Андрей Вольмарко - После дождя (СИ)

— Я понимаю, милая, — прошептал он ей в ухо, убаюкивая в объятиях. Боги, как же он её любил! Брина — лучшее, что происходило с ним во всей его грёбаной жизни! — Обещаю, это будет последнее дело. И мы уйдём. Станем обычными горожанами. Если захочешь — вообще уедем.

— Хочу, — заверила она, пытаясь обнять его. — Возьмём с собой твоего ненормального брата. Пусть живёт где- нибудь рядом, лишь бы не с нами. Но обещай мне, что это будет последнее дело, Тав. Обещай.

— Обещаю, милая, — он счастливо улыбнулся, поглаживая её по волосам. — Наниматель, конечно, не особо доволен результатом, но… — по крайней мере, один из нанимателей. Другой остался демонски доволен. — Он сказал, что, если всё пройдёт гладко, он заплатит остальное и мы будем в расчёте.

Он не хотел беспокоить её тем, что слышал. Что какой- то ненормальный полуфэйне идёт по их следу. Лучше не говорить ей всего. Лучше просто молча разобраться с этим, верно?

— Хорошо, Тав. Я верю тебе, — она вздохнула. — А теперь давай, идём. Я страшно хочу спать.

— А может, и не спать, — он улыбнулся ей.

— Нет, Тав, сегодня — спать.

— Ты- то можешь поспать, а я… — он рассмеялся, когда она шутливо ударила его в плечо.

Когда он увидел дверь в их комнату открытой, нехорошее предчувствие срежетнуло по нервам.

Положа руку на рукоять меча, он вошёл в комнату.

И обомлел.

Тревер, сын Клодера, сидел на стуле. Нижняя часть лица и шея были покрыты пеной для бритья.

А рядом с ним, закинув ногу на ногу, сидел одноглазый полуфэйне, держа бритву у горла Тревера. Во второй руке он держал клинок.

— О. Нашлись, — полуфэйне поднял голову, и под полу его шляпы проник свет.

— Мрачноглаз, — узнал Тавер сиплым голосом.

— Ублюдок, который дрался на арене у Сволле и представился ксилматийцем, — поприветствовал его в ответ полуфэйне. — А я не сразу узнал. Только вот теперь, когда обоих увидел здесь. Вы неплохо выступили тогда. У вас талант.

— Что тебе от нас надо?

— Сразу к делу, да? Люблю такое, — полуфэйне хищно ухмыльнулся. Худшая улыбка, которую Тавер видел за всю свою жизнь. — Имя вашего нанимателя. Имя того, кто заказал вам, придуркам, убийство Рибура. Или его запугивание, с которым вы, недоноски, не справились.

— Послушай, — Тавер осторожно поднял руки вверх. — Мы не…

— Отпусти моего сына, — глухо проговорил Клодер, набычив голову.

— Сначала ответьте на вопросы.

— Клодер, — Тавер положил руку на плечо Клодера. — Послушай, мы просто погово…

— Я не буду говорить с ним, пока этот говнюк держит бритву у горла моего сына! — взревел келморец.

— Ну, тогда жаль, — злобное, худое и бледное лицо Мрачноглаза приняло алчное выражение. — А я пока посижу тут. Помогу вашему другу побриться.

И он картинно провёл вверх по шее Клодера бритвой, снимая пену.

— О, кажется, тут кровь… — равнодушно проговорил он, отряхивая бритву от пены на пол.

— П… Папа, пожалуйста… — в голосе Тревера слышалась мольба. — Прошу… Я… Не хочу!

— Видите? Он… — Мрачноглаз ухмыльнулся отвратительной улыбкой. — Не хочет.

Волосы на шее Тавера встали дыбом, когда он услышал нарастающий хрип Клодера.

— Клодер, не надо, прошу. Давай…

Клодер рванулся вперёд с бешеным рёвом.

А в следующий миг Мрачноглаз насадил его на клинок.

Тревер попытался встать, но поперёк горла у него внезапно будто бы вырос второй рот — огромный и кровоточащий.

Тавер с хриплым воплем налетел на Мрачноглаза.

Первый удар заставил его выронить бритву, второй он умело блокировал.

А третий нанёс Давер, выросший за спиной полуфэйне.

Удар пришелся Баэльту в живот, выбивая дыхание и заставляя с хрипом упасть на колени.

Следующий впился болью в голень.

Нога подвернулась, и он упал на пол.

Ну что же, по крайней мере, я успел покрасоваться напоследок, успел подумать он.

В следующее мгновение шквал ударов обрушился на него.

Сжавшись, он прикрыл голову руками.

Может, боги оставили хотя бы капельку милосердия на сегодня? Капельку, самую…

Сапог врезался прямо в лицо, заставив его взвыть от боли.

Почки, спина, лицо, рука, нога, ступня. Боль плясала по нему свой изысканный танец, иссушая разум и оставляя выжженную пустыню.

— Хватит, хватит, хватит, — пронзительно визжал он.

И они действительно прекратили. Часто дыша и плюясь, они спорили о чём- то. Он пытался вслушиваться — но не мог понять их слов. Только женский крик и дрожащий от ярости мужской голос.

Тело наполнялось болью. Он глухо застонал, после чего получил ещё один удар.

Он заплакал.

Кто- то вздернул полуживого Баэльта вверх, заставив взывать от боли.

Его затуманенный болью взгляд поднялся, и он увидел перед собой одного из келморцев.

Спокойное, сожалеющее лицо, полное шрамов.

На какой войне вы воевали? Сколько битв прошли, прежде чем упасть так же, как я?

Его усадили на стул, приставив его же клинок к горлу.

— Что же ты такой буйный, а? — прохрипел мужчина, часто дыша. Другой мужчина, молчаливый и зловещий, лишь злобно косился на него.

— Ах… — простонал он, сгибаясь от боли на стуле. Боги, как же больно, как же всё болит…

— Ты убил их. Убил, — дрожащий от гнева женский голос.

Да, убил. Иначе вы убили бы меня.

Впрочем, это всё было не важно для него теперь.

Так обидно, так нелепо завершается игра.

Он зажмурился так сильно, как только мог.

Нос взорвался болью, и его голова откинулась.

Баэльт согнулся, воздух вырвался из его лёгких, как из дырявых кузнечных мехов.

Из- под съехавшего воротника плаща вывалился медальон, тускло блеснув в очередной вспышке грозы.

— Он юстициар, — глухо проговорила женщина. — Мы не можем просто так прикончить его.

— Не можем, — подтвердил мужчина. — Твою жеж мать… Что делать, а?! Что делать?!

— Заткнись! — рявкнула женщина.

Баэльт бессознательно повёл взглядом вправо. Кровь вперемешку с пеной. Красное на белом. Красиво.

— Я думаю, — в её голосе было слышно сомнение.

И это сомнение стало лучшей музыкой для него.

Это был его шанс. Тусклый, хреновый, глупый и несуразный.

Как само существование одноглазого грабителя- юстициара- полуфэйне с любовью к выпивке, манией к саможалению и отвратительной невозможностью чувствовать что- либо.

Кроме, демоны дери, того, что ему больно.

Он попытался произнести слова, но лишь захрипел и закашлялся.

— Что, хочешь сказать что- то? — женщина скривила лица.

— Убьёте меня — и ваш мастер выдаст вас страже. Ему ни к чему такие проблемы. Мой друг знает, где я сейчас. И если я не появлюсь завтра… Вас найдут, — прохрипел Баэльт.

Некоторое время воздух был наполнен его хриплым дыханием и стуком дождя в окно.

Кап- кап- кап- кап. Интересно, а его кровь тоже вкладывает своё «кап» в звук этой дроби? Не зря же она стекает у него по подбородку, липкая и горячая…