Артур Прядильщик - Крадущийся охотник, затаившийся дракон [СИ]

– Спасибо, госпожа Дзе Зиона. Итак, первый вопрос…

– Я… даже не знаю, что сказать. – Протянула Хана, присаживаясь рядом со мной. – А ты, Фан-Фан, что скажешь?

Я тоже сидел на корточках прямо рядом со шмыгающей носом девочкой Зионой. И медленно снимал свой ментальный щит, под которым проводил допрос. И теперь тоже не знал, что сказать. Хотя-я-я…

– Эта хитроумная Зиона, – Спросил я. – Понимает глубину пропасти, в которую ввергнет себя, если расскажет про НАСТОЯЩЕГО автора идеи уничтожить маленькую деревушку Лисьи Лапки?

– Эта хитроумная Зиона все, бля, понимает! – Огрызнулась девочка… слегка, правда, постукивая зубами. – Но после взрывной декомпрессии при разгерметизации отсека меня уже мало чем можно впечатлить.

– О-о-о… самоуверенная Зиона недооценивает фантазию имперских дознавателей.

– Да они сосунки по сравнению с тобой! – Она всхлипнула. – Бля! Гребанное детское тело! – И шумно шмыгнула носом. – Еще и обоссалась!

– Мне очень жаль. – Искренне посочувствовал я.

– Да засунь эту свою жалость…! А, впрочем, спасибо. Не поверишь – на полном серьезе начинаю обдумывать мысль, что ты – очень сексуальный парень и весьма перспективный жених… и как бы тебя окрутить и залезть к тебе в постель. А потом от тебя залететь и поставить перед фактом, что ты должен на мне жениться! Сучья жизнь, бля! И траханный период пубертата! И даже поделиться ни с кем не могу! – Из ее глаз снова брызнули слезы. – И гребанный стокгольмский синдром! Еще и месячные вчера начались, сука!

Я внутренне содрогнулся. Вот кто попал, так попал – так этот конкретный парень… в Зиону. Конкретно так влетел. Меня даже не удивило, что я угадал: действительно, имел место пошлый «гендер-свич», только в качестве «вируса» был не матерый спецназовец-диверсант, а самый обычный инженер-трудяга с орбитальной станции «Вень-Хао-Экваториальный-Шесть». Русский китае-японец то ли во втором, то ли в третьем поколении. И попал он так, что врагу не пожелаешь! Мужик – в тело девчонки, мучающейся гормонами в период полового созревания!!!

– Надеюсь, ты понимаешь, что тебя будут спрашивать и другие?

– Да понял…а я! Поняла! – Поморщилась девочка. – Про тебя ни слова не скажу.

– Напротив! – Покачал я головой. – Расскажешь все то же, что рассказал…а мне. Кроме одного. Про то, что уничтожить Лисьи Лапки – твоя идея – рассказывать не стоит. Ясно?

– Почему? – Зиона несказанно удивилась.

– Потому что в этом случае за твою жизнь я не дам и медного.

– Намекни хотя бы. – Хмуро попросила Зиона.

– Причина того, что сегодня произошло в резиденции Дзе – именно то, что были уничтожена эта деревенька. Так понятнее?

– Там… погиб кто-то важный? – Осторожно спросила она.

– Да. Мои старшие братья.

Зиона посмотрела в мои глаза, содрогнулась и торопливо отвернулась:

– Бля! Гребанное детское тело! – Трясущимися губами прошептала она. – Ты, судя по всему, не обычный психопат. Да ты вообще не психопат, бля! Даже рядом не стояло! И семья у тебя, явно, не простая. Видимо, моя история была чертовски однобокой, да?

– Очень. – Согласился я. – Пожалуйста, учитывай это в дальнейшем, если хочешь выжить.

– Рано или поздно это всплывет. – Резонно возразила она. – Свидетелей того, что я говорила с дядей – дофига и больше.

– А кто их будет допрашивать, этих свидетелей? И с какой стати? – Спросил я. – Вот когда всплывет, тогда и будешь думать. Но если сейчас в этом признаешься, то тебя удавят сразу. И тебе вряд ли понравится способ, которым это сделают. А так – появятся варианты.

– А зачем это ты мне помогаешь? – Подозрительно прищурилась девочка… правда, бледные щечки были мокрыми от слез.

– На тебя положила глаз Гончая Императора. Считай, что я оказываю ей услугу. Ответную.

– Гончая? – Задумалась Зиона. – Вообще-то, она должна была погибнуть… Ну, не самый плохой вариант, наверно. Один из немногих адекватных людей в вашем дурдоме.

Ну, по сравнению с прочими персонажами истории, рассказанной этой Зионой – да. Там один садист-неадекват по кличке Кровавый Снег чего стоит…

Не знаю, как описать чужое облегчение. Но вот облегчение Мыша, когда через два с половиной часа я вернул ему живую и невредимую девочку – чувствовалось буквально физически. Девочка улыбалась. Правда, была бледной и слегка заикалась, но такие мелочи Мыша не смущали – он был счастлив.

А описать его облегчение я не могу, поскольку тяжело описать ощущение от «лучей счастья», расходящихся веером от замотанной в маскировочный халат темной фигуры.

А еще за время беседы никто на нашу достаточно крупную группу не вышел…

Не знаю, чем еще пугала Мара своих дальних хвостатых родственников-хулицзин – вполне допускаю, что ничего большего, кроме того, что мне рассказывала, она им не озвучивала (прагматичным разумным хватило бы и перечисленного ею) – но сделала она это качественно. За прошедшее время на нас могли выйти раз десять – стоило только лисам шепнуть своим «тотемникам», где нужно искать детей, пропавших во время обширного пожара в поместье Дзе.

Так что вполне можно объяснить облегчение человека, отвечающего за успешное проведение операции в отсутствии Мары Бейфанг. Как и объяснить причины этого счастливого облегчения. Ценный пленник возвращен в целости и сохранности, внешняя упаковка и товарный вид практически не нарушены. А некоторую помятость можно, как это водится, списать на кривые руки работников транспортной компании или на проблемы при транспортировке. Главное, упаковка на месте… кажется, у этих людей какое-то превратное мнение о наклонностях этого Лю Фана – не даром же Мышь так упирал на невинность девочек и на то, что все должно остаться в целости… во всех смыслах – что ж им Мара про меня ТАКОГО нарассказывала?

… и мы, наконец-то, можем выдвигаться на конечную точку.

Что это, если не счастье?

Мы шли по одной из многочисленных дорожек в этом ухоженном лисьем лесу. Ни факелы, ни фонари путь нашей процессии не озаряли – наверно, даже среди пленников не было ни одного человека, который не мог бы видеть в темноте.

Сестры ко мне не лезли – моя довольная моська их вполне устроила… хоть это и не гарантия того, что они не попытаются пристать ко мне с вопросами позже. Какими бы безбашенными они окружающим не казались, а прекрасно понимали, что сейчас – не время и не место для расспросов. Особенно, в том стиле, к которому они обычно привыкли – в стиле жесткого допроса-прессинга.

А вот Хана, в отличие от них, ждать не хотела. Пользуясь тем, что дорожка была достаточно широкой, она аккуратно взяла меня под руку и прижалась боком.

Звуки вокруг снова отсекло. Контролю Ханы над своей Ци можно только позавидовать – сейчас мы двигались, а ее барьер, отсекающий звуки, двигался вместе с нами, окружая только нас с ней.