Дэвид Эдисон - Машина пробуждения

– Вообще-то я – мужчина, – слишком поспешно произнес Тэм. За окном сиял полдень, и небеса были такими же серебристо-блестящими, как и огромный глаз продавца монет. Тэму было приказано вести себя учтиво, а потому он постарался придержать язык. – Меня зовут Тэм, и я говорю от имени госпожи Неподобия.

– Уверен, что так уж хочешь говорить от имени такой госпожи? – поинтересовался Лапин, не отрывая взгляда от своего стола. Тэм же подумал о том, что встречал менее гротескных гаргулий, нежели этот старец с его лохматыми бровями. – Лалловё Тьюи прескверно вела себя в последний раз, когда заглядывала ко мне в гости. Дурное это дело, скажу я тебе, угрожать пожилому человеку… и особенно если этот пожилой человек подделывает привязку к телу. И кого она назвала козлом – меня?

Тэм не знал, что и сказать, – он не обладал должными полномочиями, чтобы извиниться за маркизу, но старик определенно ожидал сатисфакции.

– Феи – странные существа, – произнес Тэм. – Уверен, что моя госпожа не хотела вас оскорбить. Да и козлы… весьма благородные животные.

Он замолчал.

– Боюсь, я скорее баран, да еще к тому же и дряхлый.

Лапин снял линзы с глаз, которые все равно оказались распухшими и чрезмерно большими, но наконец-то внимательно смотревшими на посетителя. Все же второй глаз не был протезом. Просто старик носил приспособление из кожи и стекла, увлажнявшее его старые глаза.

Затем Лапин продолжил:

– Так какую монету владычица Неподобия решила добавить к своей коллекции на сей раз? Я бы предположил, что ей нужно нечто, отлитое из золота. Или же понадобилось привязать к телу свою служаночку?

– И то и другое, – вздохнул Тэм, решив не обращать внимания на подколки старика. – Полуцентовик, если можно, и одну привязку к телу.

Лапин вскочил на ноги и издал смешной восторженный вскрик:

– Ага! Что ж, девочка, пора приниматься за серьезную работу, и я рассчитываю, что ты станешь обращаться ко мне подобающим образом. Прости уж, но торговцы монетами идут по грязному сребренику за пучок, а я – Нумизмат.

– А я – не девочка. Я…

– Феечка, да? Ага, я вижу. Все дело в ушах, деточка. Острые, как сама смерть.

Перевесив все пакеты на одну руку, Тэм непроизвольно ощупал свои уши, но те были такими же закругленными и человеческими, как и всегда.

– Похоже, господин Нумизмат, вам пора поменять свои линзы. И все же мне нужна какая-то неправильная монета.

– Такие линзы называются лупами, – кивнул Лапин. – Что ж, давай поищем этот твой полуцентовик. Если я правильно тебя понял, мисс Тэм из поместья Теренс-де’Гисов, твоей госпоже нужно кое-что, что мы, Нумизматы, именуем браком. В данном случае – бракованный полуцентовик. Итак, нам нужна монетка со сдвинутым рисунком, повторной печатью, слепой штамповкой, нарушенным клеймом…

«Клеймо, – вот о чем она говорила. – Отсутствующее клеймо…»

– Разве не забавное совпадение было бы: монетка с отсутствующим клеймом в городе, где половину населения заклеймила Смерть… – Лапин, кажется, получал истинное наслаждение от своего хобби.

Тэм предпочел заговорить снова:

– Да, с отсутствующим клеймом, и желательно, чтобы она была с пеликанского подворья.

– Американского монетного двора, – кивнул Лапин и тут же повернулся к одной из шатких стоек, окружавших его рабочий стол. – Монеты центральных миров! Это мы запросто. У меня несколько десятков бракованных экземпляров только из той вселенной, и все не похожи один на другой. Вот чем мне нравятся бракованные монеты и миры, так это тем, что они разнообразнее даже тортов, а удовольствия от них получаешь много дольше.

– Монета?! – прорычал Тэм.

– Ее стоит назвать, прежде чем купить, юная леди.

При всем желании внешний облик и наименование монеты, заложенные в его память Лалловё, Тэм просто не смог бы забыть. Поэтому он быстро произнес необходимые цифры и буквы, смысла которых даже не понимал.

– О, достойный экземпляр! – Лапин захлопал в ладоши. – Да-да, американский полуцентовик образца тысяча восемьсот девятого года, когеновская шестерка [26] Игра имен. Генри Коген – известный нумизмат (1808–1880), а также Генри Коген – эксперт в области теории чисел (род. 1947). , правда перевернутая. Монеты того мира замечательно каталогизированы. Целые семьи посвящали свою жизнь их изучению. Эту, к примеру, описывает бедолага Брин, хотя он и видел одну лишь лицевую сторону, которую в итоге и изобразил. А мой приятель Теттенгорст…

Тьма небесная, это уже начинало надоедать.

– Так она у вас есть?

– Разумеется, – отрезал старик, прежде чем вновь погрузиться в воспоминания. – Брин [27] Уолтер Брин (1928–1993) – нумизмат и писатель, отстаивавший права гомосексуалистов. так и умер в тюряге. Педерастом был, бедняга. Его жена [28] Имеется в виду Мэрион Зиммер Брэдли (1930–1999) – американская писательница. тоже успела прославиться, хотя и совсем иными делами. Но что-то я отвлекся. Монета. Не помню уже, как она попала мне в руки, зато помню саму коллекцию – крупнейшее собрание этого рода во всем мультиверсуме. Приобретение того стоило. «Коллекция Дэйви» [29] «Коллекция Дэйви» – самая большая коллекция бракованных монет достоинством в половину цента. – Брин назвал ее в честь своего младшего сына. Боюсь, нам никогда не узнать, что именно так связывало коллекционера с его сынишкой [30] Уолтер Брин умер, отбывая срок за совращение несовершеннолетних. Одним из свидетелей на суде была его дочь. . Возможно, много путешествовали вместе. Или же потеряли друг друга. А может быть, оба прямо сейчас гуляют по поверхности одного и того же мира, сами того не подозревая. Жизнь, девочка, потерять столь же легко, как и монетку. Вот только монеты можно снова подобрать. В случае с жизнями все несколько запутаннее, поэтому-то я и решил заняться сразу и тем и другим. Тебе ведь интересно, да?

– Нет, старик. Маркиза самого богатого из уцелевших округов этого города прислала меня в этот сортир выслушивать бесполезные байки о никому не нужных монетах. И скажу прямо, я бы как-нибудь обошелся без этого. Но монета нужна твоему эрзац-губернатору. И тебе следовало бы подумать о том, что случится, если ты вызовешь ее неудовольствие…

– Фи! Да я куда больше внимания уделю любой сексуально озабоченной лахудре с эльфийскими ушами, если та вдруг решит, что ее проблемы важнее дела всей моей жизни. – Лапин рылся в одном из многочисленных ящичков, лениво перебирая подписанные и расположенные в сомнительном порядке картонные карточки, пока наконец не извлек на свет и гордо не продемонстрировал коричневый квадратик. – И еще, на Высотах Амелии никто не склоняет колен перед Лалловё Тьюи. Вот. Тысяча восемьсот девятый год, когеновская шестерка. Готов расстаться с ней в обмен на содержимое твоего кошелька.