Вячеслав Грацкий - Цитадель

— О чем ты?

Владыка беззаботно улыбался. Так, словно и понятия не имел, о чем говорит Хаген.

Вместо ответа Хаген вскинул руки, из ладоней выметнулись длинные острые щупальца. Пробив Владыку насквозь, они обернулись вокруг его тела и стали сжиматься. Выскочили из орбит глаза, послышался чавкающий звук, хруст костей, брызнула кровь.

Изувеченное тело Владыки упало на пол. Втянув щупальцы, Хаген слизнул с ладоней капли крови. Легкость, с которой удалось повергнуть врага, удивила его. Он медленно подошел к Владыке.

— Ты оказался слабее, чем я думал, — заметил Хаген.

Голова Владыки, раздавленная, с вылезшим наружу мозгом, шевельнулась. Лежавшие на полу глаза крутнулись и, как показалось Хагену, насмешливо уставились на него. Сдвинув брови, он попытался их раздавить, но воздух внезапно уплотнился и ударил его в лицо, отшвырнув далеко прочь. Выбросив щупальца, Хаген зацепился за колонны и мягко опустился на ноги.

Владыка стоял перед ним целым и невредимым. Снова улыбался и шелестел четками.

— У таких, как ты, всегда есть только один шанс, — сказал он. — Всегда только один. Ты не смог им воспользоваться. Но ты позабавил меня. Да, шутка удалась. А я ценю хорошую шутку. Поэтому я не убью тебя сразу.

Хаген попытался опять атаковать, но… Его тело больше не трансформировалось. Как будто что-то мешало. Или кто-то.

— Хаген, Хаген, ты оказался куда наивнее, чем можно было предположить: — В голосе Владыки послышалось сочувствие. — Неужели ты думал, что меня можно одолеть силой, которой я же тебя и наделил?

Владыка исчез, а спустя мгновение Хаген ощутил, как его правого уха коснулось что-то холодное. Граф резко обернулся и взвыл от дикой боли, пронзившей голову. Оказавшийся в двух шагах от него Владыка взмахнул оторванным ухом графа, и капельки крови веером разлетелись по воздуху.

— Тебе придется заплатить за свою ошибку, Хаген.

Обхватив голову, граф зарычал от ярости. Боль и кровотечение не унимались — похоже, способность к регенерации тоже исчезла. Отняв руку от головы, он долго всматривался в окровавленную ладонь.

— Как это возможно? — неверяще прошептал он. — Моя сила…

— У тебя всегда была только моя сила, — отозвался Владыка. — Только то, что я тебе дал.

Лицо Хагена, еще минуту назад казавшееся воплощением надменности и властности, словно бы раскололось и пошло трещинами.

— Но… — В его широко распахнутых глазах стыло неверие. — Моя империя… Моя…

Это было выше его сил — поверить в то, что его мечта об империи, до которой оставался всего один шаг, пошла прахом… Поверить в то, что все, к чему он стремился и ради чего принес такие жертвы, все это рухнуло в одночасье… Поверить в то, что все это рухнуло из-за одной-единственной ошибки… Глупой и непростительной… Ошибки, уравнявшей его, могущественного графа Хагена фон Амберг, с безмозглыми демонами.

Он не мог и не хотел в это верить. Но… Из раны, где когда-то было ухо, все еще хлестала кровь. И нещадно болела голова.

— Видишь это?

Владыка поднес ухо Хагена ко рту.

— Если ты успеешь добежать до своего замка раньше, чем я съем твое ухо, у тебя будет возможность начать все сначала. Ну а если не успеешь…

Его зубы вонзились в ухо и откусили небольшой кусочек. Хагена скрутило от жгучей боли по всему телу, словно он угодил в огонь. Ноги подкосились от слабости, граф с трудом устоял.

— Чего же ты медлишь, Хаген?

Дверь зала распахнулась.

— Беги! Если хочешь жить.

И Хаген побежал. Побежал на едва слушавшихся ногах. Побежал, слыша, как захлопываются за его спиной двери Цитадели, одна за другой. Побежал, не думая и не мечтая больше ни о чем. Империя, сила, власть, — все это более не существовало для него. Хаген хотел только одного — жить.

Логан и Айрис проводили Хагена долгими взглядами. Когда граф выбежал из тронного зала, они едва узнали его. Тот превратился в старика — сильно сутулился, лицо покрывала густая сеть глубоких морщин, руки и ноги дрожали… Каким чудом он умудрялся бежать в таком состоянии, оставалось загадкой.

— Ты можешь убить его, — сказал он Айрис.

Девушка медленно помотала головой.

— Это больше не Хаген, — тихо сказала она. — Убить его — словно раздавить паука, мне было бы мерзко и противно.

— Но ведь ты ждала этого столько лет.

— Да, — Айрис вздохнула. — Но я хотела, чтобы Хаген успел почувствовать боль перед смертью и успел понять, почему он умирает. Но этот… Этот ничего не почувствует и ничего не поймет.

— Что ж, зато у нас есть в запасе Владыка. — Логан ободряюще похлопал Айрис по плечу.

Переступив порог тронного зала, они остановились. Владыка стоял посреди зала спиной к ним, словно разглядывал свой собственный трон. Услышав, как хлопнула дверь, он обернулся, расплылся в улыбке и приветливо помахал зажатым в руке ухом, наполовину обгрызенным.

— Вижу, у меня опять гости. Рад, очень рад. Я люблю гостей. Собственно, все здесь устроено для и ради гостей. Кстати, вы зря пожалели Хагена, ему было бы гораздо легче умереть от ваших рук.

Он откусил кусочек уха…

Хаген, бежавший в этот момент в подземном тоннеле, споткнулся и со стоном растянулся на земле. С трудом поднялся, держась за стены, и заковылял дальше.

— Надеюсь, мои дорогие гости пришли не для того, чтобы повторить глупую ошибку Хагена?

Взгляд Владыки уперся в лицо Логана, но тот остался невозмутим.

— Знаменитый Охотник Логан, — медленно проговорил Владыка. — Какая честь и… какая ирония.

Он перевел взгляд на девушку, и его улыбка сделалась в два раза шире.

— Айрис, дорогая моя, тебе я рад больше всего. Ты провела в моем замке почти десять лет. Признаюсь, я уже начал подумывать, а не избавиться ли мне от твоего кокона. Он ведь покрылся толстенной коркой, так что я уже не был уверен, что ты вообще выживешь. Кто бы мог подумать, что у такой хрупкой с виду девушки окажется такая могучая жажда жизни. И такое пристрастие к человеческой природе. Поверишь ли, ты была первой и единственной, кто так долго переживал трансформацию. А хотите посмотреть на своих младших братьев и сестер?

Не дожидаясь согласия, Владыка взмахнул рукой, и стена за троном растворилась, обнажив огромный зал, больше похожий на гигантскую пещеру. Все свободное пространство в ней занимали белесые коконы в рост человека. Они свисали с потолка, тянулись вдоль стен, сталагмитами вздымались с пола. Некоторые были прозрачны, позволяя видеть скорчившегося в позе зародыша человека, облик которого, впрочем, уже заметно отличался от человеческого. Некоторые были затемнены, сквозь их стенки проступали лишь общие контуры. И все они пульсировали. Одни быстро, другие медленно.

— Видите? Это мои дети, — с гордостью сказал Владыка. — Как и вы. Вы все мои дети. Это ведь я дал вам силу и жизнь.