Дэвид Эдисон - Машина пробуждения

– Надо бы нам поработать над твоим воображаемым собственным образом, Купер. Понимаешь, ты ведь можешь быть чем-то большим, чем просто замерзшая камелия. Все просто, нужно только решиться.

Купер рассмеялся, что было довольно забавным, учитывая, что он находился под водой. Спирали пузырьков вырвались из его рта, обвивая его запястья и почему-то заставляя почувствовать себя кем-то вроде жертвенного быка.

– Да уж, тебе следовало бы вначале поспрашивать окружающих, потому как сказанное тобой явно противоречит общему мнению. Все они сходятся на том, что я не представляю собой ничего особенного.

– Тогда к чему вся эта шумиха? – недоуменно покосилась на него белуха.

– О чем это ты?

– Понимаешь ли, тебя выкрали и представили самой царице Египта. Затем «Отток» похитил тебя у нее ради некоего ритуального жертвоприношения, но ты решил сам занять место жертвенного барана.

– А, ты об этом… – Купер на мгновение задумался. – Но она же сказала, что я ничего собой не представляю, а остальные… В общем, мне просто не повезло.

– Ну-ну… – Белуху его слова явно не убедили, это было очевидно. – Я тут раздумывала над тем, что Сесстри говорила о тебе. Давай обсудим, что она там упоминала о шаманизме и твоем родном мире? Напомни мне.

Купер повиновался:

– Она сказала, что «настоящие шаманы не рождаются в постиндустриальных мирах, где умерла магия». После чего назвала меня говнюком.

– Следует признать, что она была не так уж и не права, верно?

– Да мать мою налево! Надеюсь, что ты действительно просто мое тотемное животное, потому что психоаналитик из тебя никакой.

Белуха одарила его терпеливой улыбкой.

– Ты не просто какой-то там говнюк, Купер, что на данный момент должно бы быть вполне очевидным. Но Сесстри была права, когда сказала, что настоящие шаманы не рождаются в постиндустриальных мирах, где умерла магия. Такого и в самом деле не бывает.

– Вот и замечательно. Мы наконец-то установили, что законы многочисленных реальностей и как минимум одного миража однозначно свидетельствуют: я не шаман. Ты, я, Сесстри и треклятая Клеопатра пришли к общему выводу: Купер – не шаман. Так же как он не является медсестрой, гробокопателем, самолетом или кексиком. Так почему, во имя всех миров, где никто и никогда не умирает, всем так хочется видеть во мне того самого шарлатана, каковым я не являюсь? Я уже перестал даже пытаться понять это.

– Все умирает, Купер.

– Ага, рассказывай это кому другому, морепродукт. Мне-то заливать не надо. – Кожу саднило, особенно на спине.

– Может быть, тебе следует попытаться рассказать окружающим о своих чувствах?

– Возможно. – Купер надул губы и сложил руки на воображаемой груди.

Белуха рассмеялась и радостно хлестнула длинным хвостом.

– Не стоит делать мне одолжение. Просто ведь дело в том, что если ты прямо выскажешь свои мысли, то люди могут и перестать приставать к тебе, требуя чего-то, что ты совершенно точно не собираешься делать.

– Эй, так нечестно! Я же еще ничего не решил.

– Верное утверждение, – заявила белуха, и на ее боках заиграли лучи света.

Купер чувствовал, что его обвели вокруг пальца, хотя не совсем понимал как.

– Ладно, я решил попытаться спасти эср. Вот мое решение.

– Верное утверждение, – повторила белуха совершенно нейтральным тоном.

– Постой-ка, эти два утверждения никак не могут быть верны одновременно. Либо я что-то решил, либо нет. Не сильна ты в логике, должен тебе сказать.

Белуха подняла плавники.

– Не я, Купер, пытаюсь поймать перемазанного жиром поросенка. Тебе выбирать – не мне. Так ты решаешься или нет?

Купер закатил глаза.

– Ты точно тотемный зверь американского засранца, вот только не уверен, что мой. И еще тебе бы следовало подыскать себе другую работу.

– Эй, на себя посмотри. Разбрасывается решениями направо и налево, будто на лодке по порогам сплавляется! Скоро тебе уже не понадобится помощь бедного старого морепродукта. – Серпантин забурлил, и Купер понял, что его прогоняют. Совсем скоро он должен будет вынырнуть из своих грез. Понимала это и белуха. – С радостью прописала бы тебе хорошее болеутоляющее, капитан. Ощущения будут не из приятных.

Купер поднялся, обливаясь кровью. Мертвые Парни образовали вокруг него неровный полукруг и изумленно разглядывали свою жертву; с «хвоста лича» в руке Марвина падали на пол куски кожи и жира, содранные со спины Купера. Со зрением творилась какая-то беда – вокруг Мертвых Парней играли красочные ореолы, все казалось будто бы размытым. Купер изрядно поплакал из-за своей изодранной спины, но никакие слезы не могли смягчить боль от той раны, что всегда была с ним. Купер вызвал в памяти образ крокуса, и это было даже лучше, чем мячик для снятия стресса или же доза опиатов. «Спасибо белухе», – подумал он, хотя, может быть, ему стоило поблагодарить свою маму. Он размял затекшую шею.

– Знаете, что до меня сейчас дошло? – спросил Купер, стараясь как можно подробнее представить себе этот крокус. – Гестор – удивительно смешное имя.

Мертвые Парни смотрели на него с благоговейным ужасом в глазах, время от времени обмениваясь взглядами и не понимая, что делать с нахалом, осмелившимся бросить им вызов. Они сами видели, как Марвин исполнил полученный от Тестера приказ. Чтобы их изумить, было достаточно того, что Купер остался стоять, так ведь он не только смог после всего этого заговорить, но еще и осмелился оскорбить их предводителя. Краски словно испарялись с их тел, и Купер несколько раз сморгнул. Марвин же повел руками в странном жесте, который одновременно мог означать начало нового раунда истязаний или же призывать к защите, но Купер так и не узнал этого, поскольку внезапно одна Погребальная Девка, обладавшая милым личиком и симпатичными рыжими кудряшками, растолкала толпу локтями и ошеломленно посмотрела на окровавленные лоскуты плоти, свисавшие с лезвий «хвоста лича».

– Гестор? Твое присутствие необходимо наверху, – заявила девушка.

– Делия, не будь такой кайфоломкой, – отозвался один из Мертвых Парней. – Сама же знаешь, что пока Гестор не призовет небесных владык, ничего не случится.

– Иди в пень, Фид. Ваши забавы обождут. У одного из небесных владык возникли вопросы касательно Леди.

Это привлекло их внимание.

– Наверх! – взревел Гестор.

Мертвые Парни ломанулись прочь, в ту же секунду позабыв о Купере. Один только Марвин, в чьих глазах явственно читалось чувство вины и обиды, немного замешкался. Его аура была окрашена в багровые и коричневые тона – цвета кровоподтеков и дерьма.

Купер же уставился на эср, беспокойно мечущуюся в углу. Она все еще содрогалась от предназначавшейся ему боли, и Купер понял, что только благодаря ей стоит на ногах и может говорить. Она прекрасно понимала, в каком положении оказалась, – теперь в том не было никаких сомнений – и пила его боль, чтобы спасти их обоих. Ему хотелось подбежать, подхватить ее на руки и вынести из этой темницы, но он знал, что это не выход.