Валентина Елисеева - Школа Лысой горы. Мой прекрасный директор

Василиса обернулась и нос к носу столкнулась с Алексеем Семеновичем.

– Погодите, Василиса Алексеевна! – впопыхах сказал физик. – С утра вашего математического совета спросить хочу.

И начал показывать ей листки с трехэтажными формулами и толкованием физического смысла конечного результата применения этих формул на каких-то многомерных пространствах. Попутно он жаловался на Елисея Назаровича, который предлагает все упростить по методу такого и такого, а тогда получается примитивный вырожденный случай, не представляющий интереса для него, Алексея Семеновича.

– Мне бы подсказочку, как в общем виде все это дело наглядно представить, – говорил физик и с верой смотрел на ошарашенную Василису. – Помогите, как математик физику! Математика для того и нужна, чтобы другие науки могли ее достижения для практических целей использовать!

– Возражаю: математика нужна сама по себе, – бросил мимоходом высокий, сухой мужчина с узким лицом и впалыми, чисто выбритыми щеками. На собрании в учительской Василиса его не видела.

– Грех такое химику говорить, Афанасий Кощеич, – рассердился Алексей Семенович, – современная химия, как инвалид, на двух костылях ходит: первый костыль – физика, а второй – математика!

– Я не утверждаю, что математика не нужна в химии, я говорю лишь, что она и без химии важна. Самодостаточна.

Тут учитель химии обозначил поклон в сторону Василисы, сказал церемонно: «Будем знакомы, Василиса Алексеевна», и скрылся за дверями кабинета номер девять, расположенном на втором этаже справа от лестницы.

Физик фыркнул.

– Ох уж мне эти древние корифеи, – в сердцах высказался он, – не верят они в научно-технический прогресс человечества, Василиса Алексеевна, они только в духовный прогресс веруют. А я считаю, что одно другому не мешает, наоборот – способствует. Вот и отец ваш считает также, буквально на днях мы разговаривали с ним об этом. Умный человек ваш батюшка, грамотно рассуждает о высоких материях, без излишнего пиетета.

Физик поправил очки и задумчиво уставился в свои записи.

У Василисы потемнело в глазах, а в ушах раздался колокольный звон.

– Как – на днях? – замирающим шепотом спросила она. – Он почти три месяца назад умер!

– Совсем умер? – спокойно уточнил этот ненормальный, шурша листками.

– Совсем! – выкрикнула Василиса, вспоминая опознавание тела отца и тяжелейший период привыкания к его отсутствию в ее жизни.

Захотелось встряхнуть этого сумасшедшего ученого, накричать на него, потребовать не говорить слов, причиняющих огромную боль, как поворачивающийся в свежей ране нож.

– Не могу спорить: я крайне плохо ориентируюсь в реальном времени, – сконфужено ответил физик. – Мне казалось, что мы беседовали совсем недавно. Я полагал, что он еще не ушел.

– Куда ушел?

Алексей Семенович погрозил пальцем:

– Девушка, я ненавижу религиозные философствования на тему того, куда уходит человек, покидая этот бренный мир. Большинство умствований на эту тему антинаучны, алогичны и приписывают наглым сущностям какие-то особые мистические свойства вроде великой любви ко всему сущему и прочего. А я решительно с этим не согласен!

– Погодите, вы о каких наглых сущностях говорите? – окончательно запуталась Василиса во всем происходящем.

– Об ангелах, девушка, об ангелах!

– Почему ангелы – наглые? Они же вежливые, добрые, – стала перечислять Василиса, но закончить словами «должны быть» ей не дали:

– Полагаю, вам повезло повстречать таких исключительных ангелов, которые не будили вас по ночам, не отрывали от важнейшей научной работы и не превращали вас в мальчика на побегушках, – хмыкнул физик.

Кажется, он обиделся за попытку Василисы заступиться за моральный облик ангелов. Он поправил очки, окинул ее скептическим взглядом и удалился, гордо выпрямив спину и, по счастью, забрав с собой свои расчеты.

В психиатрическом отделении местной больницы день открытых дверей?! Или эта школа и есть местное пристанище для душевнобольных, а она – новый пациент?! Так, надо забирать Игната и бежать отсюда, пока ее не затянуло в водоворот редкого случая заразной групповой шизофрении.

– Ох, – устало выдохнула Василиса, выйдя за деревенские ворота и опускаясь на зеленую траву обочины дороги.

– И чего лететь сломя голову? – недоуменно спросил Игнат. – Ворвалась в кабинет биологии, протараторила что-то невнятное о срочных делах и понеслась, как на пожар. Ядвига Алексеевна – удивительно приятная женщина, тебе повезло, что у вас соседние кабинеты. И Ян Вольфович неплохим человеком мне показался, хоть и бабник он, видать, первостатейный. Ты всерьез этого учителя физкультуры не воспринимай, у него таких, как ты, полдеревни должно быть. Не знаю, что за махинации проворачивает директор школы, но учителя, я думаю, никак с этим не связаны. Ядвига Алексеевна уж точно.

Игнат был явно недоволен, что его оторвали от общения с такой замечательной женщиной, как учительница биологии Лысогорской школы. А они ведь ровесники… Если интерес Игната окажется небезответным, то еще большой вопрос, останется ли он в Верном Пути или переселится вместе с бабкой Агафьей в Лысую Гору.

– Кажется, напрасно я так переволновался за тебя – вполне приличный коллектив в этой школе, – продолжил мужчина. – Физик – чудак, конечно, но безобидный. Учитель химии очень достойный и вежливый мужчина. Честно сказать, мне никто из встреченных в школе преподавателей мошенником и подлецом не показался, а я много разных личностей на своем веку перевидал, не так уж плохо в людях разбираюсь.

– Полностью согласна с вашими выводами. И даже директора я осуждать не буду, если он мутит что-то с численностью детей в школе: начальник районо говорил что-то про коэффициент наполняемости классов, от которого будет зависеть учительская зарплата, а учитывая мизерный размер этой зарплаты…

– О, при известии о размере будущей зарплаты в тебе проснулся коррупционер и махинатор! – захохотал Игнат. – Не боись, досыта всегда накормим, не дадим с голоду помереть. Значит, теперь ты не боишься в этой школе работать? Что там насчет дела о смерти отца? Ты вскользь упомянула в письме, что есть доказательства непричастности школы…

Василиса рассказала о своем разговоре с дядей Олегом. Подтвердила, что в школе и в самом деле работать не боится.

– Меня другие опасения тревожат, – вздохнула она. – Кажется, я стану полусумасшедшей, как физик Алексей Семенович.

– Что это ты выдумала? – подивился Игнат.

– А расскажите-ка, что вы в кабинете биологии видели? И слышали?

Игнат пожал плечами, но честно перечислил все, что запомнил из экспонатов кабинета. Судя по его рассказу, никаких волшебных существ на плакатах и жизнеописаний библейских змиев он не разглядел, голосов, шипящих про двери, не слышал, прочих странностей не заметил и настойчиво спрашивал у девушки, что ее в школе напугало.