Евгений Щепетнов - Господин Севера [litres]

Вышел я из Собрания, когда солнце уже высоко стояло над горизонтом. Я не был голоден – всю ночь мы ели, пили, обсуждали работу Общества и снова ели и пили. И я полностью утолил адский голод тела, зарастившего страшную рану, нанесенную мне бывшей подругой.

Кстати сказать, вопросы по этому поводу были. Видели, как предательница проткнула меня мечом. Но я постарался напустить как можно больше тумана, объясняя, что в суматохе схватки им показалось, что меч вышел из моего тела. Он просто пробил рубаху и, даже не царапнув кожи, вышел с другой стороны. Воительницы промолчали, кивнув головой, по большому счету, им было наплевать. Да и кроме того, неужели кто-то хотя бы на миг может предположить, что вместо Маурики на ее месте сейчас какое-то странное, колдовское существо, способное менять свой облик так, как ему заблагорассудится? И заращивать раны за считаные минуты? Это же сказка! Такого не может быть!

Итак, я покинул Собрание, пообещав принести на Сбор соответствующие указы императора – примерно через неделю. Нужно все как следует оформить и зарегистрировать, иначе ведь никак! Контора пишет!

Известие о недельной отсрочке было воспринято вполне нормально – то, как бюрократия тормозит любые дельные указы, было никому не в новинку. Пока указы размножат, пока зашлют их в имперские Управы, проходят месяцы, и это в лучшем случае. Здесь не привыкли никуда торопиться. Даже к умирающему больному.

И куда теперь идти? К императору, и рассказать, что я погрузил его дочь в кому и потом изображал ее на сцене Общества, давая обещания, которые не имел права давать? От имени императора? И как он это воспримет? И вообще, не решит ли, что я принял облик его дочери с далекоидущими, коварными целями? Нет уж. Никаких дворцов, прежде чем я поговорю с принцессой. Никаких разговоров с императором!

Кстати, когда уходил из Общества, заметил, как к нему подкатывают повозки с гербом императорской стражи. Расследование началось! И поспешил быстренько испариться, прежде чем меня возьмут в оборот. Вернее, возьмут в оборот Маурику.

Путь до моего особняка я проделал быстрым шагом, почти бегом, и слава богу, без малейших приключений. Почти прибежав, забарабанил в калитку ворот, и через несколько секунд она распахнулась, пропуская меня на территорию поместья.

– Приветствую, госпожа принцесса! – поклонился мне слуга. – Госпожа Рила сказала ждать вашего прихода! И мы дежурили у ворот! Она вас ждет наверху, в кабинете господина Манагера!

Я молча кивнул головой и снова почти бегом помчался в дом. Время шло даже не на часы – на минуты! Скоро принцессу будут разыскивать, и к этому времени мне нужно ее как следует подготовить. Главное, чтобы у Маурики хватило ума принять власть в Обществе так, как я это планировал. А еще мне нужно подумать, что и как рассказать императору, чтобы мне с ходу не прострелили башку.

– Ну слава Создателю! – встретила меня Рила и тут же втащила в кабинет. – Я уж боялась… случись что с тобой – нам всем конец! Что было?! Где ты был?! Расскажи!

– Потом! Буду рассказывать принцессе, и ты послушаешь. Тут как все прошло? Никого не пустила в комнату?

– Никого. Все ходят с вытаращенными глазами, ничего не поймут. А я даже горшок приказала сюда принести. И еду у порога ставили. Никто не вошел! Я принцессу даже накрыла на всякий случай!

– Живая? Принцесса – живая?

– Еще какая живая! – Рила скорчила физиономию. – Она под себя надула! Пришлось протирать. Хорошо еще, что диван кожаный. Но простыню пришлось вон там бросить (она кивнула в угол). Теперь как объяснить слугам, что кое-кто наделал под себя?

– Никак. Скажи – горшок разлила. Вытирала. Кстати, ну и запашок! Ты бы хоть окна открыла!

– Боялась! Вдруг кто-то в окна заглянет. Ну что, когда в себя превращаться будешь? Или тебе понравилось быть девушкой? Хе-хе… а что, ты красивая девушка. Я бы с тобой попробовала… хе-хе…

– Нет. Не понравилось! Тьфу одно! Одни только сиськи чего стоят! Нет, это не мое. Держи дверь! Начинаю!

Я улегся на диван рядом с пованивающей принцессой, закрыл глаза и приказал: « Семя! Верни мое тело! Давай! »

И это было ничуть не менее больно, чем в первый раз. А может, и больнее. Потому что без сознания, судя по всему, я пролежал не менее получаса. А может, и час.

Когда Рила меня все-таки привела в чувство (полив холодной водой из кувшина, что было ничуть не приятнее, чем трансформация), первое, что я сделал, когда открыл глаза, это посмотрел вниз, чтобы убедиться в принадлежности моего тела и меня лично к славному мужскому роду.

А потом – чуть ниже подбородка, чтобы убедиться, что эти два полушария, которые я так любил у женщин и так не любил у себя, пропали навсегда, оставив после себя квадратные твердые мышцы.

А когда я встал на ноги, Рила восхищенно присвистнула и счастливо вздохнула:

– Ты стал выше! А еще… еще… красивее!

Не знаю, что именно она назвала красивым, какую мою часть тела – у меня и раньше все было в порядке – но то, что я стал выше, меня сильно озаботило. Зачем?! Почему?! Нет, так-то мне понравилось, что теперь я одного роста с довольно-таки высокой подругой, но ведь я изначально «белый коротышка»! И как теперь объяснять то, что я подрос?! Опять же, а сшитая на меня одежда?! Как я буду ходить в коротких штанах?! А ведь через два дня – бал! М-да… и зачем мне нужен этот чертов бал?

Пропали и наколки на груди – звездочки моего статуса на Арканаке, звездочки, ради которых я сдавал экзамены по боевому искусству. Кожа гладкая, и… почти безволосая! Черт! Я ведь не собирался делать себя безволосым! Какого черта?!

Объяснение только одно: Семя уловило мои подсознательные желания и сделало меня таким, каким я всегда хотел быть: высоким, широкоплечим, стройным и одновременно – могучим. Мышцы, черт подери, как у культуриста! А я ведь был хоть и широкоплечим, но плотненьким, набитым! Всегда, стоило мне поесть лишнего, мало двигаться (например, в отпуске, когда тюленем валяешься на пляже да лопаешь по кафешкам), набирал несколько килограммов лишнего веса. Мама говорила: «У тебя кость широкая! И дедушка такой был – сильный и плотный!» Ага, плотный… это когда сала на два пальца. После жизни в племени акома жир у меня исчез. А плотность все-таки осталась.

Теперь – никакой плотности! Талия тонкая, плечи широченные… е-мое! Да я сам в себя влюблюсь! Нарцисс, мать-перемать!

Главное, чтобы физиономия не изменилась. Не надо мне такого «счастья». Мне мой подбородок не нравился, уши, скулы… и вообще – я себе никогда не нравился. Но…

– Зеркало! Скорее – зеркало! – потребовал я, и напуганная Рила тут же сунула мне полированную доску черного дерева, покрытую лаком. Ну вот такие у них зеркала! Кстати, ненамного худшие, чем стеклянные. Только потемнее. Отражаешься, как в темной воде, но все четко видно. Только царапать нельзя.