Андрей Вольмарко - После дождя (СИ)

«Это же Мрачноглаз, — тут же подумал он. — Без проблем не выйдет.»

Торговый Судья с удовлетворённым лицом перебирал какие- то листы.

— Весь Торговый Совет и более мелкие сошки ломятся ко мне на приём, — с кривой улыбкой проговорил он. — Все спешат заверить, что верны лишь идеям Торгового Совета, каждый умоляет не забирать его в котёл. Ха! Получилось!

— Да, — Баэльт потерянно кивнул головой. — Получилось. Вы выслали ещё людей к Каэрте?

— Да. Самых верных. Если эти не верны, то я даже себе отказываюсь доверять, — старик улыбнулся. — Боги, Мрачноглаз, мы переиграли их всех! Даже рабочие, даже бедняки будто бы поддерживают меня! По всему городу слышно одно и то же — «Торговый Совет занялся делом!»

— Не сомневаюсь, — безразлично проговорил юстициар, глядя в окно. По стеклу катились крупные капли дождя.

— Почему ты такой мрачный, демоны раздери? — улыбка не сходила с лица Эрнеста. — Посмотри на это! Фервен, скрипя зубами, согласился помочь! Смотри, смотри! Признательные листы! Уже трое сознались, их сейчас допрашивают!

— Никуда не приведёт, — Баэльт спрятал лицо в ладони. — Они просто спрятались, ушли в тень. Малькорна так и не нашли. Ни одного следа, ни одной маски, ни одного открытого и прямого сотрудничества. Мы просто оттянули взрыв, вот и всё. Боги, я ошибся, ошибся! И теперь они пустят Рина за мной или Каэртой!

Эрнест, вздохнув, полез под стол и извлёк откуда- то бутылку. Когда он ставил её среди бумаг, зеленоватое стекло чуть слышно зазвенело.

Такой обнадёживающий, утешающий и манящий звон, подумал юстициар, облизывая разом пересохшие губы.

— Если я не выпью сейчас, я сойду с ума. Бумаги, подписи, указы, сверки… — Торговый Судья поставил на стол два изящных кубка. — Ты, думаю, тоже сейчас сходишь с ума. Так что давай лечиться вместе.

— Мне нельзя пить, — осторожно возразил Баэльт, пододвигая стул к столу.

Бутылка была на расстоянии вытянутой руки и неуклонно тянула взгляд полуфэйне к ней.

— Ну, хотя бы раз да можно, а? — лукаво поинтересовался старик, раскладывая на столе нарезанный хлеб, сыр и ветчину. — Тем более, с Торговым Судьёй. Разве нет, Белеальте?

Уважение и жалость смылись волной гнева.

«И что тебе видно, напыщенный индюк? Нафаршировал себя высокомерием и старостью и думаешь, что можешь с первого взгляда раскусить любого?!»

Похоже, его эмоции были написаны на лице. Эрнест поднял брови и извиняющейся проговорил:

— Извини. Кажется, это задевает тебя. Давно заметил, что ты как- то не очень относишься к разговорам о прошлом. И чувствах.

— Я юстициар, а не драматург или историк. Чувствами и прошлым пусть занимаются они, — буркнул Баэльт, без спросу протягивая руку к бутылке. Позволить этому шуту болтать ещё хотя бы мгновение?! Ха! Да ни за что!

— Не обижайся. Нам ведь нужно о чём- то поболтать, пока мы пьём?

— Не обязательно, — Баэльт открыл бутылку и тут же сморщился, когда ему в нос ударил крепкий запах. — Серьёзно? Водка? Я думал, вы поизящнее.

— А я думал, что хочу расслабиться.

Баэльт с сомнением посмотрел на бутылку. Следует отказаться от этой идиотской пьянки. Тем более, скоро его ждут в «Гостеприимстве».

Но не в этот раз. Сейчас что- то вновь поднималось из глубины его души. Нечто тёмное, тоскливое и пустое. Что- то, что ранее отступило благодаря Каэрте.

Что- то, что заставило его схватить бутылку и плеснуть себе в кубок. До краёв.

— Ого. Прям вот так? — Эрнест усмехнулся.

— Вот так, — резко кивнул Баэльт, опрокидывая в себя кубок. Горькая жидкость, обжигая нутро, расползлась жаром по всему телу, заставив вздрогнуть и распахнуть глаз с хрипом.

— Ненавижу эту дрянь… — просипел Мрачноглаз.

— Ты хотя бы закуси, — Эрнест протянул ему кусок хлеба с ветчиной, и Баэльт жадно схватил его. Отхватив зубами кусок и яростно жуя, он особой разницы не почувствовал. — Эх, не умеешь ты пить такие вещи, Мрачноглаз. Совсем не умеешь. Только и умеешь заливать в себя всякие изящные вина. Те, кто хотят напиться, пьют обычную водку. Те, кто женщины или хотят, чтобы их жалели и всячески мешали напиться, пьют вино.

Мрачноглаз сжал зубы, чувствуя, как гнев начинает стучать в ворота сознания.

— В моей родной деревне, Черметте, пили и не такое. Кузнец вечно гнал какую- то крепкую дрянь, от которой краснели и кашляли даже последние пропойцы в округе. Ах, хорошее было времечко…

— Деревне? — переспросил Баэльт, чувствуя, как алкоголь начинает расползаться по крови — обыск длился уже почти день, и этот день он ничего не ел. Благо, что его не вывернуло прямо тут. Забавно было бы — заблевать все свитки и бумаги самого влиятельного человека в Веспреме. — Вы родились в деревне?

Эрнест опрокинул в себя кубок и шумно выдохнул, после чего поднёс к носу кусок хлеба и так же шумно вдохнул.

— Ах… Да. В деревне, я же сказал. У тебя же глаз один, а не ухо. Черметте. Три дня езды на лошади отсюда, между прочим. Повозкой, как добирался я — все пять.

— Не могу представить вас… — Баэльт ещё раз лениво откусил от хлеба с ветчиной. — Ну… На пашне. Или в поле. Или в саду. Или…

Торговый Судья нахмурился, и Баэльт мысленно похвалил себя.

— А, снова издеваешься? Ну- ну, я готов потерпеть.

— Прям готовы? Даже не попытаетесь бросить в Котёл?

— Неа, не попытаюсь. Я не привык бросать верных мне людей в Котёл. Даже если они верны мне лишь потому, что, если меня выкинут с этого места, они вылетишь в сторону Каналов.

— Да, вы уже упоминали что- то похожее, — буркнул Баэльт, опуская взгляд на чистый пол. Действительно, очень чистый пол…

— Вот и отлично, что мы продолжаем понимать друг друга. Тебе ещё? — он кивнул в сторону бутылки.

— Нет, пока не надо… — скривился Баэльт.

— Ну как знаешь, — проговорил Торговый Судья и опрокинул в себя ещё один кубок. Пару раз моргнув, он снова шумно выдохнул. Кажется, старика совсем не заботило то, что посреди рабочего дня он будет уже пьян.

— И каково это было? — поинтересовался юстициар, пытаясь отогнуть подступающее чувство пустоты. — В деревне, всмысле? Жить?

— Хорошо было в деревне. Тихо. Спокойно. Только знай себе — работай да молись. Ну, и веселись, ясно дело… — Эрнест улыбнулся. — Задирай юбки охочим девицам, бей морды парням из соседних деревень, бегай на водяную мельницу пить с друзьями. А потом я подумал, что повзрослел, — старик тяжело вздохнул. — В двадцать три, представляешь? Повзрослел! Начал учиться читать, перестал пить и бегать по бабам. В двадцать три! — взвыл судья, вызвав осторожную улыбку у Баэльта. — Начались попытки учиться считать — я это безобразие до конца так и не осилил… Но, надо сказать…

— А как вы в Веспрем попали- то? — Баэльту не было интересно, однако ему хотелось вставить палки в колёса рассказу старика. Он, конечно, благодарен ему за выпивку и подобие внимания…