Антонина Кокохина - Возвращение к Мастеру

Время в разных мирах и Вселенных течет по-разному. В Москве после визита Воланда и его шайки прошло три года, в приюте вечного Покоя — обители Мастера и Маргариты, время остановилось в одном из майских дней, а в пекле уже пролетело сто лет.

Как же наскучило сатане слушать стоны и жалобы грешников, вопли и рыдания грешниц. Он поставил на граммофон свою любимую пластинку с куплетами Мефистофеля в исполнении Федора Михайловича Шаляпина из оперы Шарля Гуно «Фауст» и задумался. Из раструба доносились знакомые, ласкающие слух звуки и слова:

— По-моему после трудов праведных я вполне заслуживаю небольшой отпуск, — сказал он сам себе, — хорошо бы пригласить сюда мою свиту. Не успел он договорить, как в глубоком, обитом бордовым бархатом кресле появился рыжий, широкоплечий субъект небольшого роста с бельмом на левом глазу. Изо рта его торчал безобразный клык. Он встал, вежливо приподнял котелок и слегка поклонился, не произнося при этом ни слова.

После него прямо из стены вышел здоровенный, черный, пушистый котище в сапогах, в шляпе, украшенной страусиными перьями и в алом плаще. На его поясе висела шпага в ножнах, богато украшенных золотом и драгоценными камнями. Он торжественно прошествовал на середину комнаты, снял шляпу и отвесил изысканный поклон, отставив одну лапу в сторону. Напоследок Бегемот, а это был именно он, залихватски щелкнул каблуками лакированных сапог, и, с сознанием исполненного долга, разлегся на мягком диване, причем его оружие, обувь, одежда и головной убор куда-то бесследно исчезли.

Вслед за ним в воздухе появилась весьма странная, высокая и худая полупрозрачная фигура гражданина в клетчатом кургузом пиджачке и коротких, клетчатых брюках. Она висела в двух метрах над полом и слегка покачивалась, как воздушный шарик на веревочке. Гражданин поспешно стянул с головы жокейского вида картузик, поправил на носу треснувшее пенсне, и заюлил, почему-то говоря о себе во множественном числе:

— Мы рады видеть и приветствовать Вас, Мессир, мы надеемся, что Вы пребываете в добром здравии, мы готовы к исполнению Ваших распоряжений.

— Я тоже рад встрече, любезный мой Фагот. Приглашаю вас поехать вместе со мной в отпуск и помочь определиться с местом отдыха.

— Это мы враз, это мы мигом, — угодливо залебезил Коровьев.

— Предлагаю провести общее собрание и поставить вопрос на голосование, — высказал свое мнение Азазелло.

— Не возражаю, — поддержал его Воланд.

— Позвольте мне быть председателем, — заорал Фагот уже в единственном числе, высоко поднимая вверх правую руку, как отличник на уроке математики, желающий продемонстрировать свои глубокие знания по заданному учителем вопросу.

— Не возражаю, — снова повторил черный маг.

— Итак, поскольку все в сборе, прошу считать наше собрание открытым и предлагаю избрать секретарем тоже меня, — с места в карьер начал новоизбранный председатель деловым тоном, не терпящим никаких возражений.

— Притормози коней, секретарь — председатель, — остановил поток его красноречия Мессир, — не все еще в сборе. Давайте подождем Геллу.

— Только ее здесь и не хватало, — фыркнул кот и глубоко, с удовольствием зевнул.

Вернее, хотел зевнуть. Он уже широко открыл рот, с хрустом потянулся, хотел набрать полной грудью воздух, но не успел. Из очага камина вырвалось облако золы, пепла и сажи. Вслед за ним на огромной скорости вылетела метла с сидящей на ней ведьмой. Ее ноги свешивались на одну сторону, как у всадниц — аристократок 19 века. Одной рукой она держалась за верхнюю часть древка метлы, а другой придерживала островерхую, широкополую шляпу.

Коровьев от неожиданности обрел вес и рухнул на пол. Бегемот, не успев закрыть рот и нос, вдохнул в себя золу и пепел и зашелся в приступе сильнейшего кашля.

Метла сделала несколько кругов по комнате, постепенно снижая скорость, остановилась и позволила наезднице ловко спрыгнуть.

— Всем привет, — Гелла кокетливо помахала ручкой собравшимся и не удержалась от колкости по поводу несчастного кота, — а что это у вас жирный кошак так расчихался-раскашлялся? Наверное, куриной косточкой подавился, обжора.

В следующий миг по полу уже катался визжащий и шипящий клубок. Во все стороны летели клочья шерсти и одежды. Разбилась вдребезги ваза китайского фарфора эпохи правления династии Мин (1368–1644). Азазелло вовремя успел подхватить на руки граммофон с упавшей резной тумбочки из красного дерева.

— Брейк, — тихо скомандовал Воланд. И в ту же секунду все встало на свои места. Пропали зола и сажа, ваза была цела и невредима, Гелла и Бегемот сидели, обнявшись, на диване, как ни в чем не бывало.

— Собрание по поводу обсуждения предстоящего места проведения отпуска предлагаю считать открытым. Кто за? Руки вверх! Кто против? Кто воздержался? Прошу занести в протокол, что голосование прошло единогласно, — Коровьев упивался своей ролью председателя. Будучи еще и секретарем, он извлек на свет обломок чернильного карандаша, послюнявил его и начертил у себя на манжетах какие-то цифры.

Азазелло предложил посетить Древний Рим и на досуге обсудить с Плутархом его «Моралии» и «Сравнительные жизнеописания», а потом посмотреть бои гладиаторов. За это проголосовали только сам Азазелло и кот. Остальные вежливо воздержались.

Бегемот настаивал на посещении царицы Савской, царицы Клеопатры, или, на худой конец, царя Соломона.

Коровьев выдвинул блестящую идею отправиться на необитаемый остров, нежиться на теплом песке, есть бананы, пить кокосовое молоко, искать в траве ядовитых змей и плавать наперегонки с белыми акулами. Его почему-то никто не поддержал.