Владимир Ильин - Кое-что об архимагах [СИ]

– Еле отбил. – Скромно произнес он.

– Я такого натерпелась, – уткнулась она лицом в одежды Филиппа и горько заплакала. – Я не хочу! Не хочу служить тьме!

– Никому не позволено заставить, – мягко произнес юноша.

– А еще этот, настоящий мясник! – Вздрогнула дева, опасливо оглянувшись по сторонам в коридоре, и перешла на шепот. – Он угрожает мне! Говорит, еще раз не сделаю верно – и я окажусь на столе вместо трупа! – Плакала девчонка. – А еще он потребовал участвовать в темных ритуалах вне стен!

– Обсудим это в моих комнатах, – насторожившись, зашагал Филипп с девицей в руках. – Я приму твою исповедь.

Условности раздражали. Кеош облизал пересохшие губы и зло посмотрел вдоль широкого и длинного коридора, забитого голытьбой, калеками и нищетой, искавшими у герцога Вайми службы, справедливости или медной монетки, брошенной в дрожащие от голода руки. Хватало и случайных бродяг, зашедших в гостевой дом погреться без надежды на герцогскую милость – за окном выпал первый снег, и сильный ветер продувал даже сквозь теплое шерстяное пальто.

Самые наглые дремали на полу, робкие теснились возле выхода, готовые сбежать в любой момент – за порядком приглядывали пикинеры, охранявшие дверь во внутренние покои. Иногда стража проходила сквозь коридор, обухами пик сгоняя наглецов за порог, и на какое-то время в коридоре наступала испуганная тишина. Ненадолго – вскоре люди вновь начинали шептаться, роптать, гулко кашлять, храпеть и цепляться локтями. А вместо выкинутых в коридор с улицы набивались новые страждущие – если не милость получить, то хоть не околеть от холода.

Говорят, герцог был стар, постоянно мерз, поэтому на обогрев тут не скупились. Молчаливый истопник, подкидывающий дрова в пламя очага у стены, как-то перебивал сквозняк из хлопающей уличной двери. Под ногами таял снег, нанесенный внутрь просителями – влажность набиралась черной плесенью на высоких потолках, прячась в тени лепнин. Воздух то становился удушливо-горьким, то наполнялся свежестью с улицы.

А Кеош ощущал раздражение все сильнее и сильнее, все чаще поглядывая на дверь, ведущую во внутренние покои.

Принимал герцог один день в месяц, открывая двери для любого просителя. Одни говорят, делал он это от скуки. Иные полагали, что, на старости лет поехал головой. Крупнейший землевладелец Короны – в первую очередь, земли возле города, он же один из главных поставщиков еды. Большую часть продовольствия привозили по реке – на одной бедноватой и изрядно иссушенной городской земле не выжить, но без местных поставок голод непременно постучался бы в дома бедноты.

Однако то, что Архимаг пришел ему предложить, основывалось на верных сведениях – герцог был просто паталогически, отчаянно жаден и скуп. А та мелочь, что подкидывалась здесь вдовам и калечным, нищим и всем иным – было словно кость оголодавшей собаке, должная перекрыть развязное пиршество хозяев. Способ драть в три шкуры с рабочих, но иметь при этом репутацию мецената.

Кеошу нужен был именно такой. Вернее, необходимы были его деньги – для той самой условности, что бесила его до крайности.

Ведь чем отличается одиночка, решивший спалить весь город и опрокинуть его в реку, от группы лиц с теми же намерениями? Тем, что первый – маньяк и сумасшедший, осуждаемый абсолютно всеми. А вот вторые – политическая сила, за действиями которой постараются найти смысл. Так же, как весть об одиночке-грабителе не попадет на стол градоначальнику – а вот банда, содеявшее то же самое, взбудоражит всех обывателей, заставив присмотреться к мотивам налетчиков, а то и вызвать к ним симпатию. Коллективные действия отчего-то воспринимаются иначе, завораживающе – ведь там есть идея, за которой пошли. Есть лидер, есть стая, к которой можно примкнуть.

Чтобы не быть психопатом в глазах окружающих, когда город сгорит; чтобы озвучить замысел и передать свою мысль, Кеошу нужны были сторонники. Вернее, требовались наемники, любящие золото больше принципов и чужих жизней. Золота не было. Но имелись способы его раздобыть.

Мысль создать артефакт и продать его, была откинут по здравому размышлению. Кеош помнил бегство от охранников менялы в глухом городке – а с такими суммами предпочтут убить и снять вещицу с трупа. Требовался кто-то серьезный за спиной, чтобы сделка прошла успешно. Хотя бы те же наемники – которым ему пока нечем заплатить. Да и к тому же – что продать, кому продать? Рынок магических предметов всегда был мал и кулуарен; школы исполнения наверняка известны, и привносить в него что-то иное, да еще явный новодел… Слишком много суеты.

Вариант второй и столь же простой – отнять. Убить и ограбить. Взять заложников, потребовать выкуп. Пробить стены хранилища и выгрести оттуда все. Вариант возможный, и опыт имелся – но какой смысл, если можно получить деньги по доброй воле, без всей этой армии сыщиков и колдунов-следователей за спиной?

Архимаг избрал вариант третий – продать услугу. Не какую-то пошлость в виде чужой смерти – проще убить владельца монет; число смертей все равно не изменится.

Кеош обладал достаточным опытом, чтобы предложить этому миру услугу уникальную и крайне востребованную. Услуги не единоразовую, а длящуюся во времени; целиком завязанную на благополучие его, Кеоша, жизни и здоровье – в той степени, когда нет смысла обманывать, ведь прибыль перекроет все расходы, а желание убить или обмануть все перечеркнет. И самое важное – услугу законную.

Законы, стягивающие весь этот разваливающийся и гниющий мир, тут все таки были – единые, подшитые в свод и печатаемые буква в букву. Пожалуй, это самое важное, что позволяло зваться сборищу баронств, городов и провинций единой страной. По ним судили, на них ссылались и их пункты оглашали, выводя подсудимых на эшафот. Именно по этим законам ученик Академии приравнивался к магу полноценному, и мог зарабатывать своим ремеслом.

Да, законом предлагалось практиковать аспект тьмы, на факультет который его занесло – отвратной, чуждой природе Кеоша. Но никто не мешает провернуть трюк, как при том же воскрешении бабки. Заклинание построит архимаг – а силу может влить любой болван. Из дюжины соучеников согласился второй – тот белобрысый с ангельской улыбкой. Впрочем, его душу и посмертие было жаль меньше всех.

Оставались единственные вопросы – кому и как эту самую услугу предложить. Кому, в общем-то, нашлось без особых проблем – вон закоптившийся герб с кривой птицей над очагом. А вот как… Герцоги, как и все другие люди с деньгами, не склонны выслушивать предложения людей с улицы. Не говоря уж о том, что охрана просто не допустит чужака до светлейшего.

Тем не менее, способ прорваться к герцогу был – золото, как и во всех мирах, мостило пути надежнее и прочнее каменной мостовой. Однако в этот раз путь изрядно затянулся.