Кэтрин Ласки - Портал [litres]

– Так что ты посоветуешь мне надеть? – Принцесса широко распахнула глаза, которые в утреннем свете казались золотисто-карими, почти коричными, гармонируя с цветом волос.

– Что-нибудь совсем простое. Никакой парчи, драгоценных камней, вышивки золотом или серебром. Главное – простота.

– Ступай подбери мне наряд.

Роуз вышла через арку и переступила порог гардеробной размером с ее комнату в бабушкином доме. Вслед за ней вошла Сара. Ощутив резкий запах, Роуз чихнула.

– Чем это пахнет?

– Это камфара. От моли.

– А-а.

Глазам открылся целый лес платьев, развешанных на параллельных рейках. Роуз начала пробираться вглубь по проходам.

– Парадные наряды, бальные платья и костюмы для маскарада висят в другой гардеробной.

– Для маскарада?

– Сама знаешь, король часто устраивает при дворе маскарады. Но мы как изгнанники давно на них не бывали.

– О, не думаю, что много потеряю. – Роуз добралась до конца прохода. Ее внимание привлекло платье из мягкой болотно-зеленой ткани в простую складку.

– То, что нужно! Этот цвет чудесно оттенит волосы принцессы.

– И правда, – согласилась Сара. – Обычно она надевает вот эти рукава. – Девушка указала на накладные рукава из более темной зеленой материи с вышивкой в виде петель – такие же петли делала швейная машинка Роуз; разница заключалась лишь в том, что эти были кропотливо вышиты вручную.

– Как ты и говорила, Роуз. Без драгоценных камней.

– Да, только…

– Что?

– Сюда пошли бы свободные рукава-крылья, как у… принцессы Леи.

– А кто это?

– Это… одна принцесса из сказки, которую придумала моя матушка.

– Она и фасоны платьев придумывала?

– О, да, да, у нее была богатая фантазия.

– Как тебе эти? – Сара сняла с вешалки белые накладные рукава.

– Отлично! Видишь, как красиво они ниспадают? Самое то.

Она все бы отдала, чтобы сделать Елизавете прическу принцессы Леи [19] Персонаж «Звездных войн». – мама называла укладку «двойными бубликами». Впрочем, распущенные волосы, струящиеся по плечам, точно бледное пламя, пойдут принцессе больше всего.

– И непременно раф, да? – спросила Сара.

– Раф? – не поняла Роуз.

– Гофрированный воротник вроде такого. – Порывшись в корзине, Сара вытащила образец. – Эти, правда, пора выкинуть, они совсем обтрепались. У нас есть новые, только что от портнихи.

Роуз сразу вспомнила гофрированный воротник на мужчине с портрета. Этот предмет одежды служил характерным признаком елизаветинской эпохи, однако, носили его, как правило, взрослые. Роуз ни разу не видела рафа на Елизавете, хотя заметила его на принцессе Марии, когда та прибыла в Хэтфилд.

– Что-то я не видела Елизавету в таком воротнике, – сказала Роуз, тут же сообразив, что могла себя выдать. Разве горничной ее королевского высочества не полагается быть внимательной к платью своей госпожи?

– Ну, во-первых, ты здесь недавно, а во-вторых, принцесса надевает раф только на важные мероприятия, не носит его каждый день.

Так-то лучше. Значит, к сегодняшнему простому платью воротник не требуется.

– А украшений тут нет? – поинтересовалась Роуз просто из любопытства.

– Боже святый, нет, конечно! Почти все королевские драгоценности хранятся у казначея.

– Казначея?

– Да, у мастера Парри, королевского казначея. Но, Роуз, ты же сказала, что главное в наряде – простота, значит, украшений не будет?

– Нет, как и пышного воротника. Весь секрет в простоте.

– Ты права, Роуз. Рядом с Елизаветой принцесса Мария будет выглядеть безвкусно, как разряженная кукла.

– Разряженная кукла?

– Да, как дурно одетая хамка, что задирает нос.

«Что ж, – подумала Роуз, – дадим проявиться внутренней хамке принцессе Марии и внутренней королеве принцессы Елизаветы».

Двадцать минут спустя Елизавета стояла перед большим овальным зеркалом.

– Да, да, – кивала она, – очень мило. По сравнению с этим, наряд Марии будет смотреться кричаще. Но все же… – Роуз выглянула из-за плеча принцессы, изучающей свое отражение. – По-моему, здесь не хватает… искры блеска. А что это у тебя на шее, Роуз?

У Роуз екнуло сердце. Она зажала медальон в кулаке.

– Просто кулон, миледи.

Принцесса резко развернулась.

– Немедленно убери руку, – велела она.

– Что?

– Девчонка, ты оглохла? Я приказываю тебе убрать руку!

Роуз медленно опустила ладонь. Елизавета прищурилась.

– Как смеешь ты носить розу Тюдоров?!

– Розу Тюдоров, миледи? – робко пролепетала Роуз. – Кулон дала мне матушка, – солгала она.

– Мне все равно, кто тебе его дал. Только Тюдоры имеют право носить этот символ. Сию секунду отдай мне кулон!

Сердце Роуз бешено колотилось. Она начала снимать цепочку, но никак не могла расстегнуть замок.

– Сара, помоги этой служанке снять украшение!

«Но оно же мое, мое, мое…» – скрежетало в голове Роуз. В это мгновение она поняла, что на портрете, заключенном в медальоне, изображен не просто некий мужчина в гофрированном воротнике, а ее родной отец. Теперь она была уверена. Ее и так лишили многого. Зачем отбирают еще и его? Девочка крепко зажмурилась. Внутри медальона столкнулись не только два разных столетия, но также история и судьба, и принадлежат они ей и только ей. Это история и судьба не Тюдоров, не этой принцессы, а ее, Роуз Эшли из Индианаполиса.

Роуз уронила руки, сознавая собственную беспомощность. Что делать, если принцесса обнаружит пружинку под лепестком розы? Если раскроет медальон и увидит фото Роуз в обнимку с мамой – то, где она в своем «диснеевском» купальнике и с сумочкой – и… и портрет папы?

Девочка внутренне содрогалась, глядя, как Сара застегивает цепочку на шее принцессы. Неужели эта деспотичная малявка только что вырвала из ее жизни родного отца? Может быть, следовало побороться? Принцесса только что присвоила, возможно, единственное изображение папы Роуз, а Роуз покорно стерпела этот… этот грабеж!

– Идеально! – воскликнула Елизавета. – Простота прекрасна. Кроме того, она вне времени, не так ли?

«Вне времени». – Слова звоном отдались в ушах Роуз. – Она хоть понимает, о чем говорит? Мы что, в «далекой-далекой галактике?» [20] Речь идет об открывающем тексте на экране в саге «Звездные войны».

Девочка снова зажмурилась, словно пытаясь отогнать образ зеркального отражения принцессы с поблескивающим на шее медальоном. Однако портреты из медальона так и стояли у нее перед глазами. Теперь Роуз ясно видела все. Все, чего не захотела замечать той ночью, когда стояла перед зеркалом, а за окном плясали тени от ветвей дуба. У мужчины на портрете был высокий лоб Роуз и такая же, как у нее, узкая переносица. «И он не мясник, – пришла к выводу Роуз. – Тогда кто? Купец, художник? Или искусный мастеровой, который создает красивые вещи? Прямо как я».