Кэтрин Ласки - Портал [litres]

Спрятавшись на балконе, я изумленно взирала на пир и не верила своим глазам. Все это напоминало какую-то языческую оргию. Помню, король размахивал жареной лебединой ногой, распевал во все горло и рыгал – да-да, одновременно! И вдруг я оказалась дома, у бабушки. Как это произошло? Без двух минут девять, за миг до перемещения в прошлое, я коснулась того места на шее, где раньше был медальон. Может, я дотронулась до груди снова и волшебным образом перенеслась назад в свой век? Должно быть, непросто туда дотянуться, когда у тебя на шее пышный и жесткий раф. По возвращении в оранжерею, воротник валялся у меня под ногами.

Сейчас уже за полночь. Завтра надо встать пораньше, чтобы доделать платье к Хэллоуину. Для меня это всего лишь праздничный костюм, выдумка. Но что есть реальность, а что выдумка? Попробуй я рассказать, что со мной происходит, люди мне попросту не поверят. Если кто и поверит, то только Фрэнни, и то, может быть. Получила ли она уже мое письмо? Ведь здесь, у бабушки, прошло всего несколько часов, а там могло пройти несколько дней, недель или даже месяцев. Вполне вероятно, что в следующий раз я окажусь в Англии в Рождество!

P. S. Мне снился очень неприятный сон, как раз перед встречей с принцем Эдуардом. Смутно помню, будто бы я в школьной столовой, противно воняет макаронами с сыром, а потом вдруг меня накрывает ужас. Запах смерти. Я понимаю, что они пришли. Бр-р-р, было так страшно! Злые Королевы что-то задумали.

P. P. S. Интересно, улучшились ли мои навыки верховой езды за время путешествия из Хэтфилда в Гринвич? С нетерпением жду следующего занятия, которое пройдет 31 октября в Индианаполисе, штат Индиана. Мои координаты: 39° 76’ 84’’ северной широты, 86° 15’ 81’’ западной долготы. (На уроках математики мы указываем широту и долготу на карте с сеткой координат. Заодно я выяснила координаты Хэтфилда: 51° 76’ 34’’ с. ш. и 0° 22’ 31’’ з. д., и Гринвича: 51° 48’ 26’’ с. ш. и 0° 00’ 77’’ з. д.) Так что, даже когда время скачет туда-сюда, географические объекты остаются на своих местах.

P. P. P. S. У меня появилась супергениальная идея! Прямо сейчас из коридора доносится голос Бетти, которая предлагает бабушке отправить часть ее старых вещей в комиссионный магазин. И как я не подумала об этом раньше! Можно залезть в шкаф Ба и нарыть там что-нибудь для моего костюма!!!

Роуз встала и тихонько постучала в дверь бабушкиной спальни.

– Входи, – крикнула Бетти. – Мы тут избавляемся от старой одежды.

– От платьев, которые я уже не надену, – фыркнула Ба. Обложенная подушками, она сидела в кровати под балдахином и выглядела прямо по-королевски.

– Ба, я люблю шить, люблю старую одежду. Винтаж.

– О, да я сама уже винтажная штучка, – хихикнула старая леди.

– Можно мне заглянуть в твой шкаф?

– Конечно. Не стесняйся, иди, – бабушка указала на широкую двухстворчатую дверь.

Просторный шкаф по размерам уступал гардеробной принцессы Елизаветы, но все равно был размером с небольшую комнатку.

– Вот это да, – прошептала Роуз. Нельзя сказать, что в шкафу царил идеальный порядок, зато одних вечерних платьев девочка насчитала не меньше тридцати. Кроме того, вперемежку с платьями и плащами в нем обнаружилась пара великолепных бриджей для верховой езды и совершенно роскошный жакет.

– Какая прелесть! Более красивого жакета я в жизни не видела! – восхитилась Роуз.

– Это Эрме.

– Эрме? Французский бренд?

– Да, Эрме шьет лучшую одежду для верховой езды и охоты. Кстати, в свое время я состояла в охотничьем клубе Индианаполиса, охотилась с собаками на лис. Сейчас уже самой не верится.

– Жакет просто невероятный! – Элегантный покрой привел Роуз в восторг. Сам жакет был табачного цвета, а воротник по контрасту – темно-синим.

– Примерь, – предложила бабушка. Уговаривать Роуз не пришлось. – Чуточку велик. Если хочешь, попрошу своего портного ушить его.

– О, я и сама справлюсь.

– Настолько хорошо шьешь?

– Да, – уверенно сказала Роуз. – А ты не против, если я буду носить его как осеннюю куртку? Жакет довольно широкий, и под низ можно поддеть свитер.

– Нисколько не против. Носи на здоровье. Мои поездки верхом все равно остались в прошлом.

– Спасибо!

Роуз снова нырнула в шкаф и полминуты спустя вытащила на свет великолепное и очень пышное бальное платье.

– Ах, да, кажется, это платье я надевала на какой-то благотворительный бал в восьмидесятых.

– А знаешь, что мне больше всего в нем нравится? – Голос Роуз звенел от возбуждения, и пожилой леди это явно доставляло удовольствие.

– Что, дитя мое?

Роуз замерла. Бабушка часто называла ее «голубушкой», но «дитя мое» произнесла впервые. Девочка была растрогана до глубины души. В этот момент она почувствовала, что ее по-настоящему любят.

– Ты только посмотри, Ба, рукава – просто отпад. Ты не будешь возражать, если я… отделю их от платья?

– То есть, отрежешь, – мягко уточнила бабушка.

– Ну, да, и кое-куда пришью.

– Я только «за». Будем считать это повторным использованием. Кроме того, я сама большая поклонница накладных рукавов.

Накладные рукава. Слова эхом отозвались в ушах Роуз. В последний раз она слышала их, стоя рядом с Сарой в гардеробной принцессы Елизаветы.

– Спасибо, Ба. Они отлично подойдут для моего костюма на Хэллоуин.

Когда Роуз поцеловала бабушку и пожелала ей приятных снов, время близилось к полуночи, а платье королевы Елизаветы было готово только к четырем утра. Роуз встала перед зеркалом. Неплохо, подумала она, очень даже неплохо. Глядя на свое отражение, она придирчиво изучала наряд. Платье действительно смотрелось хорошо. Девочка надела кудрявый рыжий парик. Ее взгляд скользнул к экрану компьютера, на портрет Елизаветы, уже в сане королевы. Таких портретов в интернете тысячи, а вот изображений Елизаветы в молодости почти нет. Роуз надела специально купленное ожерелье из искусственного жемчуга, однако в образе все равно чего-то не хватало. О да, действительно, и чего же? Медальона. Ее медальона! У Елизаветы на портрете тоже висел какой-то кулон. Но не могла же это быть роза Тюдоров… Или… Шею королевы украшало столько всего – жемчуг, кружева, толком и не разглядишь. Роуз кликнула мышкой, чтобы увеличить изображение.

Вот это да! Медальон, тот самый! Роза Тюдоров с фотографиями внутри: мама в «мамском» купальнике и Роуз в купальнике с Русалочкой, очках для плавания и сумочкой с Микки-Маусом. «Боже мой», – изумленно выдохнула Роуз, прочитав, что портрет написан в 1575 г. неким Федерико Цуккаро, «модным придворным художником».

1575-й год. Девочка быстро подсчитала в уме: Елизавете здесь сорок три года! Старуха! Старше ее мамы. И до сих пор носит медальон, украденный у Роуз тридцатью двумя годами ранее. Какая наглость!