Михаил Ланцов - Наследник. Том 2. Проклятая душа

— Ты как себя чувствуешь? — Спросил Всеволод, подойдя к ближе.

— Никогда так хорошо себя не чувствовала, — ответила, повернувшись на его голоса Монца. И улыбнулась искренне и очень тепло.

— Ты была беременна. Едва неделю. Я подумал, что ты не станешь рада такому ребенку.

— О! Вдвое благодарю! — Воскликнула она. — Рожать от этих мерзавцев было бы проклятьем! Я бы сама плод извела, узнав о нем.

— Понимаю. Никто не достоин такого обращения. Так что даже и думать об этом больше не думай. Все прошло… — произнес Сева и замолчал, задумавшись о чем-то своем.

— Почему? — После затянувшийся паузы спросила она.

— Что почему?

— Почему ты это сделал? Это ведь было непросто. Мне уже сказали, что после моего лечения ты чуть ли не рухнул рядом от измождения. Зачем ты меня лечил? Незнакомую, искалеченную женщину. Дал бы спокойно умереть.

— Захотелось.

— А серьезно?

— Я подумал, что ты могла бы быть мне полезна. Судя по твоим ранам и поведению, я решил, что ты имеешь немалый боевой опыт. Скорее всего, ты была не простым бойцом. Я прав?

— Да, — чуть помедлив произнесла Монца, внимательно вглядываясь в глаза Всеволода. — Но ты не сказал, зачем я тебе.

— Судя по всему мне вскоре придется завоевывать этот материк. И ты могла бы мне пригодится.

— Завоевывать материк? С дюжиной воинов?! — Присвистнула от удивления Монца. — Я могу отказаться?

— Конечно. Я прекрасно понимаю, что моя цель звучит безумно и неосуществимо. Так что я спокойно приму отказ. Можешь взять коня из числа тех, которыми владели охотники, к ним десяток золотых из их имущества, плюс те, что выпали у тебя из головы, и уезжать. Если отправиться по этому ущелью на запад, довольно скоро можно будет добраться до провинции, расколотой на осколки. А чуть дальше еще одна такая же. Уверен, женщина с твоим умом и качествами сможет вырвать место под солнцем. Тем более, что сейчас ты ужасно красива. Гремучая смесь!

— Красива? — Чуть наклонив голову, спросила Монца, оценивающе посмотрев на Всеволода. — Я тебе нравлюсь?

— Да. Очень. Но, увы, я не могу составить тебе партию. Я эльф. Более того — высший, исконный эльф — синдар. Хуже того — из рода Миньяр, то есть, первородный. Звучит эффектно, но на самом деле — хуже проклятья. Главный недостаток эльфов в том, что они склонны считать дерьмом всех, кто не такой как они. Даже внутри эльфов все друг друга оценивают по породе, статусу и длине ушей. Женщина-человек, ставшая супругой такого как я — это открытый вызов для всех ушастых особ. Да, я могу найти способ воскрешать и тебя, и детей, которых ты родишь мне. Но, боюсь, тебе самой довольно быстро надоест умирать с изрядной регулярностью.

— То есть, дело в женщинах, а не в тебе? — Усмехнулась она с таким видом, словно раскусила неловкую попытку «соскочить с темы». — А ты такой благородный и не считаешь меня грязью под ногами, которая просто оказалась полезна?

— Нет. Мне вообще плевать, кто ты — человек, эльф или еще какой иной вариант разумной жизни. Я никогда не сужу по происхождению. Поэтому и называю свое положение проклятием.

— Отчего же? Ты ведь эльф. Да еще вон какой породистый. Первородный. Что это значит? Что твой род был первым в этих местах?

— Не совсем так. При зачатии души первородных рождаются вместе с их телами. Поэтому первородные народы всегда сильные маги. Очень сильные. У остальных народов — не так. В них души обретают новые тела и новую жизнь, но не рождаются. Из-за чего новое тело не всегда в ладу с душой. Это всегда влечет ослабление магических способностей. Вселенная существует очень давно и некоторые души уже такое количество раз переродились, что и не счесть. Тысячи и тысячи.

— То есть, я могу быть в прошлом эльфом?

— Да. В прошлом. Но я не специалист в этом вопросе. Там есть много нюансов. И искажения, и истощения, и так далее. Да и первородных народов на самом деле — много. Мы, первородные эльфы, далеко не самые первые во Вселенной. Насколько я могу судить — скорее новички на этом поприще. Уверен, существует масса других радикально более древних первородных сущностей, которые сотни тысяч лет назад прекратили свое первичное существование и сгинули из памяти даже богов. Так что — шанс есть, но очень небольшой.

— Хм… любопытно. Так почему ты не такой, как все? Стремишься казаться лучше на их фоне?

— Я родился больше четырех тысяч лет назад. Три тысячи — жил синдаром. Потом умер. Мою душу мотало по разным мирам. Пока я не родился обычным человеком в далеком мире, напрочь лишенном магии. Память и сознание этого парня и составляет мою текущую личность. Свое прошлое я вспоминать не хочу. Боюсь, оно сотрет меня настоящего.

— Оу… Но как же все это? Как же уши?

— Ритуал возрождения. Одна знакомая богиня смогла рассмотреть во мне душу синдара, не искаженную и не истощенную перерождениями. Вот и предложила пройти один ритуал. Довольно мерзкий. Там твое тело сначала раздирается в пыль до обнаженной души, а потом собирается обратно, сообразно исконному эталону души. Вот. Поэтому — внешне я хоть и исконный эльф, но с сознанием обычного человека. Да еще из мира, где очень прохладно относятся к расовым и национальным предрассудкам. Да и женщины у нас не забитые бесправные животинки для сексуальных утех, а полноправные члены общества. У нас они даже государствами руководят наравне с мужчинами. Важным считается не то, что у тебя между ног, а то, что в голове. Ну… во всяком случае на словах. Этот же мир пока еще не дорос до этого.

— Понимаю, — кивнула Монца, задумчиво посмотрев на Всеволода.

Пауза затянулась. Поэтому Сева кивнул ей, неловко улыбнувшись. Встал и ушел собираться. Да и дама занялась своими делами. Когда же караван тронулся в обратный путь, она, чуть помедлив, повернула своего коня следом.

— Мне казалось, что ты решишь отправиться на запад, — произнес наш герой, безусловно, удившийся ее поступку.

— Однажды нас с братом выбросили с балкона замка. Брат погиб, а я выжила, и вся переломанная вышла на борьбу против Великого герцогства. Одна. Я хотела отомстить. Это было безумием, но я все же решилась и победила. Ты желаешь еще более невозможного, но у тебя уже есть дюжина воинов в хороших доспехах. Так почему бы и нет? Я люблю сложные задачи.

— А на самом деле? — Повел бровью Всеволод.

— Ты мне не веришь?

— Я чувствую ложь. Вот эти лопухи, — щелкнул он по своему уху, — слышат твое дыхание и стук сердца. В момент осознанной лжи человек непроизвольно начинает нервничать. Внешне он может оставаться невозмутимым, но подсознательно все равно себя выдает. С мертвецами и конструктами это не работает, но живые существа… они все, пусть и где-то в глубине души, но стесняются врать. Поэтому тело выдает их. — Всеволод утрировал. Конечно, все было так. И он легко мог выступать передвижным полиграфом. Но при одном условии — он должен быть сосредоточен на объекте беседы. В обычной ситуации он и внимания особого на все это не обратит. Тут же ситуация была необычная, вот он и собрался. Да и доводы женщины звучали слабо.