Нил Гейман - Добрые предзнаменования [litres]

– В каком смысле – наоборот?

– Если хочешь знать, каждый раз, когда я пытаюсь заставить работать что-то электронное, оно ломается.

Анафема одарила его краткой улыбкой и встала в театральную позу, словно фокусник, чья усыпанная блестками ассистентка только что целехонька вылезла из распиленного ящика.

– Вуаля, – сказала она. – Почини их.

– Что?

– Сделай так, чтобы они работали лучше.

– Ну, не знаю, – сказал Ньют. – Вряд ли у меня получится. – Он положил руку на крышку ближайшего блока.

И вдруг шум, о существовании которого они даже не подозревали, прекратился, и только где-то вдали слышались последние всхлипы умирающего генератора. Огоньки на панелях замигали, и бо́льшая их часть погасли.

Люди, сражавшиеся с выключателями по всему миру, обнаружили, что они заработали. Замыкатели разомкнулись. Компьютеры перестали разрабатывать планы Третьей мировой войны и снова занялись ленивым сканированием стратосферы. В подземелье на острове Новая Земля пробки, которые никак не вынимались из щитка, легко поддались; в бункерах под штатами Вайоминг и Небраска солдаты в рабочей форме прекратили вопить и размахивать личным оружием, и выпили бы пива, если бы на ракетных базах было разрешено спиртное. И хотя оно не разрешено, они все равно выпили.

Включился свет. Цивилизация остановилась, не соскользнув в пучину хаоса, и начала писать в газеты письма о том, как много значения в наши дни придается самым незначительным мелочам.

От машин в Тэдфилде больше не исходила угроза. То, что в них вселилось – кроме электричества – бесследно исчезло.

– Ух ты, – вымолвил Ньют.

– Вот видишь, – сказала Анафема. – Ты их починил. Старой Агнессе можно доверять, точно тебе говорю. Теперь давай выбираться отсюда.

– Он не захотел этого! – радовался Азирафель. – Разве я тебе не говорил, Кроули? Если постараться и заглянуть поглубже в душу кому угодно, ты увидишь, что там, в глубине, он на самом деле…

– Еще не все, – кратко сказал Кроули.

Адам повернулся и, видимо, только что заметил их. Кроули не привык к тому, что люди узнают его с первого взгляда, но Адам смотрел на него так, словно вся история его жизни была вывешена на задней стенке черепа, а Адам ее просто читал. На секунду Кроули охватил настоящий ужас. Он всегда думал, что ему уже приходилось испытывать ужас истинный, неподдельный, первосортный, но по сравнению с этим новым ощущением те случаи были детскими страшилками. Те, Кто Внизу могут положить конец твоему существованию, например причинив тебе невыносимую боль; этот мальчуган мог не только положить конец твоему существованию, просто подумав об этом, но и, вполне возможно, сделать так, что тебя никогда и не было.

Взгляд Адама перешел на Азирафеля.

– Извините, почему вас двое? – спросил Адам.

– Ну, – начал Азирафель, – это долгая…

– Это неправильно, когда в одном человеке двое, – сказал Адам. – Я считаю, будет лучше, если вас будет двое отдельно.

Никаких потрясающих спецэффектов – просто рядом с мадам Трейси уже сидел Азирафель.

– Ой, щекотно, – сказала она и оглядела Азирафеля с ног до головы. – Ах, – заметила она чуть-чуть разочарованно. – Я думала, вы будете моложе.

Шэдуэлл ревниво посмотрел на ангела и многозначительно взвел курок Громовика.

Азирафель взглянул на свое новое тело, которое, к несчастью, было точно такое же, как старое, только пальто было чище.

– Ну, вот и все, – сказал он.

– Нет, – сказал Кроули. – Нет. Не все. Совсем не все.

Теперь над их головами клубились облака, словно итальянская лапша в котелке на полном огне.

– Видите ли, – сказал Кроули, и слова его были полны мрачной, свинцово-серой обреченности, – на самом деле ничего так просто не бывает. Вы думаете, войны начинаются, потому что пристрелили какого-нибудь эрцгерцога, или кому-то отрезали ухо, или кто-то разместил ракеты не в том месте? Ничего подобного. Это просто, скажем так, поводы, которые не имеют ничего общего с настоящими причинами. А они в том, что есть две стороны, которые терпеть друг друга не могут. Напряжение растет и растет, а потом… войну может вызвать что угодно. Абсолютно все, что угодно. Как тебя зовут… э-э… мальчик?

– Его зовут Адам Янг, – сказала Анафема, подходя к ним. Ньют тащился позади.

– Верно. Адам Янг, – подтвердил Адам.

– Хорошая работа. Ты спас мир. Возьми с полки пирожок, – продолжил Кроули. – Только это ничего не изменит.

– Похоже, ты прав, – сказал Азирафель. – Я уверен, что наши хотят устроить Армагеддон. И это очень грустно.

– Не будет ли кто-нибудь так добр, чтобы объяснить, что происходит? – потребовала Анафема, скрестив на груди руки.

– Это долгая история, – пожал плечами Азирафель.

Анафема воинственно подняла голову.

– Ну так начинайте, – сказала она.

– Ладно. В начале…

Блеснула молния, ударив в землю в паре метров от Адама, но не пропала, а продолжала сиять раскаленной колонной, утолщающейся к основанию, словно струя необузданного электричества заполняла невидимую форму. Люди попятились к джипу.

Молния исчезла и их взглядам предстала фигура молодого мужчины, отлитая из золотого огня.

– Ну вот, – сказал Азирафель. – Это он.

– Он кто? – спросил Кроули.

– Глас Божий, – ответил ангел. – Метатрон.

ЭТИ смотрели во все глаза.

Потом Язва сказала:

– Еще чего. Метатрон пластмассовый, у него лазерная пушка, и он может превращаться в вертолет.

– То Космик-Мегатрон, – тихонько уточнил Уэнслидейл. – У меня такой был, только голова отвалилась. Этот, наверное, другой.

Взгляд прекрасных пустых глаз упал на Адама Янга, а потом вдруг метнулся в сторону, где медленно закипал бетон на дорожке.

Из сгустков горящей земли медленно поднялась еще одна фигура, словно король демонов в кукольном балагане – но из такого балагана никто не выйдет живым, а потом придется приглашать священника, чтобы освятить пожарище. Большой разницы с первой фигурой, впрочем, не наблюдалось, только огонь был кроваво-красным.

– Э-э… – пробормотал Кроули, пытаясь спрятаться под сиденье. – Привет… э-э…

Кроваво-красный лишь мельком взглянул на него, словно намечая в качестве следующей жертвы, а потом повернулся к Адаму. Когда он заговорил, его голос был похож на жужжание миллионов мух, согнанных с лакомого кусочка падали.

У тех, кто услышал его первые слова, возникло такое ощущение, словно им по голой спине провели грубым напильником.

Он обратился к Адаму, который ответил:

– Что? Нет. Я уже сказал. Меня зовут Адам Янг. – Он оглядел красного с ног до головы. – А вас?

– Вельзевул, – подсказал Кроули. – Повелитель…

– Спасссибо, Кроули-зззззз, – прервал его Вельзевул. – С тобой мы поговорим поззз-жжже. Я уверен, тебе еззззддддь что мне сказззать.