Иван Алексин - Маг поневоле [СИ]

Марк весело заржал, соглашаясь со сказанным.

- Не. Я не ушибленный. Я умный, - усмехнулся краем рта Гонда. - Я, как Вельда уволокли, весь вечер на погостье крутился, за избушкой той наблюдал. Хорошо, вышел вовремя. Успел заметить, куда он забежал. Вечереет, а не одного огонька в оконце не засветилось. Значит, нет там никого! Кому же охота в потёмках сумерничать? Особенно, когда в доме Тимофея стол накрыли. Удачу свою, значитса, обмыть. Ну а ночью, кому оно надо, особо после пьянки, сторожить? Сидельцы и так не убегут. А то, что их освободить могут, сам же говоришь, и в голову никому прийти не могло. Так что, не сильно я и рисковал. Ну, а кроме того. Очень уж мне хотелось Никодима с Тимофеем под правёж храмовый подвести. - В глазах Гонды, в этот момент, промелькнуло что-то такое - жестокое. – Шибко они мне не любы.

- А что им будет, по суду храмовому? - Поинтересовался я, бросив взгляд на последнюю телегу, где угрюмо сидели связанные мужики.

- Да всё что угодно, - хмыкнул весело Лузга. – Только их теперь не жрецы, а господине князь судить будет.

- Ну да, - согласился с ним Гонда. - Зря они ушлёпков умыкнули, особенно тех, что в Горбатый острог топали. За тебя их бы только храмовому суду предали. Ну, забрали бы их отцы-вершители, да в ходоки определили. Так там смерть лёгкая. Ушёл в проклятый город и не вернулся. Ну и баллот тянуть бы, конечно, деревенских заставили. Как же без этого! А вот ушлёпки на службе княжьей находились. Княжество, значитса, от лихого степного люда боронить должны были. Колдунов хоть и не любят, а польза от них на стенах немалая. Потому и школы мажески появились. Так что князь, точно, осерчает.

- Да его уже то взбесит, что он повелел, а какая-то деревенщина этому препятствовать вздумала, - хмыкнул Марк. - Видел я, один раз, господине князя, в городе, во время праздника. Лютый дядька!

- Да уж. Лучше вместе с нами до города в ушлёпки топать, чем на телеге, на правёж, к господине князю ехать, - Лузга зябко передёрнул плечами, видимо, представив на мгновение, что сам рядом с Никодимом на телегу уселся.

- Зато деревню от баллота спасли, - почесав голову, задумчиво заявил Гонда.

- Это как? - Не понял я. - Меня-то они всё одно похитили?

- По имперским законам, правёж только один раз правят, - покосился в мою сторону Гонда. - А ежели провинностей много, то судят по самой тяжкой.

- Это что же, получается, - недоверчиво хмыкнул я. - То есть, если я предположим кого-то убью, то грабить потом, могу безнаказанно? Сколько душе угодно? И за это мне уже ничего не будет?

- Ну да, - согласился со мной Гонда. - Жизнь то у тебя одна? Ну, отрубят тебе за разбой руку. Так тебе не всё едино, мёртвому, есть у тебя рука или нет?

- Как-то странно ты рассуждаешь, - немного растерялся я. - Ну, а если сначала руку отрубить, а казнить потом, на следующий день, например? Ну, чтоб помучился.

- Ишь ты, ушлый какой! - Возмутился Лузга. - Ещё день прожить захотел! А может тебя и целый год не трогать потом? Нет! Тут всё должно быть по справедливости! Заслужил смерть - получи! И неча тянуть!

Я сконфуженно почесал голову, не найдя что возразить. Потом мысленно махнул на спор рукой. Какая мне собственно разница, как Никодима с Тимофеем казнят? За что боролись, то, завёрнутое в кровавый фантик, и получат. И поделом! Тут, как говорится, награда нашла своих героев! Меня Вимс беспокоит. Ему-то почему, убийство Ставра с рук сошло?

- Слушай, Гонда – решил я окончательно прояснить этот вопрос, - а почему Вимса отпустили. Неужели ему, и вправду, за убийство ничего не будет?

- Раз Невронд с собой, в Вилич, не поволок, значит, ничего, - пожал плечами, в ответ, мой друг. Было заметно, что судьба мага-убийцы его совершенно не интересует.

- А почему? Ставр же на службе княжеской был. А он его убил! При свидетелях! И чего за него Мефодий, вдруг, заступаться начал?

- А ты разве не заметил, как старый колдун отцу-послушнику что-то показал украдкой? - Хмыкнул в ответ Гонда. - Небось, грамотку, от герцога твинского, охранную! А тот, бают, самому государю императору дальний родственник! Вот и не захотел отец Мефодий связываться. Себе дороже выйти может! В Виличе отцу-приору обскажет всё. Пускай тот и решает, как быть. А с послушника и спросу нет!

- Будет каждому ушлёпку господине герцог грамотку выдавать! - Не согласился с Гондой Лузга. - Больно нада!

- А почто тогда отец Мефодий такой ласковый с ним стал? - Гонда иронично изогнул брови. - Будто мёду сладкого объелся!

- Я думаю, что он не просто колдун, а маг храмовой. Вот отец Мефодий и отступился! Не по чину ему ушлёпков храмовых судить!

- А, разве, такие бывают? - Удивился я.

- А то! - Тряхнул головой Лузга. - Храму немало колдунов служит! Обереги им делают, в кристаллы силу мажеску вливают, города запретные от люда воровского отцам-вершителям стеречь помогают. Тварей магических, что из пустошей иной раз вылазят, опять же, изничтожают. Зато им и послабление немалое идёт!

- И подсудны они только суду храмовому, - важно изрёк Марк. - Даже господине князь колдуна судить не может, коль тот ему храмовую басму покажет. К отцам-радетелям татя отошлёт!

- Так отец Мефодий тоже служитель Троих, - хмыкнул я в ответ. - Разве он...

- Отец Мефодий всего лишь послушник! - Перебил меня Гонда. - Он жрецом Троих только через несколько лет станет, если будет на то благословление богов! И храмовой суд вершить не может!

- А почему тогда его во главе обоза послали? - Не понял я.

- А кто же ещё поедет? - Криво улыбнулся Гонда. - Дорога длинная, да не безопасная. В пути всяко случится, может. Вон нас чуть волколаки не сожрали! Кому своим животом понапрасну рисковать охота? Вот и посылают жрецы за оброком послушников. Вернутся хорошо - а нет, так не велика потеря. Другого кого возьмут!

- А в деревне Вимсу ничего не грозит? - Я всё никак не мог смириться с тем, что убийство сошло магу с рук. - Обоз уехал, деревенские озлоблены.

- Неа, - покачал головой Гонда. - С него, теперича, пылинки сдувать будут. Деревне и так правёж княжеский предстоит. Не одни же они в этом участвовали, - мотнул юноша в сторону связанных. - А если ещё и что-то со спасённым магом случится. Ну, это уже открытый бунт!

- И что с ними тогда будет?

- Ничего не будет, - хохотнул из-за моего плеча Марк. - Ни их, ни деревни!

- Ну да, - согласился с ним Гонда. - Бунтарей тут ещё пуще степняков не любят. Так что, теперь, Вимсу ещё и провожатых дадут. Чтоб, значитса, до Вилича живым дошёл наверняка.

- И харч хороший в дорогу положат, - горестно вздохнул Марк.

В деревню мы вошли почти ночью. Собственно говоря, и деревней эти пяток покосившихся изб, сгрудившихся в кучу, за высоким забором, можно было назвать с большой натяжкой. Так - хутор-переросток. В ней даже погостного двора не было и послушник, скорчив недовольную физиономию, величественно проследовал в дом старосты - юркого, суетливого старика с закатанным за пояс пустым правым рукавом. Стража и возницы, с грехом пополам, разместились по остальным избам, кое-где даже вытеснив хозяев в сараи. Нам же достался полуразрушенный навес, служивший, у местных, хранилищем для сена.