Александра Лисина - Мар. Меч императора

— Поводки ты тоже видишь? — настороженно поинтересовался маг.

— Да, господин Огрис.

— Почему тогда это видение недоступно нам?

— Не ко мне вопрос, — спокойно отозвался я. — Мои познания в магии довольно скудны, поэтому истинную причину данного явления я объяснить не могу. Однако поводки драхтов, как мне кажется, видны мне лишь потому, что это — не что иное как отростки аур хозяев, с помощью которых те держат драхтов под контролем. Если поводок оборвать, твари теряются и становятся почти неопасными. В то же время не так давно я видел свободного драхта. Одиночку. И он вел себя вполне адекватно. Не как часть единой системы, а как самый обычный зверь, которому время от времени нужно добывать пропитание, где-то спать, пить и отдыхать.

— То есть они развиваются? — озадачился маг.

— То есть они все-таки живые. Просто, находясь под ментальным давлением, не обладают самостоятельностью. Но избавившись от хозяина, вполне способны нормально существовать. Стаи, насколько я понимаю, такие драхты не образуют.

На лице графа проступила задумчивость.

— Это ценная информация. Надо подумать, как ее использовать.

— Если твари не смогут нас видеть, мы получим огромное преимущество, — так же задумчиво согласился Хэнг. — Интересно, ауру магов тоже можно спрятать под слизью?

Я хмыкнул.

— Да, слизь работает гораздо лучше ваших антимагических шкатулок и стабилизирующих заклинаний. Правда, для этого вас придется обмазать ею с головы до ног. Как вчера. Но если все еще сомневаетесь, то на том берегу столько бесхозного материала осталось, что можно экспериментировать до посинения.

— У меня нет ни малейшего желания обмазываться слизью ради сомнительного эксперимента, — буркнул Огрис, бросив в мою сторону сердитый взгляд.

— Ничего. Если прикажут, то намажешься, — «ласково» посмотрел на него Хэнг. — Если понадобится, весь в ней искупаешься. Даже лопать будешь. И ни словечка против не пикнешь, потому что однажды это может спасти тебе жизнь.

— Думаю, обмазываться не придется, — поспешил вмешаться я, пока открывший рот маг не сказал какой-нибудь глупости. — Достаточно, если слизью будет покрыта одежда, в также доспехи и шлемы. А для тех, кто не носит шлемов, попробовать пропитать слизью ткань, а затем набросить ее на себя. Я проверял: даже в сухом виде она оказывает нужный эффект. Правда, сушить одежду лучше не под открытым небом, потому что на солнце слизь быстро портится и осыпается с ткани.

Маг посветлел лицом.

— Это уже лучше… чего-чего, а тряпок у нас в запасниках достаточно. Можем даже коней от морды до хвоста укутать. И собак всех до одной.

— Собак не надо: даже в сухом виде слизь воняет, так что от псов в этой ситуации проку не будет.

— Но логово же надо будет как-то искать,— возразил Хэнг.

— Поводки укажут вам направление.

— В смысле, тебе укажут, — любезно поправил меня маг. — Я все правильно понял?

Я невозмутимо кивнул.

— Абсолютно.

— Что ж, милорд, — притворно вздохнул Огрис. — У меня есть предложение посадить этого молодого человека под замок и, раз уж только он способен точно указать нам расположение ближайшего логова, использовать его вместо ищейки.

— Думаешь, получится его скрутить? — скептически покосился на чародея граф.

— Думаю, стоит попробовать.

— Драхты уже пробовали, — не согласился Хэнг. — Вон, до сих пор у нас под окнами разлагаются. Полагаете, у нас больше возможностей, чем у целой стаи во главе с хозяином, которого этот способный юноша не только нашел, но и смог удержать на месте, пока мы кромсали его на части?

На мне скрестилось сразу три тяжелых взгляда.

— Мир? — с широкой улыбкой предложил я.

Граф только вздохнул и поднялся из-за стола.

— Официальная должность штатного уборщика, минимальное жалование и питание для тебя и твоей стаи… это все, что я могу предложить, не нарушая устава и не подавая по твоему поводу полный рапорт в столицу.

Я тоже поднялся и словно невзначай коснулся живота, заодно пряча в кармашек на поясе три крохотных лезвия, заточенных до бритвенной остроты.

— Что взамен?

— Ты выполняешь мои приказы, не нарушаешь закон, помогаешь нам разобраться с драхтами и соблюдаешь наши правила.

— Касательно последнего пункта… огласите весь список, пожалуйста, чтобы я знал границы своих возможностей.

— Стандартный кодекс наемника, — буркнул крепыш, впервые за время разговора отлепившись от стены. — Сверх него от тебя ничего не потребуется. Правда, и наказаний за прегрешения у нас всего два: тюрьма или топор. Устроит такой расклад?

Хм. Раз уж меня нанимают уборщиком, то это должен быть кодекс уборщика, а не воина, разве нет? Ну да чего цепляться к словам.

— У меня два условия, — сообщил я, посмотрев графу в глаза. — Первое: вы ни при каких обстоятельствах не лезете к ашши и не пытаетесь их к чему-то принудить. И второе: мы с Ворчуном покинем крепость, когда посчитаем нужным. Разумеется, предварительно уведомив вас о сроках.

Его сиятельство после короткой паузы наклонил голову и протянул руку.

— Согласен.

А когда я пожал его крепкую ладонь, тихонько добавил:

— Надеюсь, жалеть мне об этом не придется.

Ближе к полуночи на восточном берегу Истрицы заполыхали многочисленные костры. Оставшиеся на стенах крепости караульные тоже разожгли факелы, так что в округе стало светло почти как днем. Ночь ненадолго отступила от замковых стен, спрятавшись в глубине леса. Река заметно преобразилась, стала воистину бездонной, загадочной. Отражающиеся в ней звезды казались непривычно яркими. И даже в воздухе появился какой-то особенный, ни с чем не сравнимый привкус — привкус горечи, скорби и чего-то необъяснимого, от чего становилось тяжело на душе.

— Сегодня мы провожаем наших павших товарищей, — разнесся над водной гладью зычный голос графа эль Сара, и застывшие вдоль берега люди одновременно встрепенулись, в едином порыве повернув головы в сторону коменданта. — Наших друзей, соратников, братьев, отцов и просто тех, кто хоть временно, но все же шел вместе с нами по одной дороге. Для нас не так важно, кем они были — сегодня мы вспоминаем лишь то, что каждый из них сделал для общего дела. Закрыл собой друга. Не устрашился врага. И до конца выполнил долг перед империей…

Я окинул взглядом огромный помост, который сооружали на протяжении целого вечера, и машинально подсчитал взглядом лежащие на нем тела: тридцать четыре. Вероятно, это те, кто погиб не только сегодня, но и несколькими днями раньше. Подумать только… тридцать четыре! Для полуторасотенного гарнизона в Ойте это были огромные потери. Четверть боеспособного населения, не считая раненых. И это — безвозвратно ушедшие всего за пару-тройку дней!