил. — Почему они не втоптали людей в землю?

— Вы погубили свою армию, — сказала Комета. — Прикажите трубить отступление, пока еще хоть кого-то можно спасти.

На этот раз ее слова не вызвали общего негодования. Кентавры уже начали понимать, что сражение разворачивается вовсе не по их плану.

Клубы порохового дыма застилали поле боя, но в небольшие просветы было видно, что отряды людей стоят непоколебимо, тогда как нелюди пытаются пробиться вперед буквально по трупам своих товарищей.

Комета переступила грань негодования. Совершенно отстраненным и равнодушным тоном она произнесла:

— Обратите внимание, что люди даже не задействовали все свои силы. Нашу армию методично уничтожает всего лишь треть их солдат.

Хрумпин что-то неразборчиво простонал за спиной девушки. Можно было предположить, что он просил прощения за то, что на минуту усомнился в правоте «светлого воплощения».

Надо отдать должное кентаврам, они умели признавать свои ошибки и быстро принимать решения. Командующий Зукхил ударил себя по лбу кулаком:

— Я виноват! Я был глуп и самонадеян! Комета, скажи, что нам делать?

— Я уже говорила, — бесцветным голосом ответила девушка, — трубите общее отступление.

— Трубите отступление! — громко скомандовал трубачам Зукхил.

На этот раз звук, вырвавшийся из раковин, был вибрирующим и прерывистым. Его услышали даже те нелюди, которые находились в первых рядах сражавшихся. Но выйти из боя оказалось не так-то просто. Пока задние ряды разворачивались и отступали назад, стрелки успели сделать еще несколько залпов. Новые тела нелюдей рухнули на траву и окрасили ее своей кровью.

Медленно, но неуклонно скорость отступающей армии увеличивалась. Самые горячие и отчаянные кентавры продолжали отстреливаться из луков, не давая пехоте людей перейти в контрнаступление. Правда, пехотинцы этого делать и не собирались. Когда расстояние до противника увеличилось настолько, что пули уже не долетали до целей, огонь прекратился.

Зато пришла в движение кавалерия на флангах и за спинами пехотинцев. Несколько квадратов в центре сдвинулись в сторону, открывая широкий проход для своей конницы. Армия Холмогорья между тем рассыпалась на отдельные кучки, разбегавшиеся по равнине.

Комета вновь заволновалась:

— Прикажите сомкнуть ряды! Сейчас кавалерия начнет контратаку.

Трубы выдали серию прерывистых звуков. Отдельные воины и небольшие группы нелюдей, увидев надвигавшуюся сзади опасность, начали собираться вместе. К счастью, жители Холмогорья не поддались панике и не обратились в беспорядочное бегство. Они понимали, что кавалерия настигнет их раньше, чем они успеют добраться до лесистых холмов.

Зукхил тяжело вздохнул:

— Ты была права, Комета, и я признаю, что напрасно не прислушивался к твоим словам. Я передаю тебе армию. Вернее, то, что от нее осталось.

Рухинак, который меньше всех склонен был считать девушку «светлым воплощением», открыл было рот, чтобы возразить, но, посмотрев на Зукхила, промолчал.

— Спасибо! — с нескрываемой издевкой произнесла Комета. — Первым своим приказом я назначаю тебя, Зукхил, своим главным помощником. Как говорится, за одного битого двух небитых дают. Ты на своем опыте узнал, на что способна армия людей, так что теперь не повторишь предыдущих ошибок.